Дамоклов меч - Мэрфи Уоррен - Страница 7

— Не думаю, чтобы какая-нибудь программа согласилась пустить Читу Чин с твоей поэмой вместо семичасовых новостей, папочка.

— Разумеется. Тем более что сама Чита не так важна...

— Ты и это способен признать? — изумился Римо.

— Конечно. Главное — это я. Мою поэму мы с Читой будем читать дуэтом.

— Вот об этом можешь сразу забыть, Чиун высокомерно взглянул на Римо.

— Я надеюсь, что Император Смит обо всем договорится с телевидением.

— Смит может только привести в состояние боевой готовности армию, авиацию и флот, — напомнил Римо. — На большее его полномочия не распространяются. Чтобы он смог убедить президента какой-нибудь телекомпании отменить новости в семь часов... Что-то я сильно сомневаюсь в этом.

— А я слышал, — не сдавался Чиун; — что эти программы новостей в последнее время испытывают... как их... финансовые трудности.

— Твое трио с поэмой и Читой Чин вряд ли спасет их от краха. Поверь мне, папочка. Я знаю, что говорю.

— Нет, это я знаю. Разреши напомнить — Мастер Синанджу не ты, а я. Конечно, ты проделал немалый путь по дорогам великого искусства Синанджу. Тебе скоро могут присвоить первую ступень мастерства. Когда-нибудь — кто знает — ты, может быть, даже будешь уметь все, что и я умею. Как видишь, я признаю и это. Почему нет? Имея такого наставника...

— С тобой все равно никто не сможет сравниться, папочка.

— С этим я могу согласиться. С сожалением, разумеется.

— Ну конечно.

— Но пока Мастер — я. — Чиун поднял голову. — В полном расцвете сил и опыта, который тебе копить еще долгие годы. Запомни, Римо: миром правят не только сила и власть. Есть еще и третья владычица — мудрость.

— Я склоняюсь перед твоей мудростью, папочка. И ты прекрасно знаешь об этом.

Чиун укоризненно посмотрел на Римо.

— Далеко и далеко не всегда. В последнее время, по крайней мере. Например, ты всячески препятствуешь моему стремлению остаться в Америке.

— Я не препятствую. Просто, по-моему, и ты и я переросли эту страну. Нам нужно вернуться в Синанджу. Тебе — к односельчанам, а мне — к моей невесте, Ма Ли.

— Пожалуйста, не увиливай, Римо. Мне кажется, первая ступень мастерства вскружила тебе голову. Ты думаешь, что я больше не нужен тебе.

Римо собрался было возразить, но Чиун протестующе поднял руку.

— О, надеюсь, надеюсь, что мне это только кажется. Возможно, я ошибаюсь. Но уже много недель ты не садился у моих ног, чтобы с жадностью вбирать мудрость, которой один лишь я, хранитель истории Дома Синанджу, могу одарить тебя. Раньше все было не так. Раньше ты ловил каждое мое слово...

Римо, ничего подобного не помнивший, молчал.

— Я ведь не просто немощный старый кореец, — гнул свое Чиун. — Я — Мастер Синанджу. Последний в моем роду. Последний, в чьих жилах течет подлинная кровь Мастеров Синанджу. Когда я покину сей мир, нужно будет начать новое поколение Мастеров. Поэтому ты не должен забывать об источнике мудрости, имя которому Чиун, последний из Мастеров Синанджу. Ты должен впитывать каждую каплю этой мудрости, пока я еще...

Приподнявшись, Римо подполз по полу к ногам последнего Мастера Синанджу и преданно заглянул ему в лицо.

— Я готов, папочка.

— Вот так-то лучше. Теперь ты должен спрашивать меня. О чем угодно. Любой пустяк, на который только и способен твой незрелый ум. Мне подвластна вся мудрость, которую Синанджу накапливала целыми поколениями.

Соображая, о чем бы спросить последнего Мастера, Римо, сдвинув брови, сосредоточенно жевал губами. Старик явно боится стать никому не нужным — собственно, из-за этого он так и цепляется за Америку...

Наконец Римо придумал вопрос.

— Почему, перед тем как влезть в душ, появляется ощущение, что тело грязное, а во рту чисто, а когда выходишь из душа — наоборот?

Уставившись на Римо, Чиун в изумлении раскрыл рот. Его борода мелко задрожала; пальцы сами собой сложились в сухонькие крепкие кулачки.

