Сибирская амазонка - Мельникова Ирина Александровна - Страница 26

Шаньшин нахмурился и настороженно посмотрел на гостя:

– О чем ты, Лексей Дмитрич?

– Я думаю, это Евпраксия, – усмехнулся Алексей, – из тех, кого вы называете ратниками и боитесь пуще смерти. Только что ей надо в станице?

Атаман побледнел, глаза у него забегали. Он оглянулся на станичников и быстро, вполголоса произнес:

– Молчите, Лексей Дмитрич! И лучше вам забыть, что вы кого-то видели. Оне того не простят...

Алексей соскочил с лошади и вплотную подошел к Шаньшину. Пристально посмотрел ему в глаза и произнес сквозь зубы:

– Что вы все юлите? Чего боитесь? Какая-то девка лихих мужиков до смерти запугала...

– Это не девка, это... – Атаман отвел взгляд и неожиданно умоляюще произнес: – Не стоит, Лексей Дмитрич, в их дела лезть. Вы уедете, а нам оставаться. Не трогайте ратников, – прошептал он и вовсе едва слышно, – иначе беды не миновать. И будьте осторожны, поодиночке теперь не ходите... – Он махнул рукой и огорченно произнес: – Молитесь лучше, чтоб все-таки вас не узнала!

Алексей и Иван переглянулись, а Шаньшин, по-прежнему пряча глаза, перекрестился, вскочил на коня и направил его к казачьей сотне. Иван проводил его взглядом и быстро повернулся к Алексею.

– С чего ты решил, что это была Евпраксия?

– Кольцо, – односложно ответил Алексей и уточнил: – И взгляд. Холодный и злой. Даже злобный. Словно змея на меня посмотрела. Змея, которая вот-вот хватит зубами. – Он усмехнулся: – Но гадюка эта, скажу тебе, редкой красоты и ловкости!

– Эх, молодой! – с издевкой произнес Иван. – Мало, что ли, попадало от подобных красавиц? Давно пора понять, чем красивее баба, тем ядовитее! Не зря Никита сказал, чтобы остерегались. Видать, еще та штучка! Но зачем все-таки она появилась в станице? Наверняка что-то пыталась разузнать, если переоделась в казачку.

– Не думаю, что она береглась от местных, – покачал головой Алексей. – В станице все друг друга знают и вмиг заметят чужого. Значит, она здесь не чужая и наблюдать могла только за нами.

– Пока мне понятно одно, – сказал угрюмо Иван, – тут эти ратники весьма вольготно себя чувствуют. Гляди, как свободно, средь бела дня, расхаживают по станице. Неужто и впрямь запугали всех до смерти? Или на самом деле сговорились с Никитой? Но кто ж они такие? Может, секта какая?

– Евпраксия очень ловко ускользнула от меня, – повинился Алексей, – юркнула в толпу, и ее словно корова языком слизнула. Наверняка кто-то ей помогал...

Иван махнул рукой:

– Помогал, не помогал, теперь уже роли не играет, но я нутром чую: попали мы с тобой, Алешка, как кур в ощип. И теперь надо или сделать вид, что ничего не замечаем, или попытаться разузнать, что здесь творится.

– У меня такое чувство, Иван, что мы с тобой очутились в совершенно другом мире. И вряд ли получится в его законах разобраться.

– Закон везде един, – недовольно пробурчал Иван, – а мы с тобой как раз и служим букве закона. И не должны забывать об этом даже в такой глухомани, как Пожарская.

В этот момент из толпы зрителей вынырнули Сашка и Шурка и, перебивая друг друга, скороговоркой им сообщили, что батя велел звать гостей отведать казачьей каши с мясом. Но только угощения сыщикам не удалось даже попробовать. Неожиданная встреча Алексея с Евпраксией оказалась не единственным сюрпризом в этот день. Не успели они сделать и десятка шагов по направлению к котлам с кашей, где толпилась уже добрая половина станицы, как на опушке леса показались с дюжину завьюченных лошадей и столько же запыленных всадников.

Иван и Алексей остановились как вкопанные и с величайшим изумлением уставились сначала на них, а затем друг на друга. Всадники эти были индусами, которых они разглядывали несколько дней назад у гостиницы «Кандат», и единственное, что сейчас в какой-то мере роднило их с местными жителями, – наличие накомарников, которые прикрывали их непривычно смуглые лица. Впереди обоза ехали два человека, судя по одежде, из местных жителей. Вероятно, проводники. Человек в пробковом шлеме и с противомоскитной сеткой на лице, что однозначно выдавало в нем опытного путешественника, наверняка кормившего гнуса не только в тайге, но и где-нибудь гораздо южнее, ехал следом за проводниками.

– Ну, елки точеные, зеленая тайга! – Иван сплюнул себе под ноги. – Этой бродяжни здесь еще недоставало!

Глава 12

Обоз проследовал к длинной бревенчатой избе под железной крышей, в которой находилось станичное правление и канцелярия атамана, и расположился прямо под окнами на густо заросшей гусиной лапкой поляне. Мгновенно вокруг чужестранцев в причудливой одежде собралась толпа станичников из тех, кто в силу чрезмерного любопытства пренебрег даже атаманским угощением. Среди них оказались Алексей и Иван, а также их почетный караул в лице близнецов.

Они постарались занять позицию в самой гуще толпы. В ней преобладала вездесущая ребятня, а также казаки и казачки постарше. Молодежь осталась на майдане, справедливо полагая, что обоз вряд ли покинет станицу до утра, а каша остывает быстро, и, не дай бог, разбегутся музыканты... Словом, на майдане как началось, так и шло своим чередом веселье. Но атаман, досадливо крякнув, покинул его, оставив вместо себя есаула и Гаврюху.

Человек в пробковом шлеме спрыгнул с лошади и передал поводья чернобородому индусу. Но с висящим на плече карабином не расстался, равно как и с кожаной сумкой, которая ранее была приторочена к седлу, но теперь перекочевала в руки хозяина.

Не оглядываясь, он быстро поднялся на крыльцо правления, затем повернулся и что-то повелительно крикнул. Один из вновь прибывших всадников, дольше всех привязывающих свою лошадь у коновязи рядом со станичным правлением, поднял голову и откинул с лица накомарник.

Светло-русая бородка клинышком, большой лоб с залысинами, остатки почти детских кудряшек на голове, пенсне на длинном носу... Алексей шепотом выругался.

Иван с недоумением посмотрел на него.

– Что? Признал этого белобрысого? Неужто Усвятов?

– То-то и оно, что нет. – Алексей с изумлением наблюдал, как человек с бородкой быстрым шагом направился к дому, поднялся на крыльцо и вошел вслед за иноземцем в пробковом шлеме в дверь правления.

Алексей покачал головой:

– Надо же! Голдовский!

– Голдовский? – опешил Иван. – Тот, что из музея? Но когда он успел? И как он в эту компанию вообще затесался? – Вавилов обвел внимательным взглядом индусов. Те тоже поснимали накомарники и суетились возле лошадей, подтягивая или ослабляя подпруги, поправляя тюки и прочую поклажу. – Давай подойдем ближе, – предложил шепотом Иван. – Нас они все равно не знают, может, что услышим... – Он искоса посмотрел на Алексея. – Ты понимаешь по-ихнему?

– По-ихнему нет, – усмехнулся Алексей, – а по-английски немного разбираюсь.

– И то дело! – обрадовался Иван, не забывая за разговором прокладывать себе дорогу сквозь толпу. Сашка и Шурка проталкивались за ними след в след, но через десяток шагов вырвались вперед и оказались на поляне.

– Вот же пострелята! – усмехнулся Иван, наблюдая, как мальчишки снуют между лошадьми и, разинув рот, без тени смущения, в упор рассматривают диковинных чужестранцев. – Много бы я дал, чтобы оказаться рядом с ними. Меня вон та поклажа сильно интересует, – кивнул он в сторону двух деревянных ящиков, выкрашенных в грязно-серый цвет. – Что там такое может быть? И вообще, что это за букашки такие, за которыми надо переться в подобную даль?

– Не думаю, что их интересуют букашки... – Алексей не сводил взгляда с ящиков, на которые ему указал Иван. Что-то они ему напоминали... Где-то он уже такие видел...

– Думаю, тебе пока не следует попадаться на глаза Голдовскому, – предостерег Алексея Иван. – Сначала узнаем от атамана, зачем они сюда пожаловали. Если его интересуют старинные книги, то на кой ляд он затесался в эту банду? Судя по всему, он приближен к этому типу в клетчатых штанах, – кивнул Вавилов в сторону станичного правления.