Уличный боец - Скэрроу Саймон - Страница 7

– Но сегодня здесь присутствуют сенаторы, которые возражают против принципа справедливой награды за доблестную службу наших солдат. Я не буду называть их имен – вы узнаете их, когда они будут выступать против моего предложения. Им придется ответить нашим солдатам за свой протест…

Цезарь обвел взглядом помещение и неожиданно сел. Сразу встал один сенатор и поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание:

– Я поддерживаю предложение консула.

– Как и следовало ожидать, – хихикнул Луп.

– Кто он? – спросил Марк, глядя на высокого представительного сенатора, продолжавшего свою речь в поддержку расселения ветеранов Помпея.

– Это Марк Лициний Красс. Он был самым богатым человеком в Риме – нажил состояние, покупая и продавая контракты по сбору налогов. Но потом генерал Помпей вернулся с Востока, нагруженный сокровищами, которые он собрал как трофей. И они стали злейшими врагами.

Марк нахмурился. Он возлагал большие надежды на генерала Помпея. Если у Помпея есть враги, то Марку надо узнать больше.

– Тогда почему Красс сейчас поддерживает Помпея и его солдат?

Луп усмехнулся:

– Можешь быть уверен, он делает это не по доброте сердечной. Без сомнения, он крепко связан с Помпеем и Цезарем. Я думаю, он надеется на контракты по сбору налогов в провинциях, которые создал Помпей.

– Понятно.

Марк еще какое-то время смотрел на Красса, пока тот объяснял причины, почему сенат должен проголосовать в пользу нового закона. Потом снова повернулся к Лупу:

– Генерал Помпей здесь?

– На этот раз здесь. Обычно он не утруждает себя присутствием. Оказывается, он скорее солдат, чем политик. Первое свое выступление в сенате он провалил и с тех пор приходит только тогда, когда для него важно, чтобы народ его увидел.

У Марка появилась слабая надежда.

– Который из них? – с волнением спросил он.

Луп показал на статного сенатора, сидевшего в первом ряду. У него были светлые волосы, искусно уложенные в аккуратную прическу, золотые браслеты на волосатых запястьях и ожерелье вокруг толстой шеи. Он сидел, сложив руки и кивая тому, что говорил Красс. Вокруг него расположилась группа сенаторов, следивших за ним в ожидании сигнала, когда им надо будет демонстрировать свою поддержку.

Марк внимательно смотрел на знаменитого генерала, все более и более волнуясь. Это был человек, для которого сражался Тит и чью жизнь он спас в последнем бою против Спартака и его мятежной армии. Это был человек, который мог помочь Марку освободить мать, человек, которого Марк надеялся найти, когда первый раз отправился в Рим. Возможно, Порция права и он должен быть благодарен за то, что оказался в доме Цезаря. Иначе он никогда не узнал бы, как найти генерала Помпея.

Но теперь он должен найти способ подойти достаточно близко, чтобы поговорить с Помпеем. Если он сумеет это сделать, то положит конец страданиям матери. Внезапно перед его мысленным взором возник образ матери, скованной цепью с другими рабами. Он знал, что ее заставили работать на ферме Децима, сборщика налогов, ответственного за все несчастья, которые свалились на Марка с тех пор, как люди Децима появились на ферме Тита. Мальчик вновь мысленно увидел, как Тит умирает от рук приспешника Децима, Термона. Потом перед ним возникло лицо матери, изнуренное, залитое слезами. У него перехватило горло, в глазах защипало от выступивших слез.

Сердясь на себя, он рукавом вытер глаза, пока не заметил Луп. Он должен быть сильным, иначе ему не выпадет шанса спасти мать и себя. Он должен помнить тренировки гладиаторов, которые научили его противостоять страданиям, не жалуясь выносить боль и несправедливость. Марк заставил себя выбросить из головы все мысли о матери и сосредоточился на дебатах. Надо подумать о том, как это может помочь его делу.

Красс закончил свою речь под умеренные аплодисменты большинства сенаторов и громкие крики народа. Один из сенаторов рядом с Помпеем встал в знак поддержки, затем разразился длинной хвалебной речью в адрес Помпея. Великий генерал принял хвалу, скромно кивнув головой. Когда сенатор сел, поднялся еще один. Полная противоположность другим сенаторам: высокий, тонкий, с растрепанными волосами, одетый в простую бежевую тунику поверх коричневой и в простые сандалии. Гул наблюдающей публики замер.

– Вот и неприятность, – пояснил Луп. – Это Катон. Один из самых непримиримых врагов нашего хозяина. И кстати, тесть другого консула, Бибула.

Катон оглядел сенаторов, публику на колоннаде и наконец впился взглядом в Цезаря.

– Эта мера, – начал он ледяным презрительным тоном, – всего лишь бесстыдная попытка завоевать поддержку толпы ради личной политической славы Цезаря и его марионетки Гнея Помпея. Тот факт, что сенатор Красс внезапно изменил свои взгляды, чтобы поддержать их заговор, направлен против членов этого Дома и народа Рима!

– Ох, – пробормотал Луп. – Цезарю это не понравится.

Марк посмотрел на своего хозяина – тот сидел неподвижно, как статуя, сохраняя спокойное, сосредоточенное выражение на лице. Если он и был задет или рассержен таким обвинением, никто не догадался бы об этом. Марк почувствовал растущее восхищение своим хозяином.

– Земля, которая является собственностью республики, принадлежит всему народу! – прогремел Катон. – Она не принадлежит лично генералу, и он не может раздавать ее своим солдатам, как бы они ни заслуживали эту землю.

Его саркастический тон был замечен зрителями, и из толпы, осаждающей окна, послышались гневные выкрики.

– Афера аристократов! – раздался голос рядом с Марком.

– Они хотят землю для себя! – крикнул кто-то.

Катон скрестил руки на груди, ожидая, когда затихнут крики, а потом продолжил:

– Какие бы награды ни заслужили наши солдаты, этот способ – кинжал, нацеленный в сердце Рима. Цезарь и его союзники намерены еще крепче держать в руках власть. Наша обязанность, отцы народа, – Катон распахнул в стороны руки, обращаясь к сенаторам, – воспротивиться этим людям, этим влиятельным фигурам, тайно замышляющим против нас.

Сенатор старше его, сидящий рядом, зааплодировал. Другие сенаторы присоединились к нему.

– Это Цицерон, – объяснил Луп. – Он – самый хитрый шакал в Риме. Он будет утверждать, что черное – это белое, и ты будешь верить ему, пока не споткнешься об истину и не разобьешь нос. Цицерон – это человек, за которым надо следить. Если в Риме заключена какая-нибудь тайная закулисная сделка, можешь быть уверен, что он в ней замешан.

Когда Катон возобновил свою речь, Марк невольно удивился ожесточенному соперничеству между членами сената. Раньше он даже и не думал о политике – Рим казался таким далеким от его прежней жизни. Тит всегда относился к политикам с презрением и говорил, что они никогда не станут ровней генералу Помпею, который провел свои армии почти по всему миру. Из того, что маленький Марк узнал от Тита и от других людей, встреченных им с тех пор, как его привезли в Италию в качестве раба, у него сложилось представление, что сенат – это место, где собираются самые великие умы республики, чтобы обсуждать и проводить новые законы. Но, наблюдая за всеми этими сенаторами, Марк был больше всего поражен тем, что они, похоже, ненавидят друг друга.

Катон продолжал говорить, говорить, говорить… Прошел час, другой, наступил полдень. Катон сыпал обвинениями и оскорблениями, а потом перешел к бессвязному изложению длинной истории борьбы с тиранией, которая началась несколько столетий назад и завершилась тем, что римский народ поднялся против своего последнего царя Тарквиния Гордого и объявил республику. Наконец некоторые зрители, собравшиеся у окон, стали уходить. У Марка заболели ноги от долгого стояния, он подался вперед и облокотился о деревянные перила. Он перестал слушать Катона, ему надоело. И не только ему одному надоело слушать Катона. Внизу, на сенаторских скамьях, несколько более старых членов сената задремали, склонив голову на грудь. Один очень старый, иссохший сенатор храпел, откинувшись на спинку скамьи, пока Катон бубнил свое. Марк заметил, что у Цезаря кончается терпение. Теперь он открыто бросал сердитые взгляды на Катона.