Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ) - Плотникова Александра - Страница 69

Свет Изначальный, мне стыдно за то, что лепил из ребенка оружие. За то, что воспитывал ее, постоянно заставляя желать и требовать, что не вмешивался в ее жизнь, приучив к тому, что меня почти никогда нет рядом и я не дам совета, не утешу, не приму решение за нее. Если бы не ее вечная настырность, наверное я бы и ласки дочь лишил, кошак помоечный. Испугался, что привяжется чрезмерно и не сможет занять мое место, если — когда, — меня не станет.

Я и сыновей от себя гнал. Трус.

Подбирая и смешивая смертельный состав для церемонии в Храме Душ, я запретил себе думать о том, для кого он предназначен. Яд должен быть идеальным. Быстро и легко отпустить душу на полное перерождение с одной стороны, а с другой — подействовать так, чтобы тело можно было сохранить живым. Обычная медитация смертного сна для моих целей никак не подходила. А о том, правильно ли я проведу обряд или самовольно изменю его ход, никто кроме Яноса знать не мог — других свидетелей моего Посвящения уже не было среди живых, а Волк во время своего сам был без пяти минут мертвецом и выжил только благодаря стараниям лучших целителей того времени…

Джанрейв же, как всегда, молчал и не вмешивался в мои дела. Знал, что это бесполезно.

Илленн должна почувствовать себя свободной от воли горстки закосневших маразматиков во главе с трусливым дрейгом. Это позволит ей менять Судьбу… Да… Не более щепоти черной хинны в смеси с соком корня таум и голубой сноцветки. Добавить в сладкое вино и выпить залпом.

Стук в дверь отвлек меня от безумного занятия. Я с трудом смог вернуть на лицо подобающую отцу рода маску и устоять на ногах. Щелчком когтей набросил на стол морок и взялся за безобидные травы, делая вид, что завариваю чай.

— Входите, кому там неймется меня отвлечь!

Смущенное хихиканье на два голоса, покровительственные уговоры Лиры — дескать, не съем же я за просьбу. Взбаламученные, скачущие мысли, волнение… Дверь тихонько приоткрылась, и в щель просунулись две головы — рыжая и седая. Ну, если это то, о чем я думаю…

Жена толкнула детей в спины и вошла за ними следом, лукаво улыбаясь. Оба сделали несколько шагов непослушными ногами и встали передо мной, как нашкодившие ученики. Глаза потупили, еще и за руки держатся. Знаю я, о чем ваша просьба будет… Если по уму, то следовало бы вам эту блажь запретить до конца Посвящения, но вы ж тогда слушать не станете.

И точно. Волк напустил на себя очень серьезный и торжественный вид, отвесил поясной поклон, а выпрямившись, дерзко впился в меня глазами. Не иначе, дырку у меня в черепе провертеть задумал.

— Здесь и сейчас, смиряя Тьму моего сердца перед Светом твоего лика и склоняясь перед волей Колеса Судьбы, я прошу тебя, Отец Отцов, отдать мне в жены свою дочь Илленн, койя желает стать моей по зову сердца и по праву обоюдного уговора, освященного кровью земли.

Эк завернул-то, любой царедворец сдохнет от зависти.

— А коли не отдам? — прищурился я. — Вот скажу, что не положено пред Посвящением нежности разводить, и не отдам — что делать станешь?

Дочь испуганно выдохнула, страх забился ополоумевшей птицей. Но к ее чести, был тут же загнан в глубину. А Волк… Любо-дорого поглядеть, как у него глаза сверкнули гневом! Весь сжался, как пружина, вот-вот прыгнет.

— А не отдашь, — глухо прорычал он, загораживая от меня мое же дитя широкой спиной, — так я и сам заберу то, что мое по праву!

Оскалился, лицо поплыло и вот-вот готово было обернуться волчьей мордой. Он еще и давить на меня осмелился. Между прочим, весьма ощутимо, молодец.

— Зачем забирать, — выглянула вдруг Илленн. — Сама сбегу! И вернусь только после свадьбы!

Вот тут я не выдержал и откровенно расхохотался.

— Докатились! Мой собственный ученик мою же дочь от отца за спиной прячет! А я вот не посмотрю, что оба взрослые, да и начну воспитывать, чтоб неповадно было отцу перечить!

Смех-то смехом, но я по глазам видел, что оба уперлись и не отступятся. За какие прегрешения мне этакая награда? Стоят, на меня смотрят и молчат. И попробуй не исполнить того, что просят.

