Тор - Сахаров Василий Иванович - Страница 37

Энергобатареи, неиспользованные, но старые, ценность в металлах — 40 штук. Стоимость (примерно) — пять тысяч за каждую. Общая стоимость — двести тысяч.

Бронескафандры «Лука-Р» — 80 штук. Отличные, только без обвеса и батарей, проверить, и можно пускать в радиоактивное пекло. Кстати, мелькнула мысль себе несколько штук взять, но личный состав моей группы ненадежен, сдадут. Поэтому решил не рисковать. Ну, а цена за один бронескаф минимум — пятнадцать тысяч. Общая стоимость — миллион двести реалов.

Запчасти неизвестного прибора — 40 комплектов. Цена неизвестна, может сказать специалист, но датчики инжбота фиксировали в металле наличие серебра, золота и платины, и отдавать их за просто так я не собирался.

ЗИПы для мощного радиозлучателя — 40 комплектов. Цена неизвестна, но вещь высокотехнологичная.

Это основа, а плюс к этому нам причиталось за расчистку маршрута, вскрытие базы и металлолом в виде древних грузовиков «Скания-А». Так что на полтора миллиона я рассчитывал. Однако появившиеся под вечер оценщики, а также прибывший с ними Рауль Ринго (мой координатор по проекту «Вольный охотник») меня удивили. Спецназовцы, которых было почти сто человек, сразу же оцепили подземное хранилище, а оценщики вместе со мной прошли внутрь. Наверняка они знали, что попало в наши руки и для чего оно, я это сразу приметил, а потом вскользь уловил фразу: «Опять этот объект „Х“ и его грузы». Поэтому действовали оценщики быстро. Они о чем-то пошептались между собой, а затем ко мне подошел Ринго, который был краток:

— Ты фартовый человек, Миргородский. Об этом многие говорят, а теперь и я так могу сказать. Ты не представляешь, что нашел. Но, наверное, так и надо, ибо во многих знаниях многие печали.

— Слышал об этом. Но кое-что я все-таки соображаю, благо образование имеется. Однако мне неинтересно, что за детальки в контейнерах. Меня интересуют деньги, и хотелось бы узнать, как долго будет длиться оценка и когда на мой счет поступят реалы.

Лейтенант почесал кончик носа, оглянулся на одного из оценщиков, пожилого мужчину с военной выправкой и красивыми черными бакенбардами, дождался его одобрительного кивка и сказал:

— Оценка уже проведена.

— Так быстро?

— Случай особый.

— И сколько мне причитается?

— Два миллиона реалов. Прямо здесь и прямо сейчас.

Краем глаза я отметил, что спецназовцы с базы расположились так, что по команде готовы открыть огонь по моим поисковикам. Вольные бродяги тоже не простачки, в случае чего были готовы оказать сопротивление, а пушка нашего бронетранспортера смотрела прямо на ближайший броневик солдат. Но воевать не хотелось, а сумма, которую мне предлагали, была больше той, на которую я рассчитывал. И потому я не колебался:

— Принимается.

Ринго опять посмотрел на приметного оценщика, и тот снова ему кивнул, после чего лейтенант покровительственно хлопнул меня по плечу:

— Правильно поступил. Деньги получишь прямо сейчас и сразу же уходи, нечего тут вертеться.

— Мы уйдем. Это все?

— Нет. Через три-четыре недельки, как отдохнешь, приезжай на базу, разговор к тебе будет.

— Серьезный?

— Ты даже не представляешь себе насколько.

Офицер ухмыльнулся, и было в его ухмылке нечто настораживающее, словно он уже видел мое будущее, и в нем я находился в его полной власти. Впрочем, голову себе забивать не стал. Понятно, что я привлек к себе внимание колониальной администрации, а у них там свой шахер-махер, мутят для себя, и с моей добычи наверняка что-то поимеют. И они хотят привлечь меня к своим делам, конечно, как мелкого исполнителя. Это было ожидаемо, но начальство базы «Дуранго» не в курсе того, что я поддерживаю связь с Ортегой, а еще, прежде чем «серьезно разговаривать» с Ринго, у меня будет беседа с Маэстро, глядишь, посоветует что-то дельное и даст пару хороших советов. Он, конечно, человек мутный и, скорее всего, ведет какой-то нелегальный бизнес, однако иных советчиков нет. Поэтому с ответом я не тянул:

— Хорошо, господин лейтенант. Я приеду на базу.

