В огне желания - Мартин Кэт - Страница 57

Понимая, что не в силах улыбаться гостям, Присцилла поднялась на второй этаж. Никто не встретился ей, кроме престарелой леди, и она нырнула в ближайшее помещение, в какую-то комнату для гостей. Там Присцилла предалась размышлениям.

«Допустим, Брендон оказался в Натчезе ради меня. Значит, я по-настоящему нужна ему!» Часть ее души воспарила при мысли об этом. Но то была романтически-наивная часть, а другая, более практичная, мрачно спрашивала: «Ну и что? Какое это имеет значение? Пусть Брендон и способен на чувство к женщине, но он все равно убийца, бродяга и бог знает кто еще. Он совсем не то, что Стюарт с его безупречной репутацией, с его положением в обществе. Да, на этот раз ему удалось совершить побег, но рано или поздно он предстанет перед законом, его повесят или заключат в тюрьму. И даже если Брендон вдруг решил остепениться, какова вероятность того, что это получится?»

Присцилла вспоминала слова брачного обета, данное себе обещание впредь сохранить верность мужу и забыть Брендона навсегда. Она хотела жить достойно.

Это оказалось нелегко и тогда, когда Брендон находился в Техасе, то есть за сотни миль от нее. А возможно ли это теперь, когда он совсем рядом? Брендон в Натчезе и по-прежнему желает ее так же сильно, как и она его!

Но у нее есть законный муж – Стюарт Эган. Она взяла его в мужья перед десятками свидетелей, поклялась оставаться с ним, пока смерть не разлучит их.

Обещать легко, куда труднее выполнять клятвы.

Не доверяя себе, Присцилла подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Пришлось поправить несколько заколок в прическе и немного одернуть платье. Она проделала все это дрожащими руками, очень надеясь на то, что Стюарт не разыскивает ее сейчас по всему дому. И еще Присцилла молилась – молилась о том, чтобы на нее не обрушилось наказание Божье за содеянное сегодня.

Брендон притаился в тени у стен каретной и ждал, не отрывая взгляда от громады особняка. Он был здесь с тех самых пор, как чета Эганов покинула «Мелроуз» и вернулась домой. Он следовал за их экипажем на некотором расстоянии. Этой слежке Брендон намеревался посвятить столько времени, сколько потребуется.

Наконец экипаж остановился перед особняком на Северной Перл-стрит. Эган и Присцилла вошли в дом. Пока Брендон скользил взглядом по окнам второго этажа, желая выяснить, где спальня Присциллы, сердце его сжималось. Вскоре одно из окон осветилось и ненадолго перед ним возник хрупкий силуэт. Потом какая-то женщина – очевидно, горничная – задернула гардины.

Почти тотчас же в соседнем окне тоже зажегся свет, и Брендон узнал рослую фигуру Эгана. Он задержал дыхание, боясь, как бы тот не направился в спальню супруги. Но оба окна погасли почти одновременно, у Присциллы даже чуть раньше. Может, Эган и вправду не спит с ней, или в эту ночь он слишком устал для визита.

Брендон спросил себя, что бы сделал, если бы визит состоялся, – и не нашел ответа.

Весь следующий день он провел так же, как и ночь, то есть, следуя за Эганом по пятам как тень. Брендон убеждал себя, что нужно только не спускать глаз с объекта наблюдения, и тогда рано или поздно удача улыбнется ему. Что-то должно случиться, должна потянуться ниточка, пусть даже чуть заметная, к тем людям, которые давно уже бесчинствовали на Миссисипи, держа в страхе всех, кто отваживался на речные путешествия – как по делам, так и для развлечения.

Неожиданно для Брендона ему оказал большую помощь Крис Бенлерман. Оказывается, тот пристально следил за событиями на великой водной магистрали и теперь мог воссоздать полную картину грабежей в окрестностях Натчеза, расцветших пышным цветом за последние несколько лет. Крис обратился также к старшему констеблю, и тот любезно согласился предоставить ему информацию о ходе расследования. Интерес Криса не показался констеблю странным: этот деловой и светский человек искренне заботился о процветании своего города.

Таким образом, задача Брендона заметно упростилась. Однако удача не заслонила от него образа Присциллы. Он мечтал о встрече, хотел все ей объяснить и заставить понять. Но как это устроить? Каждый раз, когда Эган покидал особняк один, Брендону приходилось следовать за ним, вместо того чтобы воспользоваться представившейся возможностью. Слежка была необходима, ибо давала шанс восстановить свое доброе имя. Пока тень виселицы падает на него, о счастье нечего и мечтать.

