Сестра Земли - Мартынов Георгий Сергеевич - Страница 80

– Надо торопиться! – оказал Романов. – В баллоне Константина Евгеньевича почти не осталось кислорода.

Мельников невольно взглянул на экран.

Белопольский всё так же медленно «прогуливался» возле машины. Было совсем не похоже, что этот человек знает, что промедление может стоить ему жизни. Но он, конечно, хорошо это знал.

– Что надо делать? Говорите скорей!

– Открыть обе двери выходной камеры.

Почему Белопольский не входит на корабль? Неужели нельзя оставить венериан одних на несколько минут?

Мельников действовал быстро. Закрыть все люки и двери – это заняло одну минуту. Баландина уже внесли в лазарет. Мельников предупредил Андреева, что он и Коржёвский вместе с больным будут отрезаны от остальных помещений на всё время пребывания на корабле венериан. Тревога за командира, находящегося в смертельной опасности, заставила его забыть обо всём, и он даже не спросил у врача о состоянии пострадавшего. Впрочем, Андреев всё равно не мог ещё ничего сказать.

– Одевайтесь! – приказал он всем остальным.

Не прошло и пяти минут, а все и он сам уже были в противогазовых костюмах.

Мельников протянул руки к нужным кнопкам.

Конструкторы звездолёта сделали всё, чтобы оградить корабль от проникновения в него воздуха другой планеты.

В космическом рейсе это было одной из важнейших задач. Совершенная автоматика, установки фильтров, взаимная блокировка дверей и окон обсерватории, термические выключатели дверных кнопок – всё подчинялось одной цели. Открыть обе двери выходной камеры случайно было совершенно невозможно. Чтобы сделать это, приходилось один за другим выключить шестнадцать автоматов.

Усилием воли Мельников подавил в себе невольно возникшее чувство протеста. Приказ командира звездолёта должен быть выполнен.

Погасла расположенная в центре пульта, на самом видном месте, ни разу с самого старта на Земле не потухавшая лампочка. Её зелёный свет сменился красным – грозным сигналом катастрофы. Спустились к нулю стрелки приборов автоматики. Корабль лишился защиты!

Мельникове положил пальцы на последние кнопки. Укоренившееся в четырёх космических рейсах, вошедшее в плоть и кровь звездоплавателя сознание, что этого нельзя делать, против воли удерживало его руку.

Понадобилось физическое усилие, чтобы нажать легко поддающиеся кнопки.

То, что, казалось бы, никогда не произойдёт, свершилось…

Белопольский терпеливо ждал. Он знал, что Мельников не будет медлить. Но он чувствовал, как всё труднее и труднее становится дышать. Кислород в баллоне кончался. Резервуары вездехода были уже пусты. Они вернулись к кораблю буквально в последний момент.

Может быть, ему следовало войти в камеру вместе с Романовым? Но как отнеслись бы к этому венериане? Они могли уйти, а Белопольский придавал огромное значение предстоящему посещению корабля жителями Венеры. Это было столь важно, что он не колеблясь решился впустить в звездолёт воздух планеты.

Оба венерианина стояли возле вездехода. «Черепахи», принёсшие машину, куда-то исчезли. Прозрачная темнота, чёрный контур близкого леса, почти невидимая река – всё это Белопольский видел впервые. Он знал, что сумерки уже окончились, что сейчас ночь. Её относительная «светлость» не удивляла астронома, – он ждал этого.

Полчаса показались ему бесконечно долгими.

Но вот с хорошо знакомым мелодичным звоном раскрылись двери выходной камеры. На Землю быстро спустились трое и подбежали к нему.

Белопольский с облегчением увидел в руках одного из них кислородный баллон.

Кто-то сильно сжал его в объятиях. Белопольский сумел разглядеть, что это Пайчадзе. Двое других возились за его спиной.

– Задержите дыхание! – раздался голос.

Белопольский вздрогнул, голос принадлежал Мельникову. Что это значит?..

Он почувствовал, что закрыли краник на шланге. Через несколько секунд свежая струя воздуха проникла в его грудь. Истощённый баллон заменили новым.

Белопольский резко обернулся.

– Что это значит, Борис? – спросил он ледяным тоном. – Как ты осмелился покинуть корабль, когда меня в нём нет?

Мельников исчез, как привидение. Рядом стоял только Романов.

Белопольский повернулся к Пайчадзе.

– Это и к тебе относится, Арсен, – сказал он.

Не так поспешно, но и Пайчадзе немедленно вернулся на корабль. И он и Мельников сгорали со стыда. Что бы ни случилось, они не имели права нарушить главнейший закон космических рейсов. Оба знали, что Белопольский долго не простит им.

Люди плохо видели в темноте ночи. Но они знали, что венериане видят отлично. Белопольский жестами пригласил обоих учёных Венеры пройти на корабль.

Он не сомневался, что они охотно примут приглашение. Ведь они сами просили об этом.

Но оба венерианина отступили на шаг. Это могло означать отказ.

Белопольский, а за ним Романов повторили свои жесты, которые должны быть понятны венерианам.

Тот же ответ.

– В чём дело? – недоуменно спросил Белопольский.

– Может быть, их смущает лестница?

– Нет, не думаю.

Один из венериан сделал шаг вперёд. Он протянул руку к Белопольскому, а другой указал назад, на лес.

– Ничего не понимаю! – сказал Константин Евгеньевич.

Из выходной камеры, находящейся над их головой, лился слабый свет притушенной лампочки. Чтобы лучше видеть, Белопольский перешёл на освещённое ею место. Оба венерианина пошли за ним. Он ещё раз пригласил их подняться наверх.

И снова венериане отступили на шаг.

Они указали на людей, потом на лес.

– Может быть, они требуют, чтобы мы вернулись к озеру? – предположил Романов.

Белопольский молчал. Он видел, что им не понять, чего хотят венериане. Выходило, что там, в пещере, снова произошла ошибка. Ему казалось тогда, что венериане хотят посетить корабль. Теперь становилось ясным, что они не думают об этом.

Их действия имеют другую цель; но как можно догадаться, какую именно? Из корабля быстро спустился Князев.

– Борис Николаевич спрашивает, почему вы не идёте, – сказал он.

– Я знаю это не лучше, чем он сам, – сквозь зубы ответил Белопольский.

– Степан Аркадьевич просит вас скорее прийти. Зиновию Серапионовичу очень плохо.