Последний дракон - Кобербёль Лине - Страница 27

— Он рассчитывал хорошенько заработать на них. Но когда обе эти золотые птички ускользают зараз… Фу, какая вонь! Мы уже глядели здесь?

— Да! Там никого нет. Лишь какая-то бездомная старая карга, от которой несет так, словно она подохла три дня тому назад.

Они снова двинулись в путь. Мы молча посидели некоторое время, пока они не исчезли из виду. И тогда Кармиан медленно поднялась.

— Идем! — сказала она. — Лучше нам уйти, прежде чем совсем не рассвело.

— Кармиан… что… где… — Я почти не знала, с какого конца начать спрашивать.

— Он не хотел уходить без тебя. — Голос Кармиан был не особо ласков. На самом деле куда холоднее, чем иней, выбеливший крыши домов. — Поначалу Нико не хотел брать тебя с собой, а потом вдруг не захотел двинуться с места без тебя. Мужчины! Они невозможны! Им не угодишь!

— Но… как ты могла знать, что я…

— Что ты вернешься обратно на корабль, будто корабельная крыса? Этого я тоже не знала. Но я слышала, как они болтали о том, что ты улизнула, а ты привязана к Нико точно так же, как он к тебе. Вы… вы парочка прекрасных вьюнков. Да!

Некоторое время мы шли молча. Внезапно Кармиан присела на корточки и подала мне знак: сделай, мол, то же самое.

Немного погодя двое мужчин с тележкой вышли из-за угла. Это не были матросы Вороны, и они не удостоили нас взглядом. Когда они исчезли, обогнув следующий угол, Кармиан вновь поднялась на ноги.

— Зачем нам пришлось садиться на корточки? — спросила я.

Иней на брусчатке растаял, и я промокла.

— Затем, чтобы мне не изображать старуху мать! — ответила она. — Да и твои сапожки больно хороши. Натяни шаль побольше на голову, лучше пусть не видят твое лицо.

Я сделала, как она велела, хоть это было противно.

— А тебе обязательно надо так пахнуть? — снова спросила я.

— Да, — только и сказала она в ответ.

— А зачем?

Она кинула на меня острый взгляд:

— Ты всегда столько болтаешь, когда за тобой гонятся?

— Мне ведь только очень хотелось узнать…

— Это держит народ на расстоянии. У людей нет желания любоваться вонючей мерзостью. Это все равно что быть невидимкой. И держи язык за зубами; тогда я услышу, не идет ли кто-нибудь.

Я смолкла. И я хорошо поняла, что она имела в виду. На самом деле этот способ точно так же хорош, как и моя флейта, только по-другому. Однако же, фу, черт побери, какая вонь!

Теперь мы уже вышли из Дунбары. Но Кармиан не свернула на хорошую прямую дорогу, что вела в Дунарк. Вместо этого она пошла на запад, к узкой извилистой тропке, которая, будто змея, петляла меж болот. Тропку эту не всегда легко заметить, и во многих местах нам пришлось скакать с кочки на кочку, как мы с Кео уже делали раньше. Мы забредали все дальше и дальше в болота, и туман обволакивал нас, захватывая, будто чья-то рука. И тут мы подошли к такому месту, где след исчезал прямо в поросшей мхом болотине. Блестящая черная вода ожидала нас по другую сторону от последних кочек, и ей не видно было конца. Другого края болотных вод — коли он вообще был — я даже не видела: таким густым был туман!

Но Кармиан не собиралась останавливаться. Я же уперлась.

— Кармиан!..

— Иди за мной, — только и молвила она. — Иди по моим следам.

И она тут же шагнула прямо в подернутую мхом пучину. А я только стояла, разинув от удивления рот. Потому что она не утонула. Вода доходила ей лишь до лодыжек. Она заметила, что я не иду за ней.

— Иди же! — позвала она. — Времени у нас нет! Ты же видишь, что бояться нечего!

Я поглядела на блестящую темную воду. Но если б я не видела, что Кармиан стоит в ямине, полной воды, я бы решила, что это бездонный омут. Я осторожно шагнула в воду… и еще один шаг! А потом до меня дошло, почему она не утонула. Кто-то устроил здесь мостик под водой, так что он был невидим для тех, кто не знал этого секрета. Мостик был скользкий, и приходилось быть осторожной, а я не понимала, откуда Кармиан знала этот путь. Казалось, она ничуть не сомневалась, и, покуда я шла прямо по ее стопам, было достаточно безопасно. Но я испустила вздох облегчения, когда мост кончился и под ногами у нас оказалась куда более привычная земля.

