Битва полчищ - Рудазов Александр - Страница 61

— Взять!.. — рявкнул лич, поводя дланями.

Безмолвные ревенанты даже не шевельнулись — приказ был обращен не к ним. Повинуясь воле колдуна, разверзлась сама земля, исторгая четверых страшилищ, похожих на помесь собак и свиней. То были зверь-клыки — слепые, но очень чуткие бестии, что сидят на цепи во многих здешних домах.

Эти порождения черной магии выглядели жутко. Кожа слезала лохмотьями, вдоль хребтов торчали проросшие позвонки, а из пастей текла черная пена. Проклятая нежить ринулась на паладина с четырех сторон сразу — ринулась огромными прыжками, метя вцепиться в горло.

Лод Аштарон крутанулся, рассекая одну из тварей еще на лету, но три остальные таки сомкнули челюсти. Один зверь-клык повис на руке, другой скреб спину, а третий вцепился в голень. Не имея места размахнуться мечом, паладин бросил его и выхватил из-за пояса гольбейн. Длинный керефовый кинжал вошел в загривок твари и немедля исторг из нее все чары, колдовскую насмешку над жизнью.

Оживленных чернокнижием зверь-клыков осталось только двое. Но их хозяин не собирался терпеливо смотреть, чья возьмет. Его череп замерцал зеленым светом, а ухмыляющиеся челюсти распахнулись, исторгая… визг. Лич со страшной силой завизжал, и терзаемый зверь-клыками паладин рухнул на колени, роняя оружие. Показалось, что лопнули уши — такой болью по ним резануло.

— Грах-ха-ха-ха!!! — торжествующе расхохотался колдун-мертвец.

На лода Аштарона со всех сторон навалились ревенанты. Меч и щит исчезли в горе бледных рук. По доспехам заскребли жадные пальцы. Они давили с безжалостной силой — ломая ногти, срывая кожу.

Паладин понял, что сейчас задохнется. Он не мог даже шевельнуться, а от упырей шибало удушающей вонью. Из окованной керефом груди донесся сдавленный хрип.

Уже теряя сознание, лод Аштарон услышал безумный вопль. В следующий миг хватка ревенантов ослабла — хозяин как будто отозвал их.

Паладин с трудом приподнялся и первым делом схватился за меч. Но оружие не потребовалось — колдун-мертвец и полчища его прихвостней были заняты другим делом. Их забрасывали огненными вспышками семеро колдунов в серебристых плащах.

Демонологи — вспомнил лод Аштарон. Особый отряд, обученный святым Креолом.

Главным в этой группе был здоровенный детина с простоватым лицом. Этакий деревенский парняга, словно по недоразумению облаченный в колдовской плащ. С толстых заскорузлых пальцев градом летели фиолетовые сгустки, заставляющие упырей просто… лопаться. Ходячие мертвецы разлетались брызгами один за другим.

Едва только переведя дух, лод Аштарон воззвал к Пречистой Деве и со свистом крутанул мечом. Шлейф священного света присоединился к благотворным чарам демонологов.

Вопль, который слышал лод Аштарон, принадлежал личу. Его поразило фиолетовой вспышкой, и сейчас он стоял скособочившись, баюкая культю правой руки — кожа стекала с нее, точно смола. Блестящий череп исказился в гневном оскале.

— Рагаллам!.. — прошипел лич. — Ты!.. Ты меня ранил!..

— Ну так на то и драка, Ингмарид, — спокойно ответил демонолог. — Кто не успел, тот и проиграл. Ты не успел.

— Не радуйся еще, не радуйся!.. — взвизгнул Ингмарид. — Рано тебе еще радоваться! Кто ты есть против меня?! Я красный плащ, ты оранжевый! Я сильнее!

— Положим, я теперь не оранжевый, а серебряный, — поправил Рагаллам. — Вот, глянь дырками-то — серебряный. С двумя нашивками. Красиво. А ты теперь так вовсе не красный, а… никакой. Никакого тебе плаща больше не положено, потому что ты изменник.

— Лижешь задницу владыке Креолу, Рагаллам? — оскалился лич. — И как, сладко тебе? Небось причмокиваешь, добавки просишь!

— Злой ты какой-то, Ингмарид, — покачал головой демонолог. — Грубый. Ругаешься все, обзываешься плохими словами. Как в гимнасии обзывался, так и теперь не прекратишь. Нехорошо так.

За неимением глаз, языка и кожи на лице Ингмарид мог выражать чувства только челюстью. И сейчас она тряслась так, словно пыталась оторваться. Лич явно был в невыразимом бешенстве.

