Схаас - Мерцалов Игорь - Страница 50

— Ладно, положим, у эльфа к нам разговор, — сказал Джон, отказавшись от «сказочного» стиля, которого никто не воспринял. — Но ответь, Финн, нам-то есть ли нужда встречаться с этим эльфом?

— Еще большая.

В этот момент дверь отворилась. Путники напряглись, но это был всего лишь Пин, слегка запыхавшийся, малость запылившийся, зато на вид довольный, как кот, удачно провернувший дельце с баночкой сметаны.

— Все в порядке, Финн, он скоро придет, — объявил он, без церемоний подсаживаясь к столу между стариком и Бенджамином. Удивленная Изабелла посмотрела на него, потом на распятие, на старика и снова на Пина.

Без труда проследив ее взгляд, Финн пояснил:

— Эльфиниты, как и их создатели и собратья, не страшатся креста, потому что не относятся к силам Тьмы и с нечистью ничего общего не имеют.

Пин, уже набравший полный рот орехов с медом, чуть не поперхнулся:

— Финн, эти неумойки опять называли меня нечистым?

— Нет-нет, дружище, ну что ты. Просто я кое-что рассказывал почтенным гостям об истории нашего края.

— Угу, и опять обозвал меня эльфийской безделушкой?

— Ох и злопамятный же ты, — вздохнул старик. — Ну ведь я уже сто раз извинялся.

— Ничего не сто, только семьдесят шесть — я считал.

— Для пяти лет достаточно.

— Как сказать, — пожал плечами Пин и, не забывая отправлять себе в рот новые порции орехов, обратился к гостям: — Финн у нас неглупый, но как пойдет про мой народ рассказывать, так против воли соврет. Его послушать, получается, что эльфы очень любили резьбу по дереву и вот однажды настрогали нас из всяких там сучков да еловых шишек. А мы сами на свет появились, сами — ну то есть с дозволения Вседержителя, конечно, но сами по себе. Другое дело, что эльфы, восхитившись новым творением Вседержителя, взяли нас под опеку, стали за нами ухаживать, учить различным премудростям и древним тайнам природы…

Финну явно было что заметить, по одним только смешинкам в глазах становилось ясно, что спор о происхождении эльфинитов они ведут уже давно и яростно, но присутствие посторонних заставило старика сдержаться, ограничившись ни к чему не обязывающим покачиванием сединами.

Присмотревшись к Пину повнимательнее, Джон, между прочим, подумал, что для этого спора есть все основания. Как бы там все ни обстояло на самом деле, облик эльфинита неизбежно наталкивал на мысли о его родстве с упомянутыми сучками и шишками. Это удивительное существо, ростом едва ли больше трех футов, во всем вроде бы подобное человеку, сильно напоминало толкиеновских онтов, только в миниатюре. Кожа вроде бы похожая на гладкую рябиновую кору, глаза цвета березовой листвы после дождя в летний полдень, темная с прозеленью шевелюра и окладистая борода, изрядно смахивавшая на занавеси мха в глухом бору… С виду неказистый, Пин был подвижен, даже ловок, и подвижным было его лицо, хотя, несомненно, в его очертаниях и угадывалось сходство с тугой и смолистой сосновой шишкой.

Джон, впрочем, едва не хихикнул, вспомнив бессмертное творение своего великого земляка. Ну какие тут, если честно, онты, если последние, как ни воображай их, представляются только могучими гигантами, размеренно живущими в космических ритмах вечности?

— А что касается нашей внешности, — не унимался болтливый полуэльф, — то тут дело в нашей исключительной приспособляемости. Просто нам с самого начала понравились леса. Ну, скажем, вспомните о гномах, или цвергах, или народе коблинай. — Он взмахнул насаженным на двузубую деревянную вилку опенком, указывая какое-то неопределенное направление. — Наверняка дорогим гостям известно, что упомянутые народы изначально полюбили камень. Расселившись в горах и скалах, они и сами стали напоминать каменные изваяния. То же самое произошло и с нами — мы слились с окружающим нас миром, мы пропитались им насквозь, мы прониклись его духом и сокровенными тайнами. Никто лучше Эльфийских Чад не знает леса! Разве после этого не естественно, что мы и внешне соответствуем среде обитания?

Подтолкнув аудиторию к неизбежному ответу, Пин гордо заломил свою широкополую шляпу. Вот, кстати, еще одно отличие от онтов — про тех, помнится, нельзя было сразу сказать, пользуются ли они одеждой. Эльфинит же был разряжен не без претензии на вкус. Правда, Джона не оставляло ощущение, что своими руками он разве что перо в шляпу воткнул, а все остальное явно перешито с чужого плеча.

Надо отметить, Пин оказался интересным собеседником. Ненавязчиво добившись всеобщего внимания, он принялся рассказывать о своей лесной жизни — образно, иронично, хоть и не всегда понятно. Но вот, начав было очередную анекдотическую историю об охотниках и бурундуках, он оборвал себя на полуслове и оглянулся.

Дверь беззвучно отворилась и впустила внутрь нового гостя. Он был высок и худощав, кожа его отливала матовой белизной, в бездонных глазах цвета осеннего неба перед рассветом плясал лихорадочный огонек. Какая-то предельная болезненная изможденность сквозила во всем его облике, но она не делала его жалким. Напротив, в нем чувствовалось спокойствие, хотя, быть может, и фатальное.

— Приветствую вас, люди, — сказал он на удивление чистым и звучным голосом.

— Здравствуй, друг, — поднялся навстречу ему Финн.

Джон вдруг поймал себя на мысли, что его тоже тянет встать. По взорам спутников он рассудил, что желание это возникло у него неспроста, и поднялся на ноги — остальные последовали его примеру. Вошедший, похоже, воспринял знак внимания как должное.

— Здравствуй, незнакомец, — сказал молодой граф. — Это ты хотел говорить с нами?

— Да, сэр Джон Рэдхэнд, именно я. Финн, должно быть, уже рассказал, что обладает даром предвидения, значит, тебя не удивляет, что мне известно твое имя, как, впрочем, и имена твоих товарищей. Меня зовут Аннагаир, и когда-то я принадлежал к народу эльфов. Я пришел, чтобы помочь тебе и попросить об ответной услуге.

Джон оглянулся на спутников. Бенджамин смотрел с недоверием, Изабелла — с ярко выраженным интересом. Лицо Гарри отражало и то и другое — стало быть, решающее слово оставалось за графом. То есть его слово было бы решающим в любом случае, но как раз сейчас он с удовольствием предоставил бы право выбора другим. Они-то по крайней мере приходятся эльфу какими ни на есть современниками, а откуда ему, человеку совершенно другой эпохи, знать, как следует вести себя с подобными существами?

Прислушавшись к себе, Джон осознал, что на задворках сознания у него царит полнейший кавардак. Помимо воли он пытался сравнить эльфа с одноименными литературными и кинематографическими персонажами — безрезультатно. Взор эльфа был непроницаем. Он не вызывал чувства опасности но, может быть, лишь потому, что не вызывал и никаких чувств вообще?

— Мы выслушаем тебя, — сказал Джон. В сущности, другого ответа он дать и не мог. Эх, жаль, имя у него… не вполне удобозапоминаемое. — Расскажи нам что хочешь, Ан…

— Аннагаир, — подсказал эльф. — Имя мое непривычно для вашего слуха, но когда-то меня называли проще: Ангир. Называли люди… некоторые.

Не спрашивая, он сел во главе стола, на место Финна. Старик устроился у очага. Пин успел куда-то исчезнуть.

— Возможно, мой рассказ покажется вам долгим, но, ручаюсь, он имеет отношение к вашему походу, насколько мне известно о его цели.

— Могу ли я спросить, откуда нашему собеседнику вообще что-то известно о нашем походе? — все еще хмурясь, осведомился Бенджамин.

— Не будем торопить рассказчика, — сказал Джон. — Мы слушаем тебя, Аннагаир.

Глава 15

ОКО ЗАКАТА

Истер нечасто сдерживала себя в выражениях, и Длинный Лук, возросший в среде, где манеры общения несколько отличались от монастырских норм, к этому привык. Однако сейчас даже поежился в седле.

— Что-то случилось? — спросил он, уверившись, что поток брани иссяк.

— Да, чертово семя, случилось! — прорычала юная ведьма, яростно потирая виски. — То, чего я опасалась. Ах, проклятье, как же это не вовремя! Теперь совсем нельзя медлить, нельзя. Пришпорь дохлятину, хоть до места доберемся пораньше.