Солнце медленно всходило над болотами и топями, а туман теперь был скорее белым, нежели серым. Я мерзла так, что меня колотило. Хотя рыбачья фуфайка была и теплой, и удобной, но это не больно помогает, когда ноги у тебя мокрые и холодные как лед.

— А мы скоро придем на место? — спросила я и прикусила губу: лучше б я не спрашивала ее. Уж сострадания от нее нельзя было ожидать.

Но на этот раз она не огрызнулась.

— Теперь уже близко, — только и молвила она и двинулась дальше.

Я была несказанно удивлена, не услышав от нее издевательского замечания, вроде: «Милостивой фрекен, быть может, непривычно ходить самой»; но Кармиан, пожалуй, начала чуточку уставать да и слегка замерзла.

Когда он вынырнул из тумана, то походил на маленькую рощицу ив и вязов, словно островок посреди болота. Но, подойдя ближе, я заметила, что деревья росли на земляном валу. И только когда мы перебрались через вал и увидели дома у его подножия, стало ясно, что здесь живут люди.

— Что это за место? — спросила я.

— Селение, край гельтов.

— Гельтов? Это еще кто такие?

Она вновь окинула меня острым как бритва взглядом. Вот попадешь под такой взгляд, а через некоторое время обнаружишь: ты истекаешь кровью.

— До того как пришли магдане, здесь была страна гельтов. Они по-прежнему обитают здесь, вокруг топей. Они не особо жалуют магданов, даже род Никодемуса, Нико Равна. Но еще меньше любят они Дракана.

Внезапно перед нами вырос какой-то молодой человек. Я испугалась, потому что не поняла, откуда он взялся. Было так, словно он вырос из-под земли, — статный, но не очень высокого роста. Если б не его длинные усы, мне бы показалось, что он не больно старше меня.

— Эта и есть та девочка? — спросил он, указав на меня.

— Да!

— Тогда идем! — позвал он. — Мейре желает потолковать с тобой.

Мейре? Кто это? Молодой человек не стал объяснять. Он лишь повел нас вниз, в селение — домов на пятнадцать, и некоторые из них годились скорее для скотины, чем для людей. Несмотря на небольшие дворы, хозяева, как я заметила, держали кур и коз. Какая-то женщина доила козу, и ей приходилось все время отталкивать крупного козленка, который требовал своей доли этого молока.

Посреди селения стоял высокий древний ясень, с виду скорее мертвый, чем живой.

Почему они не срубили его? Может, из-за того, что боялись разрушить хижину, прислонившуюся к ясеню. Усатый указал на дверь хижины.

— Дом Мейре — Той, Что Косит Недругов, — сказал он. — Входите!

Сам он явно намеревался остаться за дверью.

— А он не с нами? — шепнула я Кармиан.

— Ему это запрещено, — коротко ответила она. — Он — мужчина!

Значит, мужчине нельзя входить к ней в хижину? Что за птица Мейре — Та, Что Косит Недругов?

После утреннего света и морозно-белой заиндевевшей природы вокруг в хижине было изрядно мрачно. Горница, в которую мы вошли, была не очень большой, а стена против двери как-то странно изогнута, покрыта корой и неоструганными ветвями. Какой-то миг — и до меня дошло: это не скверно сработанная стена, а попросту ствол ясеня.

Там за ткацким станом сидела женщина и ткала. Как ухитрялась она видеть, что она делала в этом мраке, я не знала. Но челнок свободно летал через основу, и женщина не перестала работать из-за того, что мы пришли.

— Садитесь! — только и сказала она. — А ты, Кармиан, сними эти тряпки и вынеси их на двор.

Там было лишь одно место, куда можно было сесть, — низенькая скамья вдоль стены рядом с дверью. Я заметила, что очага в хижине нет. И все-таки здесь было куда теплее и приятнее, чем за дверью. Я вернула шаль, что дала мне Кармиан, а она тем временем послушно стаскивала с себя зловонные тряпки.

Мейре была примерно в летах моей матушки. Не стара, да и не молода. А первое, что привлекло мое внимание, — ее глаза. Или, вернее, то, что вокруг них. Сначала кажется, что на лице ее маска. Но если приглядеться, видно, что это кожа, только кожа почерневшая. Покрашена или татуирована — решить трудно. В черных волосах Мейре над каждым ухом виднелась белая как мел прядка. И все это придавало Мейре сходство с барсучихой.