— Римо, это подвох, да? Признавайся!

— Это все, что я мог придумать, — виновато признался Римо.

— На этот вопрос я не буду отвечать. Во-первых, в Синанджу нет и не было никаких душей. А во-вторых, ты оскорбляешь меня, заставляя тратить на такие никчемные и безнравственные вопросы силы моего несравненного разума.

— Ты же сам сказал — любой вопрос! — запротестовал Римо.

— Любой, но не никчемный и не безнравственный.

— Зато упомянул про пустяк. Не отпирайся, папочка, а сам слышал.

— Пустяк — это еще куда ни шло. Но не безнравственные фривольности.

— Ну, прости меня, папочка. Я...

Римо оборвал фразу на полуслове — комнату вновь заполнил сиреноподобный голос Читы Чин. Завывая на все лады, она тем не менее повторяла одно-единственное слово.

Римо весь обратился в слух.

Слово было — “бездомный”.

— Погоди-ка, папочка... я хочу послушать, — Римо остановил жестом открывшего было рот старика.

— Пожалуйста. Я все равно уезжаю, — пожал плечами Чиун. — Я возвращаюсь в “Фолкрофт”.

— Ага... я сейчас тебе помогу, — рассеянно кивнул Римо, прислушиваясь к словам песни. В ней говорилось об одиноком американце, который не может найти себе крова, потому что ни одна община не принимает его. Именно он, утверждалось в песне, и есть самый настоящий бездомный.

Проанализировав это своеобразное сообщение, Римо вскочил, на ходу выключил телевизор и направился в соседнюю комнату, где Мастер Синанджу упаковывал чемоданы.

— Мне нужно в Вашингтон, — безапелляционным тоном заявил Римо.

— Мы и есть в Вашингтоне, — не поднимая головы, пробурчал Чиун.

— Мы в городе Вашингтоне, округ Колумбия. А мне нужно в штат Вашингтон.

— Только вы могли дать двум разным местам одинаковые названия, — Чиун сокрушенно покачал головой. — И что тебе понадобилось в этом другом Вашингтоне?

— Там живет бездомный. Настоящий, не то что здесь. Ему совсем некуда податься. Где бы он ни оказался — его все гонят. Вот так. Нужно с этим как-то разобраться.

Подняв голову, Чиун посмотрел на Римо. И заметил, как гневно заблестели его глаза.

— Это так важно для тебя?

— Да, папочка.

Увидев, как у Римо побелели костяшки пальцев, сжатых в кулак, Чиун помолчал немного, затем кивнул.

— Я вернусь в “Фолкрофт” и буду там тебя дожидаться, — возвестил он.

— Спасибо, папочка, — Римо изобразил глубокий поклон.

— Я не нуждаюсь в благодарности.

— Это я давно знаю, — подмигнул Римо. Глаза его блестели теперь весело.

— Но от личной встречи с Читой Чин не отказался бы. — Глаза Мастера Синанджу тоже заблестели.

Глава 3

Президент Соединенных Штатов Америки в упор смотрел на министра обороны. Министр обороны, в свою очередь, открыв рот, таращился на экран.

— Что он сказал? — медленно выговорил президент, не сводя глаз с министра.

— Мне показалось... что-то вроде “привет”... — министр никак не мог справиться с отвисшей челюстью.

— Он сказал: “Привет, со мной все в порядке”, — поправила его стенографистка, не отрываясь от бумаг.

— Дайте взглянуть, — протянув руку, министр поднял со стола стопку бумаги, исписанной закорючками стенописи. — “Привет, со мной все в порядке”, — подняв брови, прочел он. — Интересно, что это может значить? Хотя... Может, они хотели нас поприветствовать, только плохо говорят по-английски...

— Нас? — недоуменно вопросил президент. — С чего вдруг они решили приветствовать нас, игнорируя запросы собственного Центра?

— Может быть, у них прервалась связь с Землей, — предположил министр.

— А такое возможно?

— Вряд ли...

Голос в динамиках, по-русски вызывавший “Юрия Гагарина” на связь, не смолкал; лишь интонация его стала жестче. В Космограде тоже слышали странную английскую фразу с борта “шаттла” и сейчас требовали объяснения. Но их настойчивые вызовы оставались без ответа.

— Думаю, нам нужно попытаться связаться с русским кораблем, — предложил министр, изучив стенограмму переговоров советского экипажа с Землей.