Кольцо мечей - Арнасон Элинор - Страница 14

Она посмотрела на него. Он смотрел на нее, и в его взгляде появилась твердость, а все тело заметно напряглось. Он заставлял себя не двигаться огромным усилием воли, и его глаза о чем-то просили ее. О чем? Она кивнула майору.

— Хорошо.

Никлас опустил глаза.

— Отлично, — сказала майор. — Сейчас на катере Иоши Нагамицу. Позвоните ему и скажите, что придете пораньше. Скажите, что он может уйти.

Анна шагнула к столу.

— Не здесь, — остановила ее майор. — Гисласон проводит вас в другое помещение. Как только вы подниметесь наверх, тщательно следите за своими словами. У хвархатов есть просто замечательные подслушивающие устройства. Созданные не для нас. Видимо, они шпионят друг за другом.

«Ха!»— подумала Анна.

— Благодарю вас за вашу помощь, мэм Перес. Она не будет забыта.

Гисласон повел ее к двери. Когда она открылась, Анна в последний раз поглядела на Никласа. Он смотрел в пол, ссутулив плечи. Поза человека, который получил… что? Смертный приговор?

Дверь закрылась за ними, и Гисласон сказал:

— Сюда, мэм.

Он провел ее по коридору в комнату, точно такую же, как первая — светло-серые бетонные стены, серый ковер, серый металлический стол, а на нем коммуникационный аппарат. Она позвонила Иоши.

Обычно он добросовестно доводил свое дежурство до конца, но на этот раз обрадовался, что может уйти пораньше. Она не бралась решить, удача это или неудача. Если бы он захотел обязательно дождаться ее, возможно, ей удалось бы выпутаться из этого дурацкого спектакля. Или не удалось бы? Майор как будто была полна решимости.

Анна выключила КА и посмотрела на Гисласона. Не так уж он и похож на Никласа. Ну, тот же рост, общин тип сложения, бледность и рыжевато-седые волосы. Глаза зеленые, но много светлее, чем у Никласа. И совсем другой тип лица — рубленый, нордический. Красив, но не в ее вкусе.

— Что будет с ним? — спросила она.

— С Сандерсом? Об этом спросите майора. — Он говорил с легким скандинавским акцентом.

— Он был скован ужасом.

— А вы ожидали мужества от подобного человека? — Гисласон пожал плечами. — Но наше время рассчитано по минутам, мэм. Идемте.

12

Они поднялись на первый этаж, не встретив никого ни на лестнице, ни в лифте. Из-за дипломатического приема? Все отправились туда? Или у этих людей короткий рабочий день?

Вышли они не в дверь, через которую она вошла с капитаном Ваном. Гисласон свернул в еще один коридор, который кончался дверью с надписью:

АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД

ВКЛЮЧИТСЯ СИГНАЛИЗАЦИЯ

Гисласон открыл ее, и ничего не случилось. Только холодный ветер хлестнул дождем.

Гисласон сделал приглашающий жест. Анна застегнула куртку, надела капюшон и вышла под дождь. Небо начинало темнеть, и заметно похолодало. Дождь как будто зарядил надолго. Гнусный вечер.

Он последовