Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ) - Плотникова Александра - Страница 45

А тут — такое.

— Ты думаешь, кто-то готовит против нас войну?

— Очень не исключено. И, судя по всему, под угрозой первого удара находится именно Десмод. Я просто не имею права подвергать тебя такой опасности. Уж лучше буду знать, что ты дома, хотя и там, в случае чего, спасения не будет…

От его тона у меня мурашки по спине пробежали. Я набралась наглости и заглушила возражения поцелуем. Мир вокруг нас закружился и потускнел, звуки пропали, мысли растворились…

— Я останусь с тобой. Понял? — спросила я, отпрянув. Дыхание сбилось, ноги подкашивались. — Мое место рядом с тобой. Хоть в мирное время, хоть на войне.

— Понял… — выдохнул Волк, сжимая меня в тисках когтистых лап. Его золотые глаза горели счастьем, как две звезды. — Протокол требует от меня устроить торжество в честь официальной помолвки и, наконец, объявить тебя будущей Эль-Тари. Ты выдержишь?

— Конечно! — самоуверенно заявила я.

Зря, конечно, я так пыжилась. Но раз уж сказала, что смогу, значит, нужно было справиться во что бы то ни стало. Я понятия не имела, что в столице меня ждет еще одно испытание на прочность.

Такого развлечения в Тореадриме отродясь не видывали. Публично казнили «Эль-Тари».

Толпа алчно ликовала. Еще бы — бессмертная оплошала! И как! Покушалась на самого Владыку и знатную особу княжеской крови! Слухи и сплетни ходили самые разные: одни утверждали, что она просто надоела государю своим вечным колдовством и он нашел повод от нее избавиться, другие — что государь-де сам виноват, уделял ей слишком мало внимания, третьи шептали, что все подстроено ради женитьбы на молодой княжне, четвертые вворачивали что-то совсем уж несусветно-неприличное. И все без исключения ждали зрелища.

Я смотрела с балкона городской ратуши вниз, на площадь, залитую ярким солнцем, стоя по левую руку от Эль-Тару. Люди внизу копошились как муравьи, гвардейцы-ифенху, тройным оцеплением окружившие эшафот, казались скалами, которые пытается подточить морская волна толпы. Над некоторыми из них еле заметной призрачной дымкой колыхались магические щиты, рассеивающие вредоносный солнечный свет. Возбужденные людские голоса доносились до меня ровным беспрерывным гулом. Я стиснула пальцами резные мраморные перила, когти заскребли по камню.

«Что случилось?» — мысленно спросил Ваэрден, не поворачивая головы.

«Все в порядке. Просто слишком много мыслей вокруг разлито».

Он не поверил и незаметно придержал меня телекинезом за плечи — этаким невидимым дружеским объятием. Я выпрямилась и вздернула подбородок. Снизу я наверняка казалась белым пятном в накидке из Света рядом с грозной, облаченной в развевающиеся клочья Тьмы крылатой фигурой. Люди почему-то любят такие фокусы с нарочитым сиянием изначальной Силы. В их глазах они придают нам вес.

Под нами на ступеньках высокого крыльца, застланных тяжелым красным сукном, стоял Фицгерн Айвар в парадной черно-золотистой Кланмастерской форме. Под утонченной, немного женственной внешностью, легкими светскими манерами и игривым нравом скрывался хитрый расчетливый и жесткий держатель государева трона. Нынче у него под мышкой дожидалась своего часа пухлая кипа исписанных листов с обвинительным приговором.

И вот над площадью грозно, на одной ноте взвыли трубы: бойтесь правосудия Владыки! На самой широкой из ведущих к площади улиц началось шевеление, конные стражники с копьями наперевес принялись разгонять плотную толпу зевак, чтобы дать дорогу конвою из дюжины ифенху, Служащих Трону. Гвардейцы шли плотным каре, двое крепко держали за руки приговоренную, остальные взмахами крыльев и коротких мечей отпугивали улюлюкающую толпу. Ожидавший на помосте Мелкаэн Таймар, Кланмастер Вопрошающих Вещего, наконец, пошевелился и со вздохом взялся за остро отточенный изогнутый меч.

Она шла гордо, несмотря на то, что испытала на себе гнев самого Волка и допросы дознавателей Айвариан. Ифенху не истязают плоть, предпочитая ломать разум, и на теле смертницы не было ни следа пыток. Вот только платье, в котором она бежала из дворца, было заляпано грязью и волосы спутанными лохмами падали на лицо. Остатки воли все еще позволяли ей держаться прямо да то и дело метать нехорошие, проклинающие взгляды по сторонам.

