У озера Хасан - Мошляк Иван Никонович - Страница 4

Захаров не растерялся: мигом приказал бойцам залечь в траве спинами друг к другу и открыл огонь из винтовок и ручного пулемета. Отделение окружило себя огненным кольцом. Японцы бились, бились — никак не могли к нему подобраться. Держался Захаров до тех пор, пока не подошли к нему на помощь наши части, и вышел невредим из опасности.

СНАЙПЕРЫ

Пулеметную мы заняли. Теперь предстояло подготовиться к дальнейшему продвижению.

Японское орудие обстреливало нас с Заозерной. Со стороны реки Тумень-Ула японцы установили станковые пулеметы, тщательно замаскированные. Огонь этих пулеметов мешал нам правильно распределить свои силы на сопке.

— Мы им сейчас заткнем глотку! — сказал лейтенант Евдокимов.

Он с десятью бойцами взял четыре пулемета и незаметно установил их в кустарнике, за маленькой возвышенностью: два направил на Заозерную, два — на пулеметное гнездо у реки. И так мастерски повел огонь, что скоро замолчали и пушка и пулеметы японские. Только завидит Евдокимов, что к пушке приближаются японские артиллеристы, он дает очередь. Японцы отбегают, прячутся. Потом опять. Так пришлось пушке стоять без дела — евдокимовские снайперы-пулеметчики не подпустили к ней ни одного японского солдата. Мы смогли без особых помех перегруппироваться. Позже пулеметы Евдокимова замечательно поддерживали наше наступление.

Отличились еще в этот день снайперы Корнеев и Русских. Крепкие парни, хладнокровные, решительные, находчивые.

Я уже говорил о том, какие должны быть нервы у снайпера. Но этого мало, чтобы стать сверхметким стрелком. Снайперы ведь действуют в бою не массами, не подразделениями, а в одиночку, каждый сам по себе. Снайперу дают, например, такое задание: подавить огневую точку противника. Допустим, окопался где-нибудь вражеский снайпер или пулеметчик или установлено замаскированное орудие. Из этой точки противник ведет огонь, стреляет. Снайпер должен заставить точку замолчать. Тут, в бою, уж некогда спрашивать у командира, с чего начинать выполнение задания. Надо самому думать, да побыстрей. Снайперу нужно научиться считать время не часами и не минутами, а секундами и долями секунды. Нужно сразу спрятаться или окопаться, чтобы на поверхности земли и духу твоего не было. Только ствол винтовки незаметно высовывается из кустика или из-под пучка травы.

Снайперская винтовка — тоже не простая вещь. Снайпер смотрит в оптический прицел — подзорную трубу, установленную над затвором винтовки. В эту трубу удаленные предметы кажутся близкими и ясными.

Снайпер должен прицелиться, учесть силу и направление ветра и еще много разных обстоятельств, влияющих на полет пули, и плавно спустить курок.

А за те секунды, которые вам понадобились на то, чтобы прочесть здесь описание выстрела, снайпер должен сделать не один, а много выстрелов. Он бьет по движущимся, перебегающим, замаскированным противникам, по их командирам и наблюдателям, по пулеметным щелям в башнях вражеских танков, по спрятавшимся в подземных укреплениях вражеским снайперам и пулеметчикам. А своего существования выдать нельзя ни единым движением. Если пошевелишься неосторожно, или приметно сомнешь траву, или если блеснет в сумерках огонек из твоей винтовки — погиб. Закидают тебя враги снарядами, засыплют свинцовым градом — и нет тебя.

Опасное, но славное дело — быть снайпером. Зато и боялись же японцы наших сверхметких стрелков!

Корнеев и Русских — это наши «зубры», бывалые, опытные бойцы. Учились они у меня в снайперской команде, стали отличными стрелками. Когда окончился срок их службы в Красной армии, они остались на сверхсрочную — не захотели уходить из родного полка.

3 августа днем лежали мы с ними на скате Пулеметной сопки. Шла перестрелка. Одна японская пушка нас очень донимала: хорошо замаскировалась, пристрелялась и била.

Дал я задание своим снайперам: обнаружить пушку и вывести из строя ее прислугу. Приникли тут два друга к своим прицелам — лежат, молчат.

