Прорыв - Свирский Григорий Цезаревич - Страница 17

Корреспонденты стучали в номер Дова с утра, -- все шло, как обычно. И вдруг что-то стало мешать. Точно в отлаженную машину бросили горсть песка. Иль стекла толченого.

Геула Коэн позвонила из Вашингтона: договорилась с пятьюдесятью конгрессменами; сказала, хотят повидать Гура. Дов в тот час находился в Сан-Франциско, первым самолетом вылетел в столицу. Зал огромный, в мраморе. Конгрессмены разбросаны сиротливо. Там кучка, тут двое. Пока представляли, подсчитал - двадцать... Геула Коэн сказала:

-- Нам кто-то мешает. Не пришли сенаторы-евреи. Большинство из них!

У выхода, где его снова слепили вспышками, Дов заметил знакомого журналиста с кинокамерой. Кивнул, как старому знакомому. Тот шагнул к нему и спросил быстро:

-- А хочет ли израильское правительство русских евреев? Дов взглянул на него оторопело. Что ни вопрос, то как в лужу вступит. То про "уикенды", то и того чище...

-- Израиль без алии -- человек без крови!.. -- взревел он. И хотел пройти.

Тот задержал Дова, преградил ему дорогу. -- Господин Гур, я предствитель газеты "Крисчен сайнс монитор". -- Он назвал свое имя. -- Утром со мной говорил израильский консул. Он сказал, что из Москвы никого не выпускают, а вас выпустили... И он не может поручиться, что вы не агент КГБ..

-- Что-о?! Да вы его не поняли...

Журналист быстро раскрыл блокнот. -- Вот точная запись. С магнитофона. Три пункта. Намбер уан. Вы выступаете против Израиля. Намбер ту. Ваши выступления опасны для советского еврейства. Намбер три. Вас не следует интервьюировать, так как, по его сведениям, вы -- советский шпион...

Дов потоптался, никак не мог постичь услышанного. Бред какой-то?! Прогудел неуверенно: -- Может, поэтому конгрессмены не пришли?.. И вы тоже поверили?!

-- Если бы поверил, не ждал бы вас у выхода! -- сказал он резко. Захлопнув блокнот, добавил суховато-официально: -- Прошу вас пере дать израильскому правительству, что его чиновник в Нью-Йорке нанес вред доброму имени государства Израиль...

Дов бросился к Геуле Коэн. Та сказала, не разжимая губ: -- Я это узнала неделю назад. Не хотела тебя расстраивать. Нью-Йоркский консул мчится впереди нас, как герольд, из города в город и говорит, что ты шпион... Во всяком случае, он не гарантирует..

-- Ах, сука! Рыжий не-Мотеле! Кто он?

Геула Коэн взмахнула обеими руками. -- Интеллигентный человек. Со степенью доктора наук... Завтра у тебя выступление по телевиденью. Ты скажешь об этом?

-- Ни в коем случае! Это -- тень на Израиль. Управимся домашними средствами.

...Прямо из аэропорта Лод Дова привезли в Министерство иностранных дел. Шауль произнес каменно-спокойно. Сказалась выучка, видать. -- Учти, Дов. На твоей совести будет, что твой отец Иосиф Гур, твои братья, твоя сестра Геула никогда не попадут в Израиль. Только на твоей совести!

Эх, до чего же Дову хотелось развернуться да кулаком по его фотогеничной роже. По роже!.. Пробасил, сдерживая себя: -- Шауль бен Ами, вы, лично вы, помогаете Москве расправляться с евреями-активистами...

В кабинет тут же вбежал голубоглазый помощник Шауля. Куда его важность девалась? Он размахивал руками, как базарный торговец. -- Что ты знаешь, мальчишка?! Ты иди в кибуц!

-- Сам иди в кибуц! Шауль со всего света подгребает добровольцев. И тебя возьмет.

Тут уж взорвался невозмутимый Шауль: -- Как ты смеешь выступать против Израиля?!

Дов ответил уже совершенно спокойно (это он на допросах усвоил. Чем следователь больше ярится, тем спокойнее держись...): -- Вы считаете, что вы Израиль? А я не Израиль?.. Спасибо!

-- Ты выступаешь против правительства Израиля!

-- Я выступаю против негодяев в правительстве... Кто из вас погнал перед нами нью-йоркского консула с криком, что я шпион? Что я -- агент КГБ?

Лицо Шауля бен Ами выразило неподдельное изумление. -- Никто этого не говорил... Не мог сказать! Я проверю немедленно! Чушь какая!

