Последний день матриархата - Машков Владимир Георгиевич - Страница 39

Я вспомнил, что в маленьком старинном городке Наташу ждет кукла.

Я забежал домой и сказал папе, что видел потрясающие марки, и попросил денег.

– Завтра купишь, – отмахнулся папа.

Он сидел за машинкой, в которой был вставлен чистый лист бумаги.

– Папа, – вдруг спросил я, – а где ты ночевал, когда тебя дома не было?

Я подумал, наверное, у папы есть пристанище и там можно будет поселить Наташу. При ближайшем рассмотрении подвал не произвел на меня романтического впечатления. Наоборот, от подвальных стен повеяло тревогой.

– У приятелей, в общем, где придется, – недовольно пробормотал папа и, чтобы отвязаться от меня, дал деньги.

Я побежал в магазин, выбрал самую большую куклу и вскоре с огромной коробкой появился в подвале.

Наташа и Саня времени даром не теряли. Саня обнаружил в подвале матрац, принес из дома одеяла, подушку – постель для Наташи была готова.

Когда я пришел, Наташа и Саня пили чай из термоса и ели бутерброды.

– Все в порядке, – небрежно похвастался я, – завтра ты снова пойдешь в школу.

– Спасибо, – сказала Наташа, – присаживайся, поужинай.

Меня не надо было упрашивать. Я сел на матрац и вскоре уплетал бутерброды, запивая их крепким чаем из Саниного термоса.

– А что ты принес? – Сане не давала покоя коробка. Я развязал шпагат, вынул из коробки куклу и протянул Наташе.

– Тебе, чтобы ты не скучала.

– Нашел чего принести – куклу, – хмыкнул Саня. – Да Наташке боксерские перчатки нужны. Верно?

Наташа ничего не ответила, но по благодарному взгляду, который она бросила на меня, я понял, что угадал ее желание.

Уже начало смеркаться, когда мы, пожелав спокойной ночи, оставили девочку одну.

Странная получается ситуация, думал я, лежа дома в мягкой теплой постели. Наташин отец считает, что Наташа у мамы, и терпеливо ждет, когда она вернется. А мама уверена, что дочка у отца, и надеется, что Наташа в скором времени к ней приедет.

А Наташа оказалась между небом и землей, то есть между папой и мамой.

Все стало на свое место

Утром я сказал маме, что у нас в школе временно не работает столовая, и взял с собой термос с чаем и целлофановый мешочек, набитый бутербродами.

Мне удалось опередить Саню и принести еду Наташе. Девочка ждала меня умытая и одетая.

– Как ты спала? – спросил я.

– Нормально, – Наташа не теряла оптимизма.

Вскоре пришел Саня, и мы втроем зашагали в школу. Наташа посредине, а мы по бокам, точно охраняя ее от всяких напастей.

Появление Наташи мальчишки встретили восторженно. Произошла даже молниеносная битва за место под солнцем, то есть за место рядом с Наташей.

Раньше Наташа сидела одна-одинешенька, а теперь каждый из мальчишек мечтал примоститься хоть на самом краешке ее парты.

Наташа поглядела на меня, потом на Саню и сказала, что будет по-прежнему сидеть одна. Я понял, что она не хотела обижать ни Саню, ни меня.

А девчонки делали вид, что в классе ровным счетом ничего не изменилось. Лялька даже улыбалась, хотя по ее глазам я видел, что она совсем не рада возвращению Наташи.

Конечно, две королевы на один класс – это слишком. Мирное сосуществование между ними невозможно. Я ждал, когда произойдет взрыв, но первый день прошел спокойно. Наташа вела себя смирно, глядела в рот учительницам. Я подумал, может, все и обойдется.

На первой же переменке с Наташей уединилась и долго говорила Калерия Васильевна. На урок девочка пришла в отличном расположении духа.

Но больше всех обрадовалась тому, что Наташа никуда не уехала, Глафира Алексеевна. На радостях бабушка провела очередную тренировку. Правда, Наташа на поле не вышла. Несмотря на ощутимую потерю, мы играли здорово. Я заменил Наташу в нападении. Теперь мы вдвоем с Саней таранили оборону противника.

По ходу игры Глафира Алексеевна и Наташа обменивались мнениями, и лишь потом бабушка говорила в рупор свои замечания. Тогда я понял, что Наташа стала у нас вторым тренером.