Минута прошла. Потом разом — два выстрела. Через несколько секунд — еще два. Прислушиваюсь — молчит японская пушка.

Через минуту заметили наши снайперы — метрах в четырехстах от нас по зарослям пробираются гуськом шесть японцев. Видно, хотят зайти нам в тыл. Корнеев и Русских разом вскинули винтовки. Вижу, падают из шестерых японцев двое — передний и задний. Остальные четверо растерялись, не понимают, откуда опасность, куда бежать — вперед или назад. Снова двойной выстрел — упали второй и пятый японцы. А через секунду и последних двух не стало.

По одному патрону на каждого врага — больше настоящему снайперу тратить не полагается.

Не хуже этих двух «зубров» бил японцев снайпер Крюков. Он был серьезно ранен в бою, но наотрез отказался уйти в тыл. Сделал себе перевязку и продолжал стрелять. С поля боя он ушел одним из последних.

Японским снайперам пришлось хуже, чем нашим. То ли у них сноровки нехватило, то ли у наших красных бойцов ее было с избытком — объяснить не сумею. Но вот какой случай произошел через несколько дней после взятия Пулеметной.

Заметили мы, что где-то притаился японский снайпер. Младшему командиру комсомольцу Мичугову было дано задание: найти этого снайпера и уничтожить.

— Есть найти и уничтожить японского снайпера!— ответил Мичугов и забрался на возвышенное место, откуда удобнее наблюдать.

Смотрит Мичугов внимательно в бинокль, разглядывает каждую кочку. Вдруг видит — где-то в поле на долю секунды взметнулась легкая пыль, по траве узкой полоской пролетела рябь. Откуда бы это? Линия расположения японцев метров на двести дальше от того места. Кругом поле, трава. Значит, сидит там снайпер, высланный впереди линии фронта. Мичугов неотрывно следил за намеченной точкой. Вот опять мелькнула полоска ряби. Так и есть — это трава клонится от ветра, поднятого пролетающей пулей.

Прицепил Мичугов к поясу несколько гранат и пополз.

Мы с тревогой смотрели ему вслед. Нет ничего опаснее, как подбираться к засевшему в секрете снайперу, да еще по такой открытой местности, в низкорослой траве.

Но Мичугов полз с умом, мастерски. Ползти по земле ведь тоже надо уметь. Сначала медленно выдвигается одна рука, потом другая, потом нога, потом другая нога, наконец подтягивается туловище. Шаг сделан. Не торопясь, так же начинают делать второй шаг. Голову поднимать нельзя, носом роешь землю и направление угадываешь больше чутьем и соображением.

Метров триста прополз таким образом Мичугов. Он решил взять снайпера живым. Наконец до логова снайпера осталось несколько шагов. Еще раз, другой подтянулся Мичугов — и схватил рукой ствол винтовки японца. Выстрелил снайпер, да неудачно — только ранил Мичугова в ладонь.

А наш комсомолец Мичугов как ударит японца гранатой по голове — и прикончил.

Японскую снайперскую винтовку прихватил Мичугов с собой да еще из любопытства подобрался поближе — заглянул в яму, где скрывался снайпер. Яма была устроена аккуратно, бойница сделана в виде узкой щели. На дне ямы оказались продукты и запас воды и водки. Видно, самурай собрался здесь немало времени провести.

Обратно славный комсомолец Мичугов добрался тоже ползком, осторожно. Осмотрел я винтовку, которую он принес. Винтовка была, как говорится, «не глянец». Наша советская лучше — верней бьет и надежней.

КОММУНИСТЫ

Два дня у нас была передышка. Наше командование собирало силы для решающего удара.

Мы это время использовали для отдыха и подготовки к новым боям.

5 августа в ложбинке под прикрытием горы шло партийное собрание. Японцы постреливали, снаряды то и дело гудели над нами в небе. Но даже самые молодые бойцы уже не обращали на них внимания: обстрелялись, привыкли, перестали «кланяться» — нагибаться под пулями.

Важнейший вопрос обсуждали коммунисты на своем собрании.

Был получен приказ: в ночь на 7 августа занять высоту Заозерную.

Значение этого приказа должен был понять каждый коммунист в части, каждый комсомолец, каждый беспартийный боец. Это было задание партии, задание правительства, задание стосемидесятимиллионного советского народа.