Конкистадоры Гермеса - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 40

– Не откажусь. Но торопиться в священном деле чревоугодия решительно не стоит. Надеюсь, у нас есть полчаса?

– Уговорили! В таком случае я обязан... Сигурд, будь добр, наполни бокалы! Спасибо! Так вот, я обязан поднять тост за то, что не только наш общий друг и соратник Николай Крылов способен владеть Невидимым...

– Его малой частью, – перебил Коленька. – Доктор, не надо утрировать!

– Хорошо, не буду... О чем я? Невидимое – рядом! Достаточно сделать лишь шаг, одно незаметное движение, и вы окажетесь в недоступном простым смертным царстве! Царстве без времени, без жизни и без... Запутался! Надеюсь, выпутает меня ПМК. Искусственный разум уже несколько дней тщетно пытается понять, в какую дыру мы его засунули. Причем слово «дыра» используется как в прямом, так и в переносном смысле! Луи, Николай, сегодня вы увидите нечто такое, что поразит ваше воображение!

– Трезвого Веню Гильгофа? – участливо поинтересовался Крылов.

– Бросьте, я же дурачусь! Что мы сегодня говорили о «прорывах» в Невидимое? Я готов обеспечить всем присутствующим такой прорыв в любое время и без самых малейших затруднений! Если не считать некоторых недобросовестных обитателей Гермеса, то вы станете первыми исследователями, побывавшими в «прорехе». Конечно, после меня самого, капитана Казакова и нашего незаменимого Сигурда!

– Так всегда, – сокрушенно ответил Крылов. – Мы вроде бы первые, но перед нами на здешние чудеса уже успели посмотреть миллиона два экскурсантов...

Глава седьмая

Третий рассказ капитана Казакова

...А ТЕПЕРЬ – ТЕОРИЯ КРЫЛОВА

...Наш несравненный доктор всегда был человеком увлекающимся и склонным к невероятным авантюрам, которые непременно следует учинять на ровном месте, при стабильной и полностью контролируемой ситуации. Но нет, мы не желаем тихой жизни и предпочитаем искать трудности там, где найти их принципиально невозможно!

Достаточно вспомнить инцидент, случившийся два с лишним года назад на борту «Юлия Цезаря». Мы поймали одного из хищников с LV-426 и по настоятельному требованию Гильгофа приволокли его на корабль – изучать зубастую диковину. С животным вполне можно было поладить с помощью генератора инфразвука, в точности копирующего приказы самки-королевы, но в самый ответственный момент, когда недовольный хамским обращением зверь был готов оторвать мне голову, выяснилось, что Веня начисто забыл поменять в генераторе батарейки...

Мою шкуру спасла только находчивость андроида, сумевшего вовремя напугать хищника, а господин Гильгоф заслуженно схлопотал по морде – я тогда был в очень сильном расстройстве чувств. В конце концов это был первый (и надеюсь, последний) случай, когда меня пытались сожрать живьем в самом буквальном значении данных слов.

С тех пор Веня ничуть не изменился – самоуверенности, может, и поубавилось, но целеустремленный поиск неприятностей и новых ощущений остается главным смыслом жизни Гильгофа. Лежит себе тихая-мирная неприятность в тенечке, чешет пузо и никого не трогает, но тут прибегает взъерошенный от чувства азарта Вениамин Борисович, отвешивает ей роскошного пинка и с интересом ждет, что будет дальше. Причем он старается втравить в новую захватывающую аферу максимально большее число коллег, друзей и знакомых – чтоб жизнь медом не казалась.

Как утверждал император Наполеон, «гениальностью» является возможность долговременно сосредоточиться на одной цели, не испытывая при этом утомления. Веня, без сомнений, гениален – только он один способен с достойными лучшего применения находчивостью и упорством изобретать проблемы вселенской важности, из которых затем приходится долго и нудно выпутываться. Не стану клеветать, доктор никогда не уклоняется от участия в общем веселье, начинающемся вслед за очередным эпохальным открытием, однако его бурная деятельность причиняет массу неудобств другим людям. В том числе и мне.

Давайте согласимся, что мои профессиональные и служебные обязанности не предусматривают непременного участия в маргинальных экспромтах Гильгофа – мы люди простые, нам бы побегать да пострелять на свежем воздухе... Говоря серьезно, я предпочитаю не ломать голову над неразрешимыми загадками природы. Во-первых, мне это просто не нужно, каждый должен заниматься своим делом. Будет смешно, если я начну давать Вене советы в вопросах ксенобиологии, а доктор решит учить меня основам тактики боя в городе. Во-вторых, я просто опасаюсь лезть в чужую вотчину – Гильгоф может сколько угодно повторять, что на каждый трудный вопрос нужен свежий взгляд со стороны, ссылаться на несколько поданных мною легкомысленных идей, почему-то оказавшихся верными, но я все равно пребываю в некотором замешательстве.

Отказывать Вене неудобно, а помочь всерьез я не могу, да и не стремлюсь к этому – есть у меня серьезное подозрение, что доктор взялся за чересчур опасную игру с неизвестностью. Настолько опасную, что наши давние приключения на Сцилле и Геоне покажутся мирной поездкой школьников в парк развлечений...

Тем вечером несимпатичный Рене привел нас к казавшемуся вполне обычным дому в проулке между улицами Торонто и короля Луи-Филиппа. Здание не было заброшенным – в окнах первого этажа горели фонари, дверная ручка начищена, в деревянных ящиках-клумбах распускались ночные фосфоресцирующие цветы.

Постучались. Дверь открыл угрюмый молодой человек, который, ни сказав ни слова, ушел в глубину дома и больше не показывался. Мы прошли по коридору, освещенному бледным светом газовых ламп, спустились по короткой лесенке и оказались в небольшом внутреннем дворе, от силы пяти метров в поперечнике. Дворик был необычно пуст – я уже привык к тому, что в Квебеке любая свободная площадь обязательно используется в качестве палисадника. Однако у входа обнаружился только сломанный велосипед возле дальней стены и четыре синих пластиковых коробки, в которых обычно транспортируют фрукты.