Когда тренировка окончилась, мы с Наташей и Саней отправились к нам домой на обед. После школы я намекнул папе, что с его разрешения приведу гостей – Наташу и Саню. И папа постарался на славу. Обед был такой, какого я еще не едал.

Папина борьба за свободу и независимость в собственном доме завершилась его победой. Папа стал главой семьи и, как истинный хозяин, вел все дела в доме, то есть готовил обед и все прочее.

А мама отложила отпуск на лето и вновь занялась своей наукой, и работа у нее пошла на лад.

– Как твоя борьба с матриархатом? – спросил у Сани папа, когда после обеда мы обрушили на него поток похвал.

Саня махнул рукой. Мол, чего вы спрашиваете, сами знаете, что дело безнадежное.

– Ребята, – папа поднялся, – все прекрасное на земле создано мужчинами, влюбленными в женщин, вдохновленных женщинами.

Папа обвел руками кухню. Я понял, что папа имеет в виду и обеды, которые он мастерски готовит. Раньше он старался ради мамы, а сегодня ради Наташи.

А еще я подумал вот о чем. Для того, чтобы мальчишки хорошо играли в футбол, девчонке совсем не обязательно бегать вместе с ними по полю. Она может просто глядеть на игру, и этого достаточно, чтобы мальчишки забивали по сто мячей за один матч.

– Я за такой матриархат, – папа поднял обе руки.

И я не понял, то ли он голосует двумя руками за такое положение дел, то ли сдается на милость женщинам.

– Папа, спасибо тебе за отменный обед, – я поднялся со стула. – Извини. Нам надо делать уроки.

– А я тороплюсь на телевидение, – папа пошел одеваться.

Втроем мы быстро справились с уроками на завтра, а потом я захватил учебники и вместе с Наташей отправился в подвал. Там мы собирались заниматься, чтобы Наташа смогла поскорее догнать наш класс. Саня обещал прийти попозже.

Из нашего дома мы выбирались, соблюдая осторожность. Наташа не хотела встречаться со своим отцом.

Мы благополучно миновали двор и скрылись в подвале. Наташа здорово запустила занятия, но оказалась очень сообразительной. Занятия с ней доставляли мне одно удовольствие.

Все, что я объяснял Наташе, она понимала с полуслова, а потом объясняла кукле.

– Ты все поняла? – спрашивала Наташа у куклы. И кукла кивала, что все дошло до нее в лучшем виде.

Я смеялся. Наташа так здорово умела говорить кукольным тоненьким голоском.

В подвале быстро стемнело, и мы отложили учебники.

Я подумал, как хорошо, что у Наташи есть это пристанище. Здесь нас никто не найдет, потому что ни одна живая душа на свете не знает, что мы тут спрятали Наташу.

Мне вспомнилось, как некогда я пытался попасть к Наташе в дом, а меня ждал от ворот поворот, и вот сейчас мы вдвоем, и можем о чем угодно говорить, а мы молчали. Наверное, мы боимся вспугнуть тишину, которая всегда наступает в мире перед тем, как придет вечер. Честное слово, я не знал, что так приятно молчать вдвоем.

– Скоро каникулы, – шепотом произнесла Наташа. – Я поеду на все лето в маленький старинный городок.

– А я – не знаю куда, – ответил я. – Родители собираются на юг.

– Ты будешь мне писать?

– Обязательно.

– Каждый день?

– Два раза в день.

Наташа тихо засмеялась, как вдруг на лестнице раздались тяжелые шаги. Саня? Нет, непохоже. Да и идет не один человек, а двое, может, трое. До нас долетели невнятные голоса.

Наверное, в подвал зашли слесари-сантехники из домоуправления починить какую-нибудь неисправность. Значит, сейчас они раскроют нашу тайну и прости-прощай Наташино убежище!

Мы переглянулись. Наташа тихонько скатала постель, я сложил книги, подхватил сумку, и мы схоронились за котлом. Авось не заметят, авось пронесет.

Булькая, полилась из бутылки жидкость. Зазвенели, сойдясь, стаканы. Нет, это не слесари-сантехники из домоуправления.

Голоса стали громче. Уже можно было разобрать отдельные слова. Но при всей моей приверженности к правде я не могу привести здесь ни единого слова. Стыд удерживает мое перо.