Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна - Страница 113

А вот и забавное.

«Сразу после ухода от власти, – делится Егор Тимурович со всеми желающими своими первыми ощущениями, – практически неизбежно у всех возникает синдром, который я для себя называю: “лифт не едет”. Основа термина – реальный случай. Как-то один из отправленных в отставку членов Политбюро ЦК КПСС зашел в здание на Старой площади, сел в начальственный лифт и с удивлением пытался понять, почему же он не едет, напрочь забыв, что для этого полагается нажать кнопку. Сработала привычка, члены Политбюро кнопки не нажимали, за них это делала охрана».

Ни у кого из людей, ушедших из власти, вы не прочитаете таких признаний. Ведь для того, чтобы попросту, искренне и без мучительных эмоций об этом рассказывать, надо быть таким человеком, каким был он.

«Разумеется, у тех, кто пришел во власть на короткое время, этот синдром не приобретает столь анекдотичных форм, но ощущение того, что все вокруг вдруг разом перестает крутиться так, как привычно крутилось, приходит неизбежно. Возникает масса конкретных бытовых проблем, которые еще вчера тебя лично не касались. Одновременно раздвигаются границы времени: ты вновь начинаешь мерить свою жизнь не секундами, а часами и днями».

Вот на эти подчеркнутые мною слова и обращаю внимание – вспомните его режим дня, когда он был вице-премьером…

«В адаптации к этой новой реальности все зависит от личности того, кто ушел от власти. Те, у кого хватает ума понять, что весь предшествующий гул медных труб к твоей личности не имеет никакого отношения, был связан с должностью, которую ты занимал, приспосабливаются к частной жизни быстро. Но видел людей, поработавших в правительстве, а потом так никогда и не привыкших к жизни нормальной, без внешних атрибутов власти. Их жалко» (Е. Гайдар, 1996).

А насчет не едущего лифта – в советское время немало ходило рассказов о том, как сняли, например, с должности Председателя Президиума Верховного Совета Н. Подгорного: Хрущев решил занять и этот пост, потому что стало неудобно встречаться с президентами разных стран в качестве первого секретаря некоей партии… Подгорного сняли, как было принято, на заседании Президиума Политбюро КПСС. Он вышел из здания ЦК, а персональной машины у подъезда уже и нет – так поступали коммунисты с товарищами по партии. И он в буквальном смысле слова не знал, как добраться домой: где ближайшее метро – не знает, а в карманах – ни копейки денег…

Десятки тысяч людей в нашей стране, когда их убирали из власти – лишали чиновничьего кресла, сдувались как воздушные шары, превращаясь в ничто. Но мы мало что знаем об этих ситуациях со слов самих этих людей – потому что разве может человек рассказывать о том, как он превратился в ничто?.. Для такого рассказа о человеческом ничтожестве надо быть Достоевским и писать от первого лица о господине Голядкине (со временем вы прочитаете, я уверена, его знаменитый рассказ «Двойник»).

А Егор Гайдар – у власти он или не у власти – всегда оставался Егором Гайдаром. Это и отделило его незримой (но непреодолимой!) чертой от подавляющего большинства российских чиновников.

И именно это особенно злило его врагов: ведь глубоко внутри себя человек все равно всегда знает себе цену. Понимает, например, что он гораздо ничтожней того, кого он так ненавидит. Человек бесталанный просто не может понять талантливого человека с его специфическими реакциями – он же невольно меряет его по себе!..

…И это же свойство Гайдара восхищало и радовало его друзей.

3. И еще раз – очень коротко – про Чубайса

«В отличие от назначения на высокую должность, отставка – прекрасное время, чтобы разобраться в своих отношениях с окружающими. Для себя ввел специальную условную единицу устойчивости человеческих отношений под названием “один чуб”, развернуто “один Чубайс”. Как бы ни менялись наши с Чубайсом соотносительные статусы, это никогда и никак не сказывалось на характере наших взаимоотношений. К сожалению, куда чаще эту устойчивость приходится измерять в “сантичубах”, “милличубах” и даже в “микрочубах”» (Е. Гайдар, 1996).

4. 1993. Апрельский референдум, первомайское побоище и вооруженный мятеж 3 октября

В сентябре 1993 года Гайдар по просьбе Ельцина согласился на роль вице-премьера у Черномырдина. И снова погрузился в ту жизнь, которой жил год назад, – счет времени пошел на минуты и секунды…

Из-за этого острого цейтнота случались и смешные истории. Рассказывает его многолетняя бессменная помощница Елена Мозговая:

«– Старая площадь. Гайдар – Первый вице-премьер правительства. Работает и днем и ночью. Когда отдыхает – непонятно. По 15 минут в обед и часа 3–4 ночью. Нас (секретарей) работает 3 человека, и мы устаем, но нас трое, а он один. Ведем график его работы. Одна из нас делает на определенное время и день запись в календаре – зубной. Забывает сказать, что это она идет к врачу. Составляя график на день, записываем визит к зубному в план Гайдара. Он настолько доверяет близким людям (а нам он полностью доверял и в конце концов мы стали просто родными людьми), что не задумываясь в назначенное время надевает пальто, идет к зубному. Там его не ждали, поднялся переполох, вдруг Первый вице-премьер заявился к врачу (зубной кабинет там же, на Старой площади), но сказали что правильно пришел, есть что полечить. Как же потом смеялись он и Маша (жена), и Маша веселилась: «Смотри, они тебя еще к гинекологу запишут – и ты пойдешь!» И представьте на минутку такой случай с любым высокопоставленным чиновником. Да всех троих секретарей бы уволили, да еще и начальника секретариата в придачу».

Сергей Дубинин, в 1993 году – замминистра финансов, в одном из интервью:

«Помню, как весной 1993 года я входил в зал Верховного совета РФ, поднимался на трибуну, чтобы объяснить, на что есть в федеральном бюджете деньги, а на что их однозначно не хватает, а из зала “народные избранники” кричали мне: “Мы вас будем вешать и расстреливать!” Мы пытались объяснять, что у Минфина таких денег нет. Нам говорили: “Берите в ЦБ [Центральном банке]! Кто вам мешает напечатать еще”. А о том, что в этом и состоит главная причина инфляции, никто и слушать не хотел. Депутаты использовали любой вопрос как повод для политической борьбы против правительства и президента. Им надо было доказать, что они “хорошие”, дают деньги, а правительство “плохое”, эти деньги отбирает. Это, прямо скажу, вызывало сильные эмоции».

В книге (Россия против кризиса. Кто победит? М., 2009) С. Дубинин продолжил про «вешать и расстреливать»: «Похоже, они ожидали каких-то событий, которые предоставят им такую возможность.