Профессия: ведьма (Тетралогия) - Громыко Ольга Николаевна - Страница 46

При ближайшем рассмотрении он оказался довольно-таки милым существом, спокойным и рассудительным. Людей наш дракон не ел принципиально – считал вредными для здоровья из-за высокого содержания алкоголя, никотина и холестерина. Сокровища получил в наследство от папаши-людоеда, одалживал их весьма неохотно и под расписку. Трижды в неделю Рычаргу подносили молодую овцу, он ее потреблял и заваливался спать.

Мы с драконом отлично ладили. Он знал уйму древних легенд и преданий, умел и любил их рассказывать, и я частенько пренебрегала праведным сном ради ночных посиделок с ним на свежем воздухе.

Рычарг исчез в пещере. Он долго рылся в куче сокровищ, вздыхая и стеная так, словно я пришла не за артефактом, а по его душу.

Мне его душа была совершенно ни к чему, но кое-кто рассуждал иначе.

За забором трижды пропел хриплый охотничий рог, и молодой голос зычно возвестил:

– Пришел твой смертный час, чешуйчатая гадина! Выходи на смертный бой!

– Кто там еще? – с умеренным любопытством вопросил дракон, задом выбираясь из пещеры.

– Это я, отважный рыцарь, гроза драконов, упырей, змеевих и прочих гадов, спаситель слабых, бедных, сирых и убогих!

– А не пошел бы ты, отважный рыцарь… – с чувством прошипел дракон, вытягивая шею и осторожно заглядывая через ограду. – Ага, вон он. Латы типа «вепрь», забрало в сеточку, ржавый меч-кладенец и такой же щит с гербом захудалого рода. Отважный оруженосец выглядывает из переулка, удерживая двух коней… виноват, двух кляч. Вот уж где охотники за славой, нигде от них покоя нет. Ты, часом, не знаешь: они так и спят в этих самоварах?

Пузатые латы рыцаря и в самом деле напоминали самовар, а шлем – заварочный чайничек сверху.

– Выходи, гад! – вопил рыцарь, потрясая мечом. – Биться будем!

– Выйти, что ли? – Дракон задумчиво пощекотал ухо кончиком хвоста. – Нет, не пойду. Я вас, адептов, знаю – с-с-стоит на шаг от пещеры отойти – и ищи-с-с-свищи с-с-сокрови…щи. Возьми, кстати, с-с-статуэтку. Под личную ответс-с-ственнос-с-сть.

– Латы, поди, огнеупорные, – размышляла я вслух. – А завязочки, завязочки-то конопляные…

– Конопляные! – с гаденькой улыбочкой согласился дракон. – Эй, рыцарь! У меня тут девица на обед припас-с-сена! Не хочешь с-с-составить ей компанию?

Я прочистила горло, приняла позу «бедненькая девица» – одна рука мелодраматично прижата ко лбу, вторая придерживает трепещущее сердце, ноги на ширину плеч, спина выгнута коромыслом – и испустила пронзительный вопль, переходящий в хриплый визг.

Подскочил не только рыцарь, но и дракон. Я поддала жару.

– Спасите! Помогите! Граб… То есть убивают!

Ни один нормальный рыцарь не стал бы спасать девицу с подобным вокалом. Ни один нормальный рыцарь не стал бы атаковать дракона на территории Школы чародеев, пифий и травниц.

– Я спешу к тебе на помощь, прекрасная дева! – с энтузиазмом возвестил псих, бросил щит, выхватил меч и полез через забор. Рычарг позволил ему перевалить через гребень стены, но стоило только рыцарю повернуться к нам спиной в преддверии спуска, как дракон набрал пять кубометров воздуха в могучие легкие, прицелился и дыхнул что есть мочи.

Узкий голубоватый язык пламени окрасился в ярко-красный цвет, пожрав конопляную шнуровку на стыке латных сегментов.

Латы свалились, и рыцарь предстал перед нами во всем великолепии просторных семейных трусов, белых в красные сердечки, с проплешинами от частых стирок. Кроме трусов, на рыцаре остались: шлем с обгорелым петушиным пером, железные рукавицы, сапоги да серебряный медальон на цепочке.

«Прекрасная дева» в обнимку с «чешуйчатым гадом» помирали со смеху.

– Суккуб! – возопил рыцарь после короткого замешательства, воодушевленно потряс мечом над головой и ринулся на меня, как разъяренный бык.

Я торопливо щелкнула пальцами, и меч превратился в дикую утку, зеленоголового селезня с белыми метками на отливающих ультрамарином крыльях. Обычно селезни молчаливы, но этот, схваченный рыцарем за желтые лапы, заорал дурным голосом, забил крыльями и вознамерился утащить рыцаря в заоблачные дали, но тот вовремя разжал руку, и птица стрелой ввинтилась в небо.

Дракон лениво сбил рыцаря с ног косым ударом хвоста и прижал к земле лапой.

– Ну и что мне с тобой делать? – прорычал он, выпуская струю дыма в решетчатое забрало и удовлетворенно прислушиваясь к гневному кашлю изнутри.

– Съешь его, – рассеянно посоветовала я, провожая селезня взглядом. С увеличением расстояния мои чары ослабели, и меч, развернувшись острием к земле, полетел вниз.

– Но, Вольх-х-ха, это же против моих принципов! – возмутился дракон. – И потом, он мне не нравится. От него за верс-с-сту разит жареным луком.

– Ну и что? Я люблю жареный лук.

– Вот ты его и ешь.

– Спасибо, я уже позавтракала.

– Да вы что, с ума все посходили? – неожиданно здраво возмутился рыцарь, срывая шлем. Довольно симпатичное лицо, ни малейших признаков безумия. Парню было не больше двадцати лет. – Я вам за что деньги платил?!

– А это уже интерес-с-сно, – сказал дракон, убирая лапу. – Похоже, в нашем городе начал дейс-с-ствовать платный клуб с-с-самоубийц. И каков же членс-с-ский взнос-с-с?

Рыцарь встал, отряхивая пыль с трусов.

– Идиоты… Это же дедовы доспехи, музейная ценность, антиквариат, реликт. А вы их – огнем, дымом. Стыдно, господин дракон, – парень горько плюнул на потемневший шлем и попытался оттереть копоть ребром ладони. – Видите, что вы натворили? Весь лак сошел.

– Вы бы еще бутоньерку себе на грудь прицепили, – ехидно предложила я. – Лезете, можно сказать, в пасть дракону, а разоделись как на парад.

– Так ведь девушка смотрит, – потупился парень.

– Где?

– Да вон, коней за углом держит.

– А, тот отважный оруженос-с-сец? – дракон лег, подобрав под себя лапы и обвив тело хвостом. – Давайте, юноша, рас-с-сказывайте, как это вас угораздило.

– Хорошо… А вы можете время от времени рычать?

– Зачем?

– Ну, пусть она думает, что мы сражаемся.

Я фыркнула в кулак.

– Может, мне еще ногу вам оторвать и через-с-с забор выброс-с-сить? Для правдоподобия, – предложил дракон.

– Нет, ногу не надо, – подумав, вполне серьезно ответил рыцарь. – Лучше вот так…

С этими словами он поднял меч и кинул его через забор.

– Пусть думает, что мы сошлись в рукопашной.

Школа содрогнулась от неистового хохота. Дракон завалился на бок, вытирая слезы и кашляя дымом. Похоже, у рыцаря и в самом деле были неплохие шансы уморить дракона голыми руками.

– Ну, ладно, – отсмеявшись, сказал дракон. – Давай, выкладывай, что это за с-с-спектакль с-с-с «чешуйчатой гадиной».

Рыцарь порылся в шлеме и вытянул из-за подкладки сложенный вчетверо пергамент, который, поколебавшись, передал мне.

«Подателю сего,– вслух зачитала я, – разрешается истребить дракона, обитающего при Школе магов, пифий и травниц, в связи с желанием последнего, дряхлого и немощного гада, уйти из жизни в честном бою, а не по причине приближающейся старости…»

– Это я-то дряхлый? – зарычал дракон, пыхнув пламенем. – Это я-то немощный? Да я с-с-сейчас-с-с вас-с-с вс-с-сех на ноготь положу да ногтем прищелкну!

– Отлично, великолепно! – глаза рыцаря сияли от восторга. – А теперь подпрыгните, чтобы земля затряслась!

– Я тебе сейчас подпрыгну! Я тебе сейчас так притопну, что мокрого места не останется! Ишь, охотничек выискался! – не на шутку разбушевался Рычарг.

–  «…за сумму в размере 20 кладней с правом выноса головы», – растерянно дочитала я. – Подпись: «истопник Писарчук В. Д.»

– Чьей головы, не указано? – поинтересовался дракон, кипя от возмущения.

– Да по тексту выходит – твоей, – сказала я, разглядывая пергамент на свет. – Наверное, пошутил кто-то из наших. Сквернейшая бумага, адептам такую выдают для конспектирования лекций.

– Пошутил?! – теперь вышел из себя рыцарь. – Я ему авансом заплатил!

– Тю-тю денежки, – присвистнула я.