Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Мельникова Ирина Александровна - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

– Светка, разбуди меня через час. Мне...

Дашу подбросило, как на пружинах, она соскочила с постели и сдернула одеяло на пол.

– Убирайся, мразь! Убирайся! Иначе я за себя не отвечаю!

Она кричала и плакала. Ее трясло, как в лихорадке. Влад поспешно одевался и, уже застегивая пуговицы на рубашке, наконец осмелился спросить:

– Даша, что за истерика? Что случилось?

– Случилось?! – Она схватила подушку и навернула ему по голове. Потом бросилась на него с кулаками и принялась колотить по груди, по плечам. А он даже не пытался хватать ее за руки. Стоял, большой, как скала, и молчал, как скала, отчего она завелась еще больше. И уже не кричала, а орала что было сил: – Что случилось? Трахал меня, как последнюю суку, а сам думал в это время о своей Светке? Сравнивал, сопоставлял? Ах ты, тварь!

Она вырвала брюки из рук Влада и принялась с остервенением хлестать его по лицу. Справа налево! Слева направо! От удара пряжкой ремня, который он оставил в брюках, на щеке проявилась багровая ссадина, но Влад опять почти не защищался, только стал прикрывать лицо руками.

Наконец Даша отбросила брюки, упала на колени перед кроватью и уткнулась головой в простыни, от которых до сих пор шел запах их сумасшедшей страсти. Господи, как ей только что было хорошо! И как отвратительно, пошло, гнусно сейчас! Она замычала и, ухватив простыню зубами, рванула ее! Как бы она хотела точно так же порвать свою окаянную любовь, растерзать, прикончить ее и умереть вместе с ней.

– Прости, – сказал тихо Влад, – прости, я не хотел.

Она повернулась и села, прислонившись голой спиной к кровати. Он стоял над ней уже одетый.

– Прости, – опять повторил он, – я – гниль, я – последний негодяй! Но я думал только о тебе, я все время думаю о тебе! Не знаю, как вылетело!

– Иди, – сказала она. Сил не было даже на это короткое слово. Но когда Влад уже стоял у порога, ее Влад, ее неземная проклятая любовь, она все же не сдержалась, спросила: – Скажи, честно только, без вранья! Маргарита – мать твоих детей, Светка – отдушина... А я кто? Оперативная подстилка, подсобный элемент?

Макаров посмотрел на нее затравленно, как смотрит зверь, попавший лапой в капкан. И выкрикнул яростно:

– Ты – моя душа! Душа, понимаешь? – И, хлопнув дверью, почти выбежал из номера.

Даша потянулась к халату. Надела его и вышла в гостиную. Стол был заставлен бутылками вина и закусками, именно теми, которые она всегда любила. Судя по количеству того и другого, Влад был настроен серьезно, и вполне возможно, что Мишка тоже извещен о сабантуе и ждал сигнала, чтобы внезапно возникнуть в номере и приобщиться к веселью по случаю их примирения. Не получилось!

Даша набрала номер администратора и попросила вернуть Владислава Андреевича, если он еще не уехал. Сама же взяла в руки пульт и включила телевизор.

– Холодно, мне с тобою очень, очень холодно! – проникновенно жаловалась стране Алла Борисовна.

А молодой насмешник Галкин с садистским видом подпевал в унисон примадонне:

– ...в водевиль какой-то превращается наша запоздалая любовь...

– Стареем, Алборисовна, стареем! – Даша всхлипнула. Обе они, что та, что другая, – «мадам Брошкины», как бы ни лепили горбатого, что счастливы безумно и всех Пистолетовых сбросили с хвоста.

Она увеличила звук. И когда Влад ворвался в номер, Пугачева и Галкин голосили, как Армейский ансамбль песни и пляски имени Александрова:

– ...давай не будем больше мучиться и отменим по такому случаю нашу «желтопрессную» любо-овь!

Даша с абсолютно сухими глазами притопывала в такт мелодии и даже весело подпевала звездной паре.

Глаза Макарова сияли.

– Дашка! – выкрикнул он и бросился к ней, расставив руки, как всегда делал при встрече, а она летела к нему со всех ног и повисала на шее. Но тут она выставила перед собой пульт и приказала:

– Стоять, генерал! И без лишних движений! – потом кивнула в сторону стола: – Забирай! Иначе все это полетит к чертовой маме за окно, а я заявлю, что это твоих рук дело. В городе тебя знают и поверят!

– Понял! – Лицо его вмиг потемнело. – Понял, сейчас прикажу!

Он вышел в прихожую и что-то быстро сказал в трубку мобильного телефона. Затем посмотрел на нее:

– Водитель заберет!

– Без меня! – Она выставила перед собой ладони. – Свое добро забирайте без меня! Я иду в ванную! – И, прихватив полотенце, гордо продефилировала мимо него.

– Даш... – Влад попытался взять ее за руку.

– Уйди! – Она ухмыльнулась и пропела: – Я тебя лепила из того, что было! Из чего лепила, в то и наступила!– почти ласково потрепала его по щеке. – Иди, Пистолетов, я тебя отпускаю. Но мой последний совет: вариант «чай, кофе, потанцуем» – не твой! Не впадай в лакейство, оно тебя погубит! – И захлопнула дверь ванной за собой.

Глава 6

От былого великолепия не осталось и следа. Ночью в городе разгулялся ветер, да такой, что в окнах дрожали стекла, и за несколько часов его буйные порывы сделали то, с чем не могли справиться дорожные службы и дворники. Потемнели, лишившись снежного покрова, ели, сбило иней с берез и тополей, дорожное полотно блестело, словно вылизанный языками маралов солонец. Автомобили, казалось, двигались на цыпочках, создавая пробки на всех мало-мальски важных перекрестках. Гололед! Стихийное бедствие для всех торопливых и суетливых!

Ледяные порывы ветра сбивали с ног. Редкие прохожие ковыляли, прижимаясь к домам, пытаясь, каждый по-своему, сохранить равновесие и укрыться от лобовых атак хиуса.[2] Зрелище это было не слишком привлекательным, к тому же передвижение по горбатым от наледи тротуарам становилось не менее опасным, чем переход Суворова через Альпы, поэтому горожане без нужды на улицах не появлялись. Общественный транспорт был забит под завязку, на остановке такси не просматривалось ни одной машины, и Даша сделала заявку по телефону.

Загнанная диспетчер пообещала машину через десять минут. Даша спустилась в вестибюль и присела на диван недалеко от стойки администратора. Предупредив, что ждет такси, закрыла глаза, приготовившись чуть-чуть вздремнуть. Она старалась не вспоминать о вчерашних неприятностях. На душе было гадко и не меньше, чем на дорогах, скользко. И все-таки не сдержалась... «Влад, Вла-ад! Как же глубоко ты въелся в мою душу!» Она прижала пальцы к вискам и застонала про себя. «Отпусти меня, не мучь! Разве тебе мало счастья с твоей девкой?» Но он не уходил, стоял перед ее глазами, как живой, и взгляд у него был... Взгляд, который преследовал ее всю ночь. Взгляд, который он бросил на нее в последний раз! Взгляд жалкой, избитой в кровь дворняги!

Влад ушел, а она весь вечер не находила себе места. Та натянутая до предела незримая нить, которая связывала их пять лет, до сих пор не лопнула. И хотя держалась на последних волокнах, Даша продолжала ощущать импульсы, которые посылала ей душа Влада. Ее лихорадило даже в ванне, хотя вода в ней была горячее, чем обычно. Даша понимала, что ему сейчас очень худо, гораздо хуже, чем ей, но ничего не хотела менять. Довольно с нее жалости! Макаров успел сколотить целое состояние на ее любви. И не задумывался о последствиях, хотя мог предполагать, что все его шалости сходят ему только до поры до времени.

Как всякая обманутая женщина, Даша жаждала возмездия. Но самым краешком сознания, крошечным набором мозговых клеток понимала: заяви Влад о том, что расстался с любовницей навсегда, и будь он чуть-чуть настойчивей, она бы сумела его простить. Не забыть, нет! Этого бы у нее не получилось. Нельзя заставить силой отогнать от себя воспоминания о самых страшных событиях своей жизни...

Она долго нежилась в настое из трав, но ожидаемое облегчение не наступало. Давило за грудиной, и Даша понимала, что для ее сердца этот день не прошел бесследно. Однако и для Влада он стал потрясением. Очень редко генерал Макаров терпел поражения, но за последние два года пережил их несколько. Возможно, потому и голова поседела, и в глазах появилось совершенно несвойственное успешным людям выражение.

вернуться

2

Резкий зимний ветер (местн.).