Ни о чем не жалея - Мартин Кэт - Страница 15

Отложив в сторону книгу, которую читал, Рэнд нехотя поднялся.

– Может, ты и прав.

Улыбнувшись, Перси снял крышку с хрустального графина. Бывший сержант британской армии, Персивал Фокс сначала служил в Индии, а потом на континенте. У Рэнда он начал работать после того, как его ранило снарядом в грудь десять лет назад.

В ту пору Перси был для Рэнда кем-то вроде телохранителя, обязанности которого он сам на себя возложил. Он сопровождал герцога во всех поездках по стране и за ее пределами. Тот частенько путешествовал, когда еще был жив отец. От Перси у Рэнда практически не было секретов. Он был ему скорее другом, чем слугой.

Взяв из рук камердинера стакан, Рэнд сделал щедрый глоток.

– К сожалению, в настоящее время мои мысли связаны не с профессором, а с его дочерью.

Перси промолчал, однако взгляд его холодных серых глаз, который он бросил на Рэнда, выходя из комнаты, казалось, говорил: «Так я и знал».

Рэнд едва сдержал улыбку. Поставив наполовину пустой стаканчик на туалетный столик, он снял с себя халат, бросил его на скамеечку с мягким сиденьем, стоявшую в ногах кровати, и, обнаженный, скользнул под одеяло. Прохладная шелковистая материя, прильнувшая к телу, навела его на мысли о гладком, нежном, чувственном женском теле, и Рэнд пожалел, что сейчас один.

Взбив большую, набитую пером подушку, Рэнд попытался заснуть, но не тут-то было. Как он ни ворочался, стараясь устроиться поудобнее, сон не шел. Оставив бесполезные попытки, Рэнд улегся на спину и, прислушиваясь к стуку дождя за окном, принялся думать о Кейтлин Хармон.

За три дня, прошедших с их последней встречи, он твердо решил позабыть о ней навсегда. Даже если она что-то и знала о своем отце и Талмидже, то наверняка совсем немногое, и эта скудная информация не стоила страданий Рэнда, выражавшихся в непрекращающемся желании этой барышни.

Рэнд закрыл глаза и представил себе высокую соблазнительную грудь, прекрасно умещавшуюся в руке, огромные зеленые, как листва, глаза и длинные рыжеватые с золотистым отливом волосы. И как и в прошлую и позапрошлую ночь, желание вспыхнуло в нем. Он с трудом подавил его и вспомнил о прошлой ночи, когда не смог этого сделать и отправился к той, что могла помочь ему в этом.

Его бывшая любовница Ханна Риз, актриса Королевского театра на Друрилейн, всегда была рада его видеть. Они были не только любовниками, но и друзьями. Похоже, Ханна в отношении Рэнда обладала каким-то шестым чувством и всегда с готовностью утешала его.

Он отправился в Королевский театр, но по дороге понял, что хочет заниматься любовью не с Ханной, а с Кейтлин Хармон и ни одна женщина не сможет ее заменить.

Рэнд вздохнул, слушая, как в тишине тикают часы из золоченой бронзы и ветер бросает в стекло капли дождя, и вновь словно ощутил под руками мягкое, податливое, трепещущее тело Кейт, почувствовал на губах прикосновение ее сладостных губ. Она оказалась именно такой страстной, какой он ее себе и представлял, и в то же время была в ней какая-то невинность и наивность, не оставшиеся для Рэнда незамеченными. Именно поэтому Рэнд поклялся никогда больше не встречаться с Кейт.

Вполне возможно, что Ник Уорринг прав: она и в самом деле девственница.

А у Рэнда не было никакого желания жениться – по крайней мере пока. А если бы и было, ценившая превыше всего собственную независимость дочь американского профессора вряд ли подошла бы на роль герцогини. Рэнд отдавал себе в этом отчет, хотя не мог не восхищаться Кейт – умной, непосредственной, энергичной и страстной.

Он прекрасно понимал, что тому, кто женится на этой девице, которой отец предоставил полную свободу с десятилетнего возраста, наплевательски относящейся ко всяким условностям, придется очень нелегко. Кем бы ни был ее будущий муж, ему нужно будет крепко держать ее в руках.

А Рэнду почему-то одна мысль об этом была неприятна. Пусть Кейт независима, пусть ей, в конце концов, придется научиться подчиняться воле мужа, но ему бы не хотелось, чтобы дух ее был сломлен. Представив себе Кейт Хармон в постели какого-то постороннего мужчины, трепещущую от страсти, которую разбудил в ней он, Рэнд, герцог почувствовал бешеную ярость.

