Куда пропали снегири? - Сухинина Наталия Евгеньевна - Страница 8

ПОМОЩЬ ПРИДЁТ ИЗ РОССИИ

Мороз за тридцатьзавис над шведской деревней Ланденпаа сизой, прозрачной дымкой. Соби­раласьехать сегодня на встречу с Бенгтом Похьяненом, что живёт в пятидесятикилометрах от деревни, но по такой погоде хороший хозяин и собаку не выгонит.Остаюсь дома. Конечно, расстраиваюсь, конечно, огорчаюсь.

-   Включитьтелевизор? - предлагает хозяйка, рус­ская женщина Анна, определившая меня ксебе на постой.

-  Ачто ещё делать? Включай...

На экраненемолодой мужчина с маленькой окла­дистой бородкой и грустными глазами.

-  Бенгт!- ахает Анна. - Надо же, Бенгт!

Да, БенгтПохьянен. Пятьдесят километров остались сэкономленными, а знакомствосостоялось. Мы пере­хитрили мороз. Всматриваюсь в лицо человека, о кото­роммного слышала и ради встречи с которым приехала в этот далёкий северный край.Он что-то спокойно, не­торопливо рассказывает, и среди шведских слов я с ра­достьюулавливаю три русских - Бог, любовь, Достоев­ский - Бенгт Похьянен говорит оправославии.

Что я знаю обэтом человеке? Бывший протестан­тский священник, живший в благополучии,достатке, уважении и почитании, писатель, специалист по куль­туре, оченьвостребованный шведским обществом, из­давший много книг, имеющий имя влитературе.

И вот, наконец,Бенгт Похьянен встретил нас на по­роге своего дома, усадил поближе к камину,согрел чаю.

-   Бог, любовь,Достоевский? - спрашиваю по-рус­ски.

Бенгтсмеётся.

-   Я знаю ещё слово«образ», - с трудом выговари­вает он русские слова.

Маленькая церковьсоединена с домом широкой де­ревянной лестницей. Спускаюсь с неё и ощущаю под­катившийк горлу комок. Наши родненькие, русские святые, «завсегдатаи» православныхгорниц взирают с чудных икон. Преподобный Сергий Радонежский, преподобныйСерафим Саровский, Казанская Божия Матерь, «Всех скорбящих Радость». Самыепочитае­мые на Руси иконы вокруг. Далеко я от Руси, а всё рав­но - дома. Какпремудро устроено Создателем: дом там, где отрада твоей душе. А уж здесь моейдуше ве­ликая отрада.

Все иконынаписаны женой Бенгта Моникой. Она преподаёт в школе шведский и английский, норисовала всегда, и в той, далёкой теперь уже протестантской жизни баловаласьпортретами и натюрмортами, пейза­жами. Они бережно развешаны по стенам большогодо­ма. Ходила и любовалась, отдавала должное вкусу, чувству цвета,композиционной чёткости. Но вот спус­тилась в храм и возликовала. Мой путь подому, из ком­наты в комнату (здесь пейзаж, там портрет) всё ближе и ближе кцеркви - путь самой Моники к иконе.

-   С чего женачалась ваша дорога к православию? - спрашиваю Бенгта.

-   Моника перваяпошла по этому пути. «Братья Ка­рамазовы». Книга появилась в нашем доме, когдая ещё был священником лютеранской церкви. «Карама­зовы» Монику потрясли. Онапервая завела разговор о православной вере. Я священник, и эти разговорывсерьёз не воспринимал. Видно, не настала ещё пора...

Да, пора ещё ненастала, но часы лютеранского свя­щенника по секундочке, по минутке ужеотсчитывали православное время.

Откуда взялся он,нечаянный путник, русский че­ловек Александр на пороге дома лютеранского свя­щенникаБенгта слякотной осенней ночью? Бенгт дал ему кров, и они проговорили до утра.Александр, пра­вославный христианин, рассказывал Бенгту о святой Руси, овеликих подвижниках благочестия, с радостью умиравших за православную веру, оСоловках и Сер­гии Радонежском.

-   Я почувствовал всловах Александра несокруши­мую силу. Так можно говорить только об истине. Онуехал, а мы с Моникой вспоминали его каждый день. Очень хотели побывать наСоловках, ведь это от нас не так уж и далеко географически.

-  Побывали?

- Господь такщедр на удивительные подарки. Представляете, вскоре получаем от Александра при­глашениепосетить Архангельск и Соловки...