– Пропади все пропадом, Крис! – воскликнул он однажды вечером, не в силах дольше скрывать разочарование. – Мне нужно ее повидать, а я понятия не имею, как это устроить!

Друг успокаивающе похлопал его по плечу единственной рукой – другую он потерял, когда фургон на плантации в нескольких милях от города, опрокинувшись, размозжил ее.

– Ничего нет проще, друг Брен. Вот послушай. Незаметно войти в дом ты сможешь только после наступления темноты, поэтому дождись, когда Эган отправится куда-нибудь вечером один. Проследи, где он окажется, а потом приезжай за мной. Я стану твоими глазами и ушами, пока ты будешь объясняться с Присциллой.

Крис Бенлерман, привлекательный молодой человек лет тридцати пяти, и его жена Сью Элис всегда охотно принимали Брендона у себя. Трое их белокурых детишек души в нем не чаяли и считали дядей. Он и сам чувствовал себя почти членом этой дружной семьи.

– Не хочу подвергать тебя опасности, – возразил Брендон. – Эган – ублюдок, незнакомый с чувством жалости. Если он заметит, что ты следишь за ним, тебе грозит опасность.

– А как он это заметит? Я всю жизнь прожил в Натчезе и знаю город как свои пять пальцев. Где бы я ни оказался, никто не усмотрит в этом ничего странного.

– И все же это слишком опасно, – упорствовал Брендон.

– Потому что у меня одна рука? Однорукий мужчина не превращается в слабую женщину. К тому же детство у меня было бурное. Мой папаша не всегда купался в роскоши, и мне пришлось хлебнуть разного. – Он усмехнулся, вспоминая о чем-то. – Уж не знаю, какого ты обо мне мнения, но поверь, я не из тех, кого называют слабаками.

Они сидели в кабинете Криса, который он предпочитал другим комнатам своего уютного дома. Степы здесь терялись за тесно заставленными книжными полками.

– Не знаю, Крис, не знаю… кроме того, это ведь не имеет к тебе никакого отношения…

– Что за глупости! Ко мне не имеют отношения проблемы того, чей брат не раз выручал меня? Теперь моя очередь помочь.

Брендон внимательно вгляделся в честное и умное лицо друга. Он ни на минуту не сомневался в способности Криса постоять за себя, несмотря на увечье.

– Договорились… Если место, куда направится Эган, покажется мне не слишком подозрительным, я позову тебя на помощь, обещаю.

Этот разговор состоялся два дня назад, а с того вечера, когда Брендон и Присцилла украдкой провели несколько минут наедине, прошло уже четыре. Четыре дня тревоги за нее и желания… нет, даже не желания, а муки от того, что он не может видеть ее. Подобного он не испытывал ни к одной из женщин.

Наконец настал день, когда Эган отбыл на деловую встречу с мэром Натчеза. Встреча, назначенная в офисе Эгана, не обещала Брендону ничего интересного для его задания. Стоя на противоположной стороне тротуара и глядя на закатное небо, он решил: сейчас или никогда.

Наемная верховая лошадь была, конечно, не чета Блэки, оставленному в Галвестоне в очень приличной конюшне. Однако и она донесла Брендона до «Эвергрина» довольно быстро. Вскоре Крис уже направлялся к мэрии, а Брендон – к Северной Перл-стрит.

Добравшись туда, он тут же занял привычное место за каретной, в густой тени. Присцилла была занята делом, несомненно, важным для супруги политика: с помощью горничной одевалась для вечернего выхода. Брендон вспомнил, какой увидел ее на балу в «Мелроузе». В роскошном бальном платье она танцевала то с одним, то с другим кавалером и улыбалась светской улыбкой, пустой и холодной. Она была совсем иной тогда, и он с болью подумал, что новая Присцилла больше под стать Эгану, чем ему.

Улучив момент, Брендон проскользнул через вход, поднялся по черной лестнице и огляделся. Напротив спальни Присциллы находилась кладовая для хранения постельного белья, где он и укрылся, наблюдая за всем в щелку. Через некоторое время дверь открылась и горничная удалилась. Брендон мельком увидел Присциллу в темно-синем вечернем платье, отделанном серебристым кружевом, платье столь же прекрасном, как и изумрудное, и ощутил раздражение при мысли о том, что Эган не жалеет для нее денег.