Лод Аштарон с любопытством посмотрел на Ингмарида и Рагаллама, гадая, что за крыса между ними пробежала. Без сомнений, эти двое были знакомы и прежде.

Наверное, учились вместе.

Еще несколько секунд Ингмарид и Рагаллам стояли неподвижно и молчали. А потом одновременно выбросили руки и выкрикнули по непонятному слову:

— Диинчерч!!!

— Мепробалок!!!

В воздухе столкнулись зеленая и фиолетовая вспышки.

Битва колдунов продолжалась недолго. Выстрелил один, выстрелил другой — вот уже и конец. Оба упали навзничь.

Однако Рагаллам, полежав пару секунд, вновь поднялся во весь свой немалый рост. А Ингмарид так и остался лежать.

Хотя он не погиб. Личей вообще очень сложно окончательно отправить к праотцам. Просто теперь у Ингмарида зияла в груди огромная дыра… собственно, никакой груди у него вовсе не осталось. Плечи теперь соединялись с животом лишь лоскутами мышц и кожи. Подняться на ноги у Ингмарида не получалось, и он лишь скреб землю единственной оставшейся рукой.

Рагаллам тоже пострадал немало. Он как будто разом постарел лет на двадцать — кожа побледнела, лицо избороздили морщины, глаза стали тусклыми. Вот он скрючился и зашелся в страшном кашле. Изо рта брызнула слюна и капельки крови.

— Заклятие Зеленой Чахотки, — злорадно прохрипел Ингмарид. — Мое любимое. Может, ты и победил, но и сам скоро сдохнешь…

— Знать, судьба такая… кха-а!.. — закашлялся Рагаллам. — А может, еще и вылечусь… кха-а!..

Лод Аштарон сочувственно посмотрел на болящего колдуна. Увы, паладины способны заживлять только раны.

А настоящего целителя добыть негде. Вокруг по-прежнему бушует сражение. Орды и орды живых мертвецов колышутся, точно свежая лава, угрожая захлестнуть, раздавить горстку демонологов и паладина. Останки лича гневно хрипят и скрежещут зубами, желая мести, погибели своим истязателям.

Три года назад, в битве под Нояндой лод Аштарон был тем, кому лод Гвэйдеон доверил окончательно уничтожить гнусного лича Маркаттабока. После того как его изрубили на мелкие части, сожгли и развеяли по ветру, он больше не доставлял хлопот. Сейчас лод Аштарон охотно сделал бы то же самое, кабы имел несколько минут времени.

Но времени у него не было. Паладин рубил упырей как безумный, но те все не кончались и не кончались. Рагаллам, сильнейший из демонологов, уже едва держался на ногах, да и остальные заметно притомились. Все реже и реже они исторгали огненные вспышки.

Один лежал мертвым, другой зажимал страшную рану на шее, еще двое сидели на корточках и что-то бормотали, закрывши глаза. Лод Аштарон подумал бы, что они оцепенели от страха, кабы не знал, что колдуны таким образом восстанавливают силы. Они-то не могут, подобно паладинам, воззвать к Пречистой Деве.

А тут упырям еще и пришла подмога. Будто черные молнии промчались между ними — юркие длиннохвостые твари самого мерзкого вида. Утукку — да не один, не двое, а добрых три дюжины. Один сразу же прыгнул на девушку-демонолога и впился зубами… раздался жалобный крик и тут же захлебнулся. Остальные колдуны сгрудились вокруг Рагаллама, едва успевая отгонять чудищ…

Лод Аштарон распахал мечом одного утукку, второго, но третий оказался быстрее. Поднырнув под световым шлейфом, он толкнул паладина в грудь, заскреб по уже порядком испачканному керефу. Демонические когти оставили на священном металле царапины, распороли шлем. На лицо паладину брызнуло что-то едкое, горячее.

Слюна, вот что это было. Ядовитая слюна демона. Жадно урча, утукку все ближе подбирался к мясу. Порой сквозь урчание прорывались слова — бессвязные, почти нечленораздельные:

— …мое!.. хочу!.. еда!.. гррм!.. гррм!..

Человечье мясо сладко для темной твари. Пожирая его, демон поглощает и духовную энергию. Пожирает самую душу.

Ради этого вожделенного сокровища он сделает все.

— Пречистая Дева, дай мне… — захрипел лод Аштарон.

Он не успел. Еще четверо утукку набросились на паладина, принялись кромсать доспехи. Вот страшная пасть сомкнулась на горле, сгибая и продавливая кереф… и зов к Пречистой Деве захлебнулся в булькающем всхлипе.