«Господьнамеренья целует», - говорят святые от­цы. Кто был на Соловках, тот знает, какспасительны и чисты слёзы на месте жестоких страданий верных Божиих рабов, непредавших Христа, а выбравших смерть во имя жизни. Работа души началась там. Апродолжилась дома, когда Бенгт стал жадно читать святых отцов, а Моника делатьпервые наброски се­верных православных церквушек. Тихон Задонский. Труды этогосвятого подвижника оказались благо­словенной каплей, переполнившей чистую душужаждущего истины лютеранина-шведа. Он почти ре­шался оставить священство ипринять православие, сердце торопило, ум предостерегал...

У него уже быламаленькая иконка Тихона Задон­ского. Однажды утром он встал перед ней в привыч­номраздумье и смятении. И будто голос услышал: «Из России получишь помощь...»Сразу завертелись, замельтешили в голове вопросы: «От кого? Когда? Ка­кимобразом? »

Вскоре он увиделсон. Чудный, православный храм, светлый, наполненный покоем и благодатью.Небольшой. Главка над ним невеликая. Пришло вре­мя. Теперь он знал это точно.Лютеранский священ­ник Бенгт и жена Моника принимают православную веру. Егокрестят с именем Венедикт, её с именем Христина.

А дальше что? Адальше они уезжают из большого сытого дома в эту северную глухомань, заПолярный круг, дабы начать жизнь с нуля. Уже немолодые, с пятью детьми,непонятые соотечественниками, с за­ветным желанием построить здесь увиденную восне православную церковь.

-   Вы сразу решили,что это будет Преображенский храм?

-   Сразу. С нашимидушами произошло великое чу­до преображения. Мы пришли к Истине. Мы пригото­вилисьИстине служить.

Денег настроительство храма у них не было. Но, подчиняясь какой-то внутренней команде,они всё-та­ки приступают к закладке фундамента. А морозы! Да­же я, пробывшая всеверной Швеции за Полярным кругом недолго, узнала, какие здесь бывают морозы.Но доброе дело отсрочки не терпит. Начали...

-  Какже всё-таки рискнули?

-   На авось, -улыбается Бенгт. - Так ведь это по-русски, на авось? Пришёл рабочий, атеист, новыбора не было. Договорились о плате.

-  Яв Бога не верю, - честно заявил атеист.

-   Ничего, -успокоил Бенгт.- Зато Бог верит в тебя, в то, что ты всё сделаешь, как надо.

Свои, лютеране,его не понимали. Деликатные сму­щённо улыбались, при встрече опускали глаза,другие крутили у виска, но были и такие, которые открыто и враждебно гналиправославную семью Похьяненов в Россию.

-  Уезжайте,там ваше место.

-   Нет, я буду житьздесь, - твёрдо отвечал на выпа­ды Бенгт.

И жил. И строил.Потихоньку дошло дело до купо­лов. Бенгт был на Соловках, в Архангельске ихорошо представлял, каким должен быть православный храм на Севере. Но какстроить шатровый купол, как про­извести инженерные расчёты, как не ошибиться?Пе­реживали с атеистом-строителем, нервничали, ропта­ли. Но ни атеист, ниБенгт, ни тем более Моника в ин­женерных расчётах сильны не были. Сидят игорюют, дело стоит, выхода не находят. Да вдруг «с толстой сумкой на ремне»приходит почтальон и приносит увесистый конверт - письмо из России. Бенгт пожалплечами, никаких писем из России он не ждал. Вскрыл конверт и ахнул: насложенных в несколько раз плот­ных листах бумаги за подписью неизвестногомонаха Варсонофия в конверте лежал... проект купола. С точ­ными расчётами,инструкциями, разъяснениями.

-  Бенгт,да это просто чудо какое-то...

-   Помощь придёт изРоссии! Помните, я рассказы­вал, будто голос слышал, стоя перед иконой. Вот ипришла из России помощь... Мой бедный атеист по­бледнел от волнения! Ещё бы, наего глазах такое... «Бог есть! - закричал. - Бог есть!»

Денег за работуон не взял. За зиму церковь Пре­ображения Господня была построена. Приехал пра­вославныйсвященник из Финляндии, её освятил. Бенгт встал во главе прихода, старостойединственной на Севере Швеции православной церкви. Вообще в Швеции до Бенгтабыл всего один православный храм - в Стокгольме. Теперь два.

Храм полюбилсябыстро. Сюда приезжают в основ­ном русские, их здесь много. Край суровый,северный, морозный, многие живущие по деревням шведы оди­ноки, создать семьюпроблематично, мало кто из жен­щин отважится вить здесь семейное гнездо. Арусские женщины вьют, отважные русские жены северных шведов, одна из них - мойпереводчик Анна. Для неё храм в лесной глуши - подарок. Пятьдесят километ­ровот дома - пустяки, если есть автомобиль. Сюда едут даже из Финляндии. Например,русская певица Вера Родионова, уже много лет живущая в Финлян­дии. Она простонаходка для Бенгта, ведь могла бы ру­ководить церковным хором, регентовать.