— Тогда ступай, получай честно заработанные денежки. Счастливчик.

Куратор проекта «Вольный охотник» кивнул на мужика с бакенбардами, и я подошел к нему. Формальности были улажены быстро, и спустя несколько минут, имея на своем счету два миллиона реалов, я оказался возле нашего бронетранспортера и подозвал к себе Валеева и Симмонса.

— Ну что, — обратился ко мне сержант, — долго нам здесь сидеть?

— Деньги получены. Уезжаем. Прямо сейчас.

— И сколько мы срубили?

Я озвучил сумму. После чего Ветеран и Медведь машинально поудобнее перехватили оружие и покосились на других поисковиков, а я поторопил их:

— Давайте сваливать отсюда. Лучше на дороге переночуем, чем здесь.

Группа покинула схрон, только пыль за нами клубами. Спецназ и представители колониальной администрации остались на месте, и мы остановились только через несколько километров, выбрали лесистый холмик, к которому трудно подобраться, выставили детекторы движения и несколько мин, а потом организовали стоянку. Ну а когда на землю опустилась ночная тьма, мы стали делить деньги. Кстати, это было несложно. Общак разделили на двадцать пять частей, и вот она доля в восемьдесят тысяч реалов каждому поисковику и сто шестьдесят тысяч ветеранам. Правда, Фергюссона сейчас черви на вкус пробовали. Однако он оставил завещание, по которому его денежки получал Симмонс, который должен переправить их родственникам бывалого поисковика. Поэтому, раскидав монеты, я остался при восьмистах тысячах реалов и подумал, что часть этой суммы надо положить в банк, отделение которого имелось на базе. После чего опросил поисковиков, кто и чем займется дальше. Ответы были разными, но вполне ожидаемые.

Валеев решил пока остаться и обследовать окрестности вокруг фермы Мэев, видать, он запомнил мой совет о создании собственного хозяйства. Симмонс сказал, что тоже остается, и его поддержали Хакаранда, Дюваль и Рогов. Что же касательно остальных, то они заявили, что с такими деньжищами, какие они смогли урвать в этом рейде, на Аяксе делать нечего. Это логично. Вот только я знал местные расклады и понимал, что если хотя бы один из этих поисковиков уедет, то и хорошо. А то ведь оно как бывает? На кармане тугая мошна, давай всем проставляться за отъезд, а через пару недель глядь-поглядь, все как у латыша: хрен да душа; и огромнейший долг повис.

Ночь. Было подумал, что еще один день прожили, и, слава богам Космоса, можно прилечь и отдохнуть. Рядом появился дикарь Рован, который весь вечер держался невдалеке, но старался не мешать. Пришел, да и ладно. Но он заговорил первым:

— Тор, с тобой вожди родов Кавер и Калин потолковать хотят.

— Когда? — отозвался я.

— Сейчас.

— И где они?

— В лесу. Ждут, когда я договорюсь, а то бойцы у тебя резкие, чуть «Айвер» запищал, сразу в темноту шмалять начинают.

— Зови их.

Вожди себя ждать не заставили. После сигнала, который подал наш проводник, они вынырнули из темноты и присели напротив меня. Два пожилых мужика, худые, длинноволосые и при автоматах. Типичные лесовики, которые что-то хотели от меня.

Мы обменялись приветствиями, и я сразу перешел к делу:

— Что вам нужно, уважаемые?

Один из них, Никко Кавер, осуждающе покачал головой, мол, куда торопишься, молодой, а второй, Жакен Калин, наоборот, расплылся в доброжелательной улыбке и произнес:

— Ты честный и прямой человек, Тор Миргородский. Нам это нравится, и именно такие люди, как ты и Маэстро, становятся нашими друзьями.

«Да уж, — мысленно усмехнулся я. — С такими друзьями, как Маэстро, и врагов не надо. Как-то он обмолвился, что едва не всучил дикарям радиомаяки, по которым на их стойбище можно навести ракеты и артиллерию с базы „Дуранго“, а лесовики беду и не почуяли. Ну, это не мое дело, продолжаю разговор».

— Какой есть, уважаемые вожди. — Я пожал плечами и вопросительно посмотрел на гостей: — Перейдем к делу?

Аборигены помолчали, и разговор продолжил Кавер: