Три дня без чародея - Мерцалов Игорь - Страница 93

— Готовьте копья! — кричал он. — Лучники, к бортам ищите уязвимые места, глаза, пасть — что угодно!

Вот оно, сейчас начнется — вторая огненная струя запалила мачту на ближайшей ладье. Дружинники ударили по воздуху веслами, пытаясь отвести судно от второго дракона, резко вырвавшегося вперед. С ладей, поднявшихся выше, уже летели первые копья, несколько попали в цель, и летающий змей взревел от боли, но атаки не остановил. Корабль был обречен…

Спасение пришло неожиданно. В тот миг, когда раздвоенный язык дракона порскнул между клыков (было видно, как на концах его пляшут искры), позади него возник Упрям в своем котле. Подлетев вплотную к чудовищу, он взмахнул мечом.

Разорви-клинок смахнул два зубца роскошного костяного гребня, тянувшегося вдоль драконьего хребта, и оставил глубокую рану, однако удар оказался несмертельным. Массивность цели и неточность замаха подвели Упряма. Зато ошеломленное чудовище мигом оставило ладью с горящей мачтой в покое. Извернувшись в воздухе, оно лязгнуло стальными челюстями в локте от Упряма.

Второй дракон тоже временно оставил армаду без внимания. Куда от него денутся эти неповоротливые корабли? А вот загадочное существо, маленькое, но со страшным жалом, по всей видимости, могло доставить уйму неприятностей.

— Нужно подкрасться к ним, — передал князь кормчему, неотрывно наблюдая, как отважный юнец, мечась из стороны в сторону, уворачивается от сосредоточенно пытающихся закогтить его драконов.

Необычный приказ был немедленно передан на корму, и бывалый мореход, правивший княжеской ладьей, принялся исполнять его, не считая нужным уточнять, представляет ли себе кто-нибудь, как можно подкрасться к кому бы то ни было в воздухе

Очевидно получив от своего повелителя самые общие приказы, действовали драконы по собственному разумению. Во всяком случае охоте на Упряма они отдались с самой искренней увлеченностью.

Ученик чародея уже понял свою ошибку. Конечно же атаковать следовало не сверху, а снизу. Там и костяная броня заметно тоньше, и разглядеть его чудовищам будет труднее. Весь вопрос теперь — как туда добраться? С завидным проворством драконы не давали ни единого мгновения, чтобы толком осмотреться. Все, что удавалось Упряму, — это держаться примерно на одной линии между чудовищами, чтобы они, из опаски задеть друг друга, не испепелили его ударами пламени. Страшно было до ужаса, но, сказать по правде, ученик чародея только много позже осознал собственный испуг — в ту минуту ему попросту не хватило времени, чтобы толком испугаться.

Дважды ученик чародея был близок к тому, чтобы поразить крылатых противников, но волшебный меч оставлял на чешуйчатых шкурах только глубокие царапины. Расстояние удара — вспомнились ему наставления Невдогада. Нужно сократить его, ведь сейчас все зависит не от силы, а от точности.

Между тем, похоже, драконы поняли, что отлавливать верткого человечка таким образом можно долго, и вдруг подались в разные стороны. Наверное, чтобы полить огнем издалека. Упрям устремился вслед за одним из чудовищ — и чудом успел увернуться от хлесткого удара хвоста. Дракон тотчас развернулся, вынуждая Упряма ввязаться в ближний бой, а его собрат завис неподалеку, выжидая удобный миг.

Неожиданно поблизости раздались человеческие голоса, и на обоих драконов посыпался град выпущенных с близкого расстояния стрел и копий. Дрогнувшие драконы заметались, один вслепую хлестнул огнем.

Быть может, в другое время это имело бы смысл, но ученик чародея видел, что бесстрашная атака армады грозит обернуться многими жертвами. И поэтому, не раздумывая, поднырнул под ближайшего дракона.

— Прекратить стрельбу! — закричали дружинники. — Парня не заденьте!

В мгновение ока проскользнул Упрям под желтым брюхом и ударил в основание шеи. Громоподобный рев едва не оглушил его, но тотчас смолк. Содрогнувшись всем огромным телом, чудовище полетело вниз.

Второй дракон не видел участи собрата. Наудачу извергая пламя, он ринулся напролом сквозь корабельный строй, со страшной силой хлеща хвостом по бортам. Но многочисленные и глубокие раны уже затмили его сознание, и он со всего маху врезался башкой в грудь подвернувшейся купеческой ладьи — самую прочную часть судна. Доски, конечно, затрещали и щепа полетела, но хвостом их дробить одно дело, а лбом — совсем другое. Оглушенный дракон пал с ночных небес.

Радостные крики разнеслись над армадой.

— Молодец, малый! Даешь, Упрям!

— Вниз, — приказал князь, не дожидаясь, пока угаснет восторг маленькой победы.

Главная работа еще впереди.

— Что это было? — спросил Баклу-бей, наблюдая гибель последнего дракона.

— Отсюда не разглядеть, — пожал плечами Беру. — Что делать дальше, венценосный?

— Готовиться к достойной смерти, — просто ответил хан.

Беру посмотрел на него с удивлением.

— Но, солнцеликий, наше войско все еще вчетверо превосходит неприятельское. И даже будь наоборот, я бы поставил на наших бесстрашных бойцов…

— У нас кончилась магия, мой верный Беру.

Султан помолчал и ответил:

— Что ж… мне давно хотелось узнать, сколько все-таки силы в моих руках. Я уже много лет сажусь на коня, чтобы проехать по трупам врагов, убитых не мной. И, премудрый, я позволю себе повториться: нас по-прежнему больше.

— Зато они сверху, — вздохнул хан, и, сложив руки за спиной, побрел к шатру. — Идем со мной.

Он отослал прочих, а когда слуга наполнил кубки чурайским вином, прогнал и его.

— Выпьем, Беру. Выпьем за участь, достойную великих мужей. Ты всегда нравился мне, и я хочу разделить последние вздохи именно с тобой — храбрым, умным, своевременно честным и достаточно верным.

— Прости, повелитель, но мне непонятно твое настроение, — осторожно сказал султан, смущенный необычной похвалой, и чуть пригубил драгоценный напиток.

— Я, наверное, мог бы стать великим, — сказал ему Баклу-бей, жестом пресекая возражения. — Великим дано предчувствовать час своей гибели. Во всяком случае, великим поэтам… Правители, как правило, лишены этого дара. Они могут сколько угодно ловить удачу за хвост, но обязательно настанет день, когда они забудутся. И это будет их последний день. Я же предчувствовал гибель уже со дня исчезновения Хапы Цепкого.

— О венценосный…

— Беру, я хочу отдать тебе приказ. Возможно, последний, но ты все равно должен выполнять его. Отныне и навсегда независимо от того, как закончится эта битва, называй меня Ханом Безземельным.

Султан поставил чашу на дастархан и склонил голову.

— Да ты пей, дружище, пей! — улыбнулся Баклу-бей. — Там справятся и без нас.

— Неужели нет никакой надежды, хан…

— Не думаю, — сказал бывший беглый султан, зачерпывая пригоршню шербета. — Вместе с фигурами драконов, которые берег я многие годы для самого крайнего случая, Хапа Цепкий передал мне такие слова Советника: «С этой магией только небо сможет остановить тебя». Теперь уже нет у меня доверия ни к Хапе, ни к Советнику. Иной правитель на моем месте счел бы это достаточной причиной, чтобы забыть о пророчестве. Однако оно сбывается. Наши враги ближе к небу. И небо благоволит им. Впрочем, если тебе совсем уж не сидится… Сходи, повоюй. Ты ведь хотел узнать, сколько, силы в твоих руках?

Беру с готовностью вскочил на ноги.

— Я вернусь с победой, повелитель… Хан Безземельный. Я принесу тебе эту землю!

— Буду рад, если ошибусь в своих предчувствиях. Как знать, быть может, именно… а, неважно. Но если мы выживем сегодня, я в ближайшее время постараюсь избавиться от прозвища, о котором велел тебе напоминать.

Султан Беру поклонился и выбежал из шатра. Хан хлопком призвал слугу.

— Проследи, чтобы мои жены выпили отравленное вино, если враги ворвутся на стоянку, — велел он. — И насыпь яду вот в эту чашу, — указал он на кубок Беру.