Схаас - Мерцалов Игорь - Страница 71

Клахар не собирался пускать в дело абы кого, он лично проследил, чтобы в каждой сотне было равное соотношение опытных, матерых бойцов, просто именитых победителей в различных состязаниях и молодняка — пусть набираются опыта. Вместе с тем, чтобы обеспечить слаженность каждой сотни, следовало подобрать лучших старшин. Одновременно Клахар обеспечил выезд тысячи орков к Змеиному ущелью; разбившись на два отряда, они должны были остановить отряд противника, вышедший наперерез против союзных иджунов.

Великий шаман и вождь Калу корил себя за то, что, увлекшись предзнаменованиями, довольно глупо пропустил последние события своего мира. Как он теперь ясно видел, штурканы созвали налгаш раньше него и действовали с заметным опережением. Он не боялся проиграть, но его угнетала вероятность гибели многих орков. Этого он никогда не любил, даже если речь шла о врагах, и старался не допускать всеми силами.

Истер и Длинный Лук ожидали начала похода в своей комнате.

— Я бы поступил иначе, — ворчал вожак Зеленой Вольницы. — Клахар говорил, что у него две с половиной тысячи воинов. Тут бы вывести всех в этот проклятый рудник, прочесать его за полдня и перебить врагов. А еще лучше — на все наплевать, засесть в крепости и ждать, пока подойдет помощь. То-то радости будет штурканам получить удар из ворот, когда они повернутся навстречу иж… диж… жидунам!

— Иджунам, — поправила Истер. — Это было бы проще, но Клахар слишком любит свой народ, он хочет обойтись малой кровью, как делал это всегда. И потом, если я правильно поняла, за полдня Пустой рудник не прочешешь.

— Так нам-то что тогда делать в нем? — удивился Длинный Лук и вдруг понял. — Ты хочешь, чтобы они сами напали на нас?

— Они непременно сделают это, — подтвердила Истер.

— И мы будем бить их вдвое меньшим числом?

— А что? В Привратной долине ты неплохо справился! — улыбнулась юная ведьма. — Думаю, теперь будет еще легче. Вот только… Помнишь, я рассказывала тебе о проклятии Рота?

— Помню. Но пока что доспехи только помогали мне.

— Тем они и опасны, что заставляют верить в себя. Всегда помни: король ты, а не доспехи Рота…

Длинный Лук улыбнулся, а потом вдруг горько засмеялся:

— Король? Святые угодники, Истер, сколько можно врать? Какой из меня король? Ты и Клахар — спору нет, это вы очень по-королевски говорили. Я так не смогу. Никогда не смогу, понимаешь? Я при вас — пугало, страшилище. Кукла короля над жалкими оборванцами, полуразбойниками-полубондами. И ладно, черт возьми, я не спорю! Обида — еще не цена за прозрение. Побуду и страшилищем, только не нужно больше врать мне…

Ошеломленная Истер схватила его за руки:

— Не доспехи ли заставляют тебя говорить это? У наследия Рота сильная воля, и оно очень хочет, чтобы ты отказался от всего на свете, чтобы принадлежал только им, без остатка. Не оно ли внушает тебе…

— Хочешь сказать, я говорю неправду? — потемнел Длинный Лук. — Ну давай докажи, что я ошибаюсь. Соври мне еще раз, какой я замечательный король! Это приятно слышать…

Он уже почти рычал.

Что с ним происходило? Действительно ли доспехи Рота вкладывали в его уста такие слова? Ничтожный человек, осознанно прячущийся в скорлупе всемогущества, — это то, что им нужно. Или же он сам дошел до осознания собственного ничтожества? Истер не могла быть уверена: слишком занятая мыслями об орках, она просто просмотрела тот момент, когда мог произойти переворот в сознании ее спутника.

— Нет, я не буду врать тебе, — прошептала она. — Я делала это раньше, хотя и нечасто, а теперь не буду совсем. Знай же, что ты был глупым и жестоким мальчишкой, который прошел часть большого пути. И сейчас, понимая свои слабости, он может стать настоящим мужчиной. По-другому просто не бывает, можешь поверить мне… И еще. Знай, что ты… — Ее голос прервался, и ей пришлось сделать усилие над собой, произнося слова, для которых, как она думала еще недавно, нет места на ее языке. — Ты мой единственный, мой самый нужный человек… Ты принадлежишь мне не больше, чем я — тебе…

И, сказав так, Истер спрятала лицо на груди Длинного Лука. Слезы подкатывали к ее глазам — глупые, необъяснимые. Лицо ж, она чувствовала, огнем горело от простой девичьей краски. Для которой, как она думала еще недавно, ее щеки просто не предназначены.

Да что это? Неужто она призналась в любви?! Безнадежному разине Длинному Луку… Хотя нет, ее нежно и сильно обнимал не тот ротозей, над которым, пускай и не без опаски, потешалась Зеленая Вольница, не кесарь всея опушки… Сама Истер вытянула его из топкого болота самодовольного отупения, стала выращивать его под свои планы — и вдруг получила нечто гораздо большее.

Вот только что именно?

Она поняла, что не знает этого. Только почему-то уверена, что это нечто очень ей дорого.

— Мы принадлежим друг другу? — переспросил Длинный Лук, когда плечи девушки перестали вздрагивать. — Поровну? И не будет больше между нами притворства? Ты можешь поклясться? Можешь?

— Да, — шепнула она, не поднимая головы.

Он погладил ее по волосам.

— Не клянись. Просто знай, что я люблю тебя, Истер. — Дурацкое, как ему всегда казалось, слово соскочило с губ ненароком, легко. — Не называй меня больше Длинным Луком. Другие — пусть, но не ты. Меня зовут Джок.

— Джок…

— Именно так. Я Джок Длинный Лук, и я счастлив. Настолько, что с удовольствием разыграю страшилу. Идем, пора повеселиться от души.

Он не стал смущать ее прямыми взглядами, так что Истер безболезненно пережила свой румянец. Теперь она сама помогала ему надевать доспехи. И, прикасаясь к оружию древнего демона, звала проклятие к себе: померимся силой!

Удержать Джока Длинного Лука в стороне от дьявольского железа не удалось. Пускай! Истер чувствовала себя достойной соперницей заклятию.

Пять сотен орков на волчецах молча ожидали распоряжений. Истер и Длинного Лука, появившихся на крыльце, приветствовали привычным возгласом, ударив оружием в щиты. Клахар сказал им еще что-то подбадривающее, после чего обратился к гостям со старой земли:

— Вот этот старшина, его зовут Раххыг, будет рядом с вами. Он знает английский, и, если ты, Ракош, забудешь какое-то слово, он переведет приказ… С вами все в порядке, люди? — понизил он вдруг голос.

Люди переглянулись, потом Истер поняла, что вопрос был вызван выражением их лиц.

— Все хорошо, Клахар. Ты, наверное, никогда не видел счастливых людей? — сказала она. — Значит, Раххыг? Это ведь означает «неуязвимый»?

— Да, госпожа, — поклонился сотник. Выговор у него был грубый, невнятный, но, в общем, приемлемый. — Для вас приготовили прежних волчецов. — Он указал на привязанных к крыльцу тварей.

— Жду вас с победой! — сказал Клахар.

— Жди скоро! — отозвался Длинный Лук, оседлывая чудовище.

— Сколько сейчас времени на земле? — спросила Истер.

— Дело к полуночи. Удачи вам!

— Командуй, Раххыг, мы выступаем.

Раххыг повернулся к войску и зычно прорычал приказ. Ряды орков шевельнулись в четком движении. Каждый знал свое место, и пять сотен без малейшей заминки покинули площадь, помчавшись к воротам.

От Дома Калу отдалились быстро. Словно серые тени, облитые багрянцем заката, летели вперед волчецы, но волшебный бег продолжался недолго. На подступах к Пустому руднику начались такие нагромождения острых камней, скал, валунов, что последняя миля обернулась лишним часом пути. Два крайзоша исправно кружили над головами.

Наконец им удалось найти остатки старого тракта, ведущего на запад. Как объяснил Раххыг, прежде это был оживленный путь, чуть дальше от рудника тракт разветвлялся, ведя ко всем соседям калунов и к Привратной долине, в те времена бывшей общим достоянием кланов. Однако сам Раххыг этих времен не помнил.

Это, впрочем, не мешало ему отлично ориентироваться. По его словам, собственно рудник и западный тракт разделяла удобная, ровная площадка, называемая Порогом. Прежде здесь велись торги, и в скалах, окружающих Порог, было выбито немало жилых помещений. Однако здесь нельзя было спрятать тысячу орков, вернее всего, сказал Раххыг, штурканы разместились дальше, в Смотровой башне. Если они нападут оттуда, у калунов будет возможность отойти к остаткам вала, ограждавшего Порог.