Чертыхнувшись, он отбросил одеяло, прошлепал босыми ногами по просторной спальне к камину и, нагнувшись, подбросил в него еще угля.

Прошло еще не менее двух часов, прежде чем ему удалось наконец заснуть. Ему приснилось, что он занимается любовью с Кейтлин Хармон.

Мэгги Саттон стояла у входа в маленький английский сад, расположенный позади ее городского дома. Напротив, по другую сторону аккуратно подстриженной лужайки, стояла Кейт Хармон и разглядывала древнегреческую статую. Неумолимое время оставило на произведении искусства свой след. Сплошь покрытая ямочками, потемневшая от копоти – воздух в Лондоне оставлял желать лучшего, – статуя все равно была великолепна, и Кейт ею явно восхищалась.

– Ты знаешь что-нибудь об этой статуе? – спросила она подошедшую Мэгги, – Откуда она? Сколько ей примерно лет?

– Боюсь, что нет. Она уже стояла в саду, когда отец Эндрю, покойный маркиз, приобрел этот дом.

– Мне кажется, не следует оставлять ее на улице. Со временем она совсем обветшает, а потом и вовсе рассыплется в прах.

– Я как-то никогда об этом не задумывалась. Такие статуи, как эта, стоят в садах по всей Англии. Я просто наслаждалась ее красотой... Но думаю, ты права.

– Знаешь, сколько бесценных сокровищ древности погибло безвозвратно? Я наблюдала это и в Помпее, и в Египте, куда мы ездили с отцом на раскопки. Он считает, что древние сокровища помогают людям лучше познать прошлое и принадлежат всем без исключения, а не только привилегированным и богатым. – Она бросила взгляд на Мэгги. – Надеюсь, я тебя не оскорбила? Я знаю, что подобная точка зрения приветствуется не всеми.

Мэгги покачала головой:

– Нет, ты меня не оскорбила. Я совершенно с тобой согласна. – Она взглянула на статую. – Придется мне, наверное, заменить эту прекрасную статую на что-нибудь более современное. Может, какой-нибудь музей не откажется ее взять.

Кейтлин радостно улыбнулась.

– Я в этом абсолютно уверена. Не один, так другой обязательно возьмет.

Мэгги уселась на узорчатую железную скамью, стоявшую возле маленького булькающего фонтана, и похлопала по сиденью рукой, приглашая Кейт сесть рядом.

– Я видела, как ты выходила в сад, – начала Мэгги, когда Кейт села. – В последнее время ты сама не своя. Если что-то случилось, давай поговорим. Не стесняйся, Кейт. Ты же знаешь, я твоя подруга. Ты можешь мне все рассказать.

Кейт покачала головой, на взгляд Мэгги, чуточку поспешно.

– Со мной все в порядке, Мэгги. Просто я в последнее время очень занята. Столько накопилось дел...

– Вот как? А я думала, тут замешан Рэнд. После того как мы видели его в гимнастическом зале, мне казалось, ты рассчитывала снова с ним встретиться.

Опустив голову, Кейт машинально затеребила подол желтого муслинового платья, потом вновь разгладила его.

– Мы и встретились, Мэгги. Он пригласил меня на пикник. Заехал за мной в музей, и мы отправились в Ривер-Уиллоуз. – Кейт порывисто повернулась к Мэгги. – Ты шокирована?

«Как я могу быть шокирована? – подумала Мэгги. – Совершенно естественно, что ее потянуло к такому красавцу, как Рэнд. У меня с Эндрю было то же самое».

– Я, конечно, не рада тому, что моя подруга так рискует своей репутацией, но я вовсе не шокирована и не расстроена.

– Знаю, я не должна была ехать, но ничуть не жалею о том, что сделала.

– Похоже, он тебе очень нравится. А ты нравишься ему.

Кейт грустно улыбнулась.

– Он любит птиц. Ты знала об этом, Мэгги? Он знает, как какая называется, а когда наблюдает за ними, у него светятся глаза. Но вот что странно. Мне кажется, он не хочет, чтобы об этом его увлечении стало известно.

Мэгги вздохнула.

– Из рассказов моего брата я поняла, что у Рэнда было трудное детство. Он был единственным ребенком, а отец, похоже, третировал его. Рэнда всегда тянуло к прекрасному. Его мать как-то рассказала мне, что, будучи мальчишкой, Рэнд любил рисовать, но отец запрещал ему это, считая рисование женским занятием.