Зиерру подтолкнули к эшафоту, помогли подняться на три ступеньки. Мелкаэн развернул ее лицом к обвинителю и, мягко надавив на плечо, заставил опуститься на колени. Низвергнутая фаворитка и тут не сломалась. Наверняка плюнула бы в лицо Фицгерну, не мешай этому расстояние.

Кланмастер прокашлялся и начал зачитывать приговор. Голос у него был хорошо поставленный, звонкий. Каждое слово четко разносилось над площадью:

— Зиерра Кэллод, урожденная Ириниан Магнар, дипломированная выпускница Круга некромантии Высшей школы магии города Тенгарина под покровительством Клана Вопрошающих Вещего, обвиняется в следующих преступлениях против страны и короны: государственная измена и покушение на жизнь и душу Верховной Опоры Десмода, старшего в семье Владетельных и Истока Кланов, Темного Сердца Оси Колеса… избранного Эль-Тару Ваэрдена Трилори и ее Светлости княжны Илленн эль Сарадин, владетельницы Дома Ветров, Опоры Столпа Пламени стороны Света, признанной сестры Клана Дрейпада…

Я вздохнула. Титулов было множество, они сыпались как горох и не думали заканчиваться. Список званий каждого из нас занимал по полторы страницы и походил скорее на краткое жизнеописание. Впрочем, как и обвинения, которых оказалось на удивление много — гораздо больше, чем наших с Волком титулов. Витиеватый официальный язык навевал скуку даже на самого Фицгерна.

— …нанесение урона чести семьи, неоднократное подстрекательство к бунту, разжигание розни, превышение владетельных прав, незаконное присвоение звания монаршей особы, а также злоупотребление оным званием в целях расшатывания устоев государства…

Ей припомнили все, что когда-то сходило с рук. Фицгерн зачитывал обвинение около часа, и толпа восторженно замирала и ахала при оглашении каждой новой строчки сего «послужного списка» и обстоятельств каждого проступка. Дворянство с облегчением вздыхало: наконец-то государь нашел прекрасный повод избавиться от наглой выскочки, державшей знать в постоянном страхе последнюю тысячу лет. Некроманты живут долго, но даже их жизнь порой обрывается.

Мелкаэн, похожий в своем иссиня-черном парадном мундире на мрачного вестника Смерти, наконец, пошевелился и убрал руку с плеча приговоренной. Фицгерн умолк, дав слово главе Вопрошающих.

— Ириниан Магнар, — мелодичный распевный голос ифенху птицей полетел над площадью, словно звучал где-нибудь под куполом храма. — Столь велики твои прегрешения перед ифенху и людьми, что судьба твоя отныне вверяется лишь Великому Вещему, который суть воля Колеса. Да будет Он благосклонен к тебе, потерянная душа, и да искупишь ты вину свою в посмертии. Я же буду всего лишь скромным привратником у порога неявного бытия твоего. Есть, что сказать тебе этому миру на прощание?

Женщина молча окинула площадь взглядом: гвардейцев, Кланмастеров, толпу. Кто-то попятился, кто-то дрогнул, кто-то остался невозмутим и равнодушен.

— Нет, — высокомерно ответила она. — Этот мир недостоин моего прощального слова.

— Что ж, — вздохнул Мелкаэн. — Тогда я скажу последнее, что мне предписано. Волей Владыки Тьмы и по согласию всего Совета Мастеров тебе отказано в праве на изъятие крови и, соответственно, дурман. Умирать ты будешь в полном сознании.

Вот тут повисла полная, звенящая тишина. По давней неписаной традиции, пришедшей еще из голодных военных времен, у всех, кто отправлялся на казнь, ифенху забирали кровь, перед этим впрыскивая приговоренным в жилы сок особой травы, который одновременно затуманивал сознание и не давал крови сворачиваться. Человек умирал быстро и безболезненно. Но отказ… Отказ означал полное презрение — «этого мы пить не станем даже с голоду». Ей просто отрубят голову, как курице на хозяйском дворе.

Мне внезапно стало дурно, в глазах потемнело и сердце сжалось от страха, когда она посмотрела прямо на нас и резко, во всеуслышанье прокаркала: