За честь друга - Мастерсон Луис - Страница 11

Она опять не договорила.

Кейн поставил стакан и приблизился к ней, затем осторожно взял ее за руку. По его узким губам скользнула циничная улыбка.

— Я останусь, — негромко произнес он. Она ухватила его за руку.

— Спасибо! Спасибо, — прошептала она.

И Кейн понял, что все это — пустой звук. Она потянулась к нему влажными губами, плечи ее были мягкими и послушными. Она приоткрыла рот, и Кейн» почувствовал прикосновение ее языка. Он сунул руку ей под платье. Грудь ее напряглась под его шершавой ладонью.

Она откинула голову назад. Кейн уже знал, что она сейчас скажет: «Нет, не надо… ради Бога, не надо!»

Он почувствовал в себе злой азарт, и прежде чем она успела что-либо сказать, схватил ее за плечи и повалил на диван. Потом грубо поцеловал ее. Она не ответила на поцелуй. Тело ее вытянулось струной. Ноги — плотно сжаты. Сейчас она начнет отталкивать его, чтобы он ушел и начал мечтать о ней по ночам, надеяться на встречу…

— Кейн, — прошептала она, — не надо… Он поднял голову. Что-то давило ему на живот. Он отстегнул револьвер и бросил его в угол дивана. Она отчаянно мотала головой, но грудь ее вздрагивала от нетерпеливого желания.

Кейн снова поцеловал ее. Теперь пухлые губы жадно раскрылись, а тело женщины стало мягким и податливым.

Рио Хондо с шумом несла свои воды по узкому оврагу. В тучах брызг играла радуга; солнце отражалось в мокрых камнях, как в зеркале. Берега реки были покрыты темно-зеленым мхом; чуть повыше на склонах оврага росли сухие колючие кусты, между которыми сохранились следы от высохших ручьев.

Кейн восседал на лошади; позади плелись два нагруженных мула. Дорога к Хондо была наезженной. По обочинам часто попадались сгнившие обломки повозок и заросшие травой шахтные колодцы. Солнце палило нещадно. Он чувствовал себя почти обессиленным. Спина все еще горела от ногтей Леды Винк. Ночь, которую они провели вместе, была странным смешением любви и ненависти, поединком двух характеров. Теперь он знал, что она вовсе не жена Карла Винка. Она была, как он и предполагал, всего лишь красивой приманкой. Она наверняка не собиралась заходить так далеко. Ей следовало лишь пробудить в нем желание, поиграть с ним, заставить его остаться в Хондо и купить концессию у ее «заказчика».

Кейн дождался рассвета и, пока она спала, обыскал дом. Нигде он не нашел ни одного предмета из тех, которые всегда оставляет после себя мужчина. Правда, в одном из шкафов висела кое-какая мужская одежда, но она была чистой и ее, судя по всему, уже давно не носили. Ни в одной из комнат не пахло табаком и не было пепельницы. Не было здесь ни оружия, ни патронов, ни плети. И ни одной пустой бутылки на кухне.

Он улыбнулся, вспомнив, как страсть победила в женщине расчет. Она отдалась ему с почти животным желанием, пока они не погрузились в сон. Однако, Кейн быстро пробудился, оделся, взял револьвер и шляпу и после осмотра квартиры вышел на улицу, где едва брезжил рассвет…

Он ехал по берегу реки, погруженный в свои мысли. Ему нечего было опасаться. Она ничего не скажет Винку. Она просто не могла этого сделать. Не могла признаться, что сработала плохо. Леда «Винк» проснется и постарается лишь забыть о том, что произошло.

Он усмехнулся и свернул себе сигарету.

Долина постепенно становилась все шире. Склоны холмов были здесь уже не такими крутыми, камни внизу уступали место песку и щебню, которые здесь оставили ледники миллионы лет назад. Ноздри Кейна расширились. Он въезжал в страну золота.

За следующим поворотом его взгляду открылась верхняя часть долины шириной в три-четыре мили.

Унылый ландшафт немного оживляла река, изгибаясь между холмами. Кое-где виднелся дым костров. Кейн остановил лошадь. Долина и склоны холмов были словно покрыты шрамами. Повсюду лежали кучи земли и камней, местами были проложены рельсы.

Кейн почесал нос и двинулся дальше. Там, среди нескольких отдаленных построек, наверняка находился Винк…

На берегах реки стояло множество незатейливых хижин и бараков. Туда-сюда сновали люди в грязной рабочей одежде. Тяжелые повозки, в которые было впряжено по шесть или по восемь измученных мулов, свозили породу к большому зданию, похожему на ангар. Оттуда доносился размеренный стук нескольких камнедробилок. Большой деревянный щит указывал, что здесь распоряжается горная компания «Хондо».

Вокруг здания была восьмифунтовая изгородь; у ворот стояло двое вооруженных охранников. Из трубы каменного здания, расположенного сразу за дробильней, шел черный дым. Там, судя по всему, производилась переплавка золота. Это строение соединялось с рекой толстыми металлическими трубами, и Кейн уловил глухой равномерный шум насосов.

По другую сторону от конторы стоял ряд складов и жилых помещений. Во дворе группа людей возилась возле больших повозок с породой. Еще дальше были конюшни и просторный корраль, содержавший около двухсот мулов.

По обе стороны от завода, вверх и вниз по реке располагался «городок» — Хондо. Он во всем походил на самые первые западные поселения, построенные наспех из чего попало, тридцатью годами ранее. Ветхие домишки, часто незаконченные; кричащие вывески; толпы людей, жаждущих золота…

Кейн медленно проехал по городку. Он насчитал не меньше десятка баров и игорных клубов, зато отель был всего один. Это достаточно красноречиво характеризовало поселок: деньги здесь не задерживались надолго в одном и том же месте. У нескольких салунов стояли чересчур старательно разукрашенные и разодетые девицы; они обращались к прохожим с такими словами, по которым даже наивный юнец смог бы отгадать их профессию.

Кейн оставил лошадь у барьера и вошел в один из баров. Цены на золото были вывешены над стойкой;

кроме того, здесь было не меньше пяти пар весов для драгоценного металла.

— Виски, — сказал Кейн.

— Три доллара, мистер, — ответил бармен и не отходил, пока Кейн не отсчитал деньги.

Это было на два доллара дороже, чем в обычном баре. Кейн попробовал виски и спросил:

— Кто хозяин этого бара?

— А кто ты такой, чтобы его спрашивать? — рявкнул бармен.

— Ну, скажем, будущий клиент.

— Подумаешь! Одним клиентом больше, одним меньше… Цены все равно везде одинаковые.

— Но кому принадлежат бары?

— Горной компании «Хондо», мистер. Им принадлежит весь городок.

Кейн допил виски, проехал к отелю и оставил лошадь и мулов двум парням-конюхам.

Комната ему досталась маленькая, темная и ободранная. Простыни пахли сыростью. Номер стоил двенадцать долларов за ночь…

Когда он подходил к управлению компании, нервы его были напряжены до предела. У двери стоял высокий худой верзила.

Это был тот самый тип, которого Кейн обыграл:

Хондо Кид.

— Винк здесь? — спросил Кейн.

— Да. А что?

— Он мне нужен. Хондо выпрямился.

— Знаешь что, мистер? Однажды я до тебя доберусь…

Кейн прошел мимо него, едва не задев. Карл Винк о чем-то спорил с двумя мужчинами в толстых драповых куртках. Те выглядели недовольными. Наконец Винк довольно бесцеремонно выпроводил их; тут он заметил Кейна и с улыбкой кивнул ему. Но глаза его оставались холодными, и Кейн понял, что В инку уже сообщили о его приезде.

— Привет, Кейн, — сказал Винк. — Готовы приступить?

— Да.

— Новой концессией все еще интересуетесь?

— Очень интересуюсь.

— О'кей. Сейчас поедем смотреть участок. Хондо, подойди-ка сюда!

Тот вошел. Винк решил пошутить:

— Я слышал, вы уже успели познакомиться! — сказал он. — Кид, побудь здесь до моего приезда. Я вернусь часа через два. Когда явится Клэй Симпсон, скажешь ему, чтобы брал участок номер семь в зоне «А». Если не захочет, выставишь его за дверь. Что ж, поехали, Кейн. Ваша лошадь здесь?

— Нет, я оставил ее у отеля.

— Ничего, я найду вам другую.

Винк повел Кейна к конюшне. Им вскоре подготовили двух лошадей, и они отправились на север, вверх по реке…

Винк обернулся и вытянул руку.

— Видите дорогу, которая поднимается по холму? Там у нас четыре рудника. Породу спускают сюда, здесь ее дробят. После беглого осмотра ее сортируют; одну половину промывают, а вторую отправляют на ртутный анализ. Прибыль, видите ли, можно получить только при рациональной работе… «Карманы» встречаются редко, но когда один из них обнаруживают… Боже мой, что творится! Все соседние участки идут нарасхват. Даже те, что расположены выше. Были ребята, которые копали на высоте пяти тысяч футов.