Вам вреден кокаин мистер Холмс - Мейер Николас - Страница 39

— Сколько у нас осталось? — спросил он у начальника вокзала, когда наконец его усилия увенчались успехом. Тот отправился вместе со мной на тендер осмотреть запасы, а затем взглянул на манометры, за которыми присматривал машинист.

— Если удастся добраться до Штайра, считайте, нам повезло.

Холмс вновь кивнул, поднялся на ноги и, ухватившись за железные поручни тендера, перемахнул через них и спустился по наружной стене, направляясь к одному-единственному вагону, который тянул за собой наш паровоз. Я перестал работать лопатой и невольно затаил дыхание, моля Бога, чтобы на всем ходу Холмс не сорвался вниз. Его плащ, который он опять надел, развевался на ветру, как парус. Встречный поток воздуха был так силен, что сдул с сыщика дорожное кепи с ушами.

На некоторое время он исчез из виду, а я продолжал вместе с Фрейдом кидать уголь, но долгое отсутствие моего друга не давало мне покоя. Я уже совсем было собрался поделиться своими опасениями с доктором, как тут Холмс залег на тендер сбоку, бросив перед собой целую груду занавесок и другого горючего материала, содранного внутри вагона.

— Пускайте это в дело, — скомандовал он. — Сейчас я принесу еще. — Затем он снова исчез.

В определенном смысле рассказ о том, как мы разодрали на части и сожгли по кусочкам несчастный вагон — раму за рамой, дверь за дверью, может показаться даже занимательным. Однако делать такое отступление совершенно неуместно. Достаточно сказать, что мы работали по очереди, кроме машиниста, который отказался участвовать во всем этом деле и туманно намекнул, что мы уничтожаем собственность железной дороги. Начальник вокзала наградил его ругательством по-немецки, смысл которого я не смог уяснить, предполагаю, что оно было как-то связано с матушкой машиниста и звучало так же выразительно, как и на любом другом языке. Я же извлек из углубления над табличкой топорик и, как бы подавая пример остальным, отправился потрудиться над вагоном сам.

Состав мчался, вспарывая ночь, и в этой сумасшедшей гонке вагон мало-помалу с нашей помощью исчез. Скорости мы не теряли, только раз остановились для того, чтобы перевести стрелки, чтобы продолжить наш кружной путь, да еще, ближе к пяти утра, сделали по настоянию машиниста остановку в Эбензее, где запаслись водой. Это отняло у нас несколько минут, но довольно много тепла ушло впустую — в предрассветное небо вместе с паром и снопами искр. После того как дело было сделано, машинист повеселел и мы снова набрали скорость, утешая себя тем, что, по словам начальника вокзала, барон, несомненно, встретился с большими препятствиями, пробираясь через огромный железнодорожный узел в Линце.

Светало. Восток окрасился в оранжево-красные тона, когда мы перевели последние стрелки в Бад-Ишле. Местные железнодорожники сначала ошарашенно наблюдали за происходящим, а потом разразились воплями нам вслед, но наш покалеченный состав уже грохотал через станцию. Высунувшись из кабины, я увидел, что они разбегаются в разные стороны, словно муравьи.

— Они сообщат обо всем по телеграфу на следующие станции, — предостерег я. Начальник вокзала угрюмо кивнул и беспомощно развел руками.

— И все же надо рискнуть, — решил Холмс, — у нас нет другого выхода. Держи клапан открытым, машинист.

Мы рванулись вперед. За спиной у нас показалось солнце. В его восходящих лучах засверкали озера удивительной красоты. Хотя времени было не так много, чтобы насладиться их прелестью, я заметил, что пейзаж здесь по своему великолепию не уступает тем, что я уже имел возможность созерцать на пути в Вену. Правда, теперь вместо того, чтобы сидеть у окна в уютном купе, восторгаться заснеженными вершинами и философствовать, я топориком разносил в щепки точь-в-точь такое же окно, а Холмс, стоя на крыше, орудовал другими инструментами, позаимствованными в кабине паровоза. Он взламывал эту самую крышу и сбрасывал обломки в коридор вагона через дыру, специально пробитую для этой цели. Там их подбирал Фрейд и кидал в тендер, откуда их забирал начальник вокзала и швырял в полыхающий огонь.

Показался Зальцбург. Я как раз шел в коридор со своей ношей обломков, когда крики машиниста и начальника вокзала привлекли наше внимание и заставили перебраться в переднюю часть вагона.

О чудо! Впереди, менее чем в трех милях от нас, насколько я мог судить, мы увидели поезд — паровоз, тендер и три вагона, — движущийся на юго-запад.

— Вот они! — удовлетворенно воскликнул Холмс; глаза его сияли. — Бергер, вы гений! — Он восторженно похлопал изумленного начальника вокзала по плечу и замер, наблюдая за тем, как другой экстренный состав пересек наш путь всего в нескольких милях от нас и плавно перешел на ветку, ведущую к Зальцбургу. Если барон и его подручные и заметили наш поезд или заподозрили неладное, то никак не выдали этого. Через милю мы вынуждены были остановиться, перевели последнюю стрелку и повисли на хвосте у поезда барона.

Что было дальше

— Надо выжать из этой железки все, что можно, — приказал Холмс, сложив руки рупором, чтобы его было слышно, — и забудьте о стрелках. Их уже перевели перед поездом барона, нам надо настичь его до того, как он выгрузится в Зальцбурге.

Мы были измотаны, едва держались на ногах, но теперь, как борзые при виде загнанной дичи, наверное, удесятерили свои силы и сделали то, о чем просил Холмс: сбиваясь с ног, забивали топку обломками некогда роскошного вагона, и пламя разгорелось добела. Когда мы въехали в Зальцбург, железнодорожное полотно перед нами напоминало настоящий лабиринт, такой же запутанный, как кровеносная система человеческого тела. Если хоть одна из этих стрелок была уже переведена обратно, нам бы пришел конец. Место совершенно потерявшего самообладание машиниста занял видавший виды начальник вокзала, в то время как тот довольно робко стал помогать подбрасывать в топку, боясь даже смотреть вперед.

Когда мы вплотную приблизились к поезду барона, Холмс выстрелил в воздух, чтобы привлечь к себе внимание. Однако в этом не было особой необходимости, так как нас уже заметили. Я разглядел две головы, высунувшиеся из окна кабины и повернутые в нашу сторону. Поезд барона стал прибавлять скорость.

Город Зальцбург промелькнул с головокружительной быстротой. Тут-то я понял, как и бедняга-машинист, что лучше смотреть на дорогу. И все же невозможно было не видеть несущуюся на нас станцию и удивленных людей, когда мы мчались мимо. Поезд барона двигался со скоростью, значительно превышавшей ту, что допускали правила. Однако другой состав, несущийся вслед за первым, не только ошеломлял, но казался угрожающе опасным! Я смутно различал, как ревели разноголосые гудки (один из них был наш, данный Бергером) и вопили вокруг люди.

Едва мы проскочили вокзал, как поезд барона достиг реки Зальцах, пересек границу и оказался в Баварии. Не обращая ни на что внимания, мы продолжали собирать остатки вагона и делали это с нечеловеческой скоростью.

— Они закрыли шлагбаумы! — крикнул Фрейд, показывая в сторону границы.

— Идем на таран, — приказал Шерлок Холмс. Затем последовал удар, и во все стороны полетели щепки.

Оказавшись в Баварии, наш локомотив выжал все, на что был способен, и мы стали быстро нагонять беглецов. Теперь можно было немного передохнуть, но тут мы увидели, как кто-то грозит нам кулаком, а затем услышали выстрелы.

— Ложись, — скомандовал Холмс, и мы распластались на полу кабины, все, за исключением машиниста. Именно в этот момент он решил встать и посмотреть, что же происходит. И получил пулю в плечо. Закрутившись волчком, словно кукла на веревочках, он повалился на пол и прислонился к стене тендера. Холмс махнул мне рукой, призывая помочь раненому, а сам вместе с Фрейдом отправился за топливом. Ползком подобравшись к машинисту, я убедился в том, что рана неопасная, хотя довольно болезненная. Остановив кровотечение, я перевязал рану тем, что оказалось под рукой, в моем саквояже. Нельзя было и пробовать извлечь пулю. Наш локомотив трясло как в лихорадке, да и скальпели мои безнадежно затупились, когда мы вспарывали ими подушки.