— А теперь всерьез и начистоту. Волк, а ты подумал, что будет, если она сразу после свадьбы понесет? Посвящение придется отложить. А что станет с миром, если Хранитель в нем еле силу удерживает? А после родов она тем более не сможет пройти на Ту сторону. У нее тут будет то, что не отпустит — ее, ваше дитя. Может быть, ей удастся все-таки уйти — но тебе придется оставаться здесь. Ты знаешь что такое союз Хранителей? Это полное слияние душ. Одна душа в двух телах. И куда тебя занесет когда ее не будет? Я верю, что Бастаен и твои птенцы с Ифенху-Тариет справятся, но надолго ли их хватит? И что будет со страной и миром, если ты застрянешь под моим крылом надолго?

Я замолчал, давая детям осознать вопросы и попробовать найти на них ответ.

Ваэрден все так же молча смотрел мне в глаза, и, сам того не замечая. успокаивающе гладил Илленн по голове. Я сдержал улыбку. Хорошая будет пара. Уж ему-то наверняка удастся утешить ее горе.

Мне впервые стало неуютно под волчьим взглядом. Весь лоск, наведенный веками жизни бок о бок с людьми, слетел с него, как старая шерсть, и остался лишь дикий зверь, в котором я с грустью находил самого себя. Ему было плевать на любые правила — как и мне когда-то. Я мог сколько угодно тешить себя мыслью о том, что приручил его, воспитал, как мне того хотелось. Он позволял считать себя ручным только ради обещанной ему женщины. Но стоит ее отобрать…

«Мое!» — тлело хищным багрянцем в глубине волчьих зрачков. Стоило мне еще раз сказать «нет» — и прыжка на горло не миновать.

Разумеется, я бы с легкостью увернулся и дал в ответ по шее. Но драка, даже такая мелкая, неминуемо оборвала бы все узы, которыми его удавалось удерживать.

— Я не хуже тебя умею видеть будущее, — тяжело выдохнул Ваэрден. Слышно было, как бешено колотится его сердце, едва не проламывая ребра. — Она может вообще не вернутся оттуда. Ты это понимаешь?

Жена сдавленно охнула, схватилась за сердце. Дочь мелко затрясло, хоть она и не подала виду. В комнате разразилась беззвучная буря, да такая, что беги и прячься. Ужас, гнев, боль, отчаяние — все сплелось в невнятно шевелящийся клубок м ударило по сознанию не хуже Димовой кувалды. Такого напора щиты не выдержали и разлетелись вдребезги. У меня потемнело в глазах и разболелась голова. Да, ученик мой вырос и теперь знает гораздо больше, чем я ему рассказываю… Главное, дойти до кресла, не споткнувшись. И мимо не сесть, не то конфуз выйдет…

— Стихии с вами, обвенчаю. Но у вас будет всего одна ночь и не больше. Ясно, дети мои? А теперь брысь!

Они что-то пробурчали в ответ и тихо исчезли за дверью. И только тогда я позволил себе зарычать от боли и отчаяния разом. Почему, почему я должен рвать все по живому, еще нежному, несросшемуся, непривычному? За что мне это?!

А вот алден с два тебе, старый кошак. Потому и должен рвать, что они еще не срослись, не вплавились друг в друга — иначе погибнут оба, если промедлить хоть месяц. Без венчания они, чего доброго, сами сговорятся, не утерпев, а так… что ж. Я пойду на последнее нарушение правил, но постараюсь защитить обоих

— Глупый зверь. Горе ты мое, недоразумение белобрысое, кошак дурной…

Рядом со мной стояла Лира, и под ее пальцами невыносимая боль растворялась, как кошмарный сон поутру. 

12. Конец… или начало?

Теперь, по прошествии времени, эти воспоминания вызывают всего лишь грусть. А тогда… Тогда казалось, что лучше самому десять раз испытать блаженный покой и безразличие смерти, чем отправлять туда сестру. Да еще так поспешно, вырвав ее из рук мужа наутро после первой свадебной ночи… Не было ни торжества, ни пышной церемонии, как подобает при заключении союза между правящими родами. Волк не дрался со мной в ритуальном поединке за право увести невесту из родительского дома, младшие братья не подстраивали ему каверзных ловушек на пути к желанной цели. Была лишь краткая клятва прямо на заснеженном внутреннем дворе Дрейгаур Лар перед лицом Отца Отцов.