Однако об этом почему-то говорил весь Израиль. На автобусной станции. В магазинах. У газетных стендов. Советский Союз заслал шпиона. Его имя Дов Гур. Спустя неделю Дов сам услыхал об этом. Пил сок у автобусной остановки. Группка студентов обсуждала новость. -- Двоих заслали... Кого еще? А мы-то уши развесили.

У отеля, где жил Дов, толпились темнокожие женщины. Гортанные голоса разносились далеко: -- Никого из Москвы не выпускают. А он прикатил... Здравствуйте, хаверим! -- Женщины засмеялись.

Когда об этом промелькнуло в газетах, Дов позвонил Веронике. Сказал, что хотел бы встретиться с Голдой Меир. Это можно организовать?

-- Зачем? -- пропела Вероника. -- То, что они не могли скрыть, они уже обнародовали...Что обнародовали? Голда прочитала в Кнессете письмо восемнадцати семей грузинских евреев, то самое, которое ты когда-то переслал. Оно переведено на иврит очень решительно: "Родина или смерть!" Затем она привела отрывок из письма вашей Геулы... В глазах Голды стояли слезы, так она жалела и грузин, и Геулу... Когда Когда ты был в Америке... Чудак-рыбак, весь мир, все радиостанции и телестудии сейчас передают письма евреев, обращенные к Голде Меир, премьер-министру Израиля. Могла она отмолчаться?.. Ты сделал все, что мог, Дов! Больше из этого священного сосуда не вытрясешь ни капли.

-- Слушай, Вероничка, -- Дов рассердился. -- Я чувствую, ты ее не любишь. Может, она твой враг?.. Ты партийная, чую. То-то меня Шауль в Вене "стращал", решил, видать, я с тобой на одной партийной ноге... А мне на ваши партийные драчки наср... Начихать с высокого дерева. Мне надобно семью спасать. Поняла? Сделай доброе дело, организуй. Это возможно?

-- Дов, тебя примет сейчас даже Господь Бог. Но... сколько можно быть лопоухим?! Америку завоевал, а дурак-дураком!.. Ну, хорошо, пойдем!

Вероника в Иерусалим явилась со всеми своими зеками-рижанами; двинулись к Голде на трех машинах. Может быть, поэтому его, Дова, и не приняли. Во всяком случае, у Дова такая мысль мелькнула. Явился с 862""херутным" хвостом.

Хотя Веронику и пропустили, по просьбе Дова, как переводчицу, но Дов видел, чиновники засуетились, забегали, стали что-то шептать начальнику канцелярии. Кто-то неслышно проскользнул в кабинет премьер-министра и, вернувшись, сказал, что госпожа Голда Меир приносит извинения и просит оставить письмо с изложением просьбы.

У Дова было заготовлено письмо, короткое и вежливое. Он отдал конверт и отправился вместе с Вероникой и ее друзьями в старый город, на арабский 863"шук, или попросту на базар; посидели в кофейне, где старики-арабы у входа курили кальян.

Когда они вернулись, дежурная по гостинице-школе, где жил Дов, сказала всполошено, что звонили два раза; звонили из канцелярии Голды Меир. Просят связаться. И дала бумажку с номером телефона.

Дов тут же, у входа, набрал нужный номер. Соединили мгновенно. Голос у Голды был низкий, напористый и очень взволновал Дова. Он впервые разговаривал с легендарной 864"Голдой,865""еврейской мамой866"", как называл ее отец. Но что говорила еврейская мама?!

-- ...Израиль - маленькая страна. Никакого авантюризма! Он может стоить крови тысячам!.. Вы же позволяете себе... - Она не давала 867"Дову и рта раскрыть; перебивала его возбужденно, что Израиль не станет делать неосторожных шагов... Видать, она была упрямой и возражений не любила. - В 1943 году, когда пришел запрос из Варшавского гетто, поднимать восстание или не поднимать, мы не сказали им -- поднимать восстание, -- вспомнила 868"Голда сипловато-грозно. -- Мы ответили, что морально не можем взять на себя такого решения.

869"Дова словно ударили по голове чем-то тяжелым. 870""Вы и их бросили871"?!" Он был как в жару. Слова 872"Голды едва доходили до него. -- Госпожа Голда 873"Меир! - наконец, сказал он. - Не так быстро! Я не понимаю!..

-- Есть кто-нибудь рядом, кто понимает? -- спросила она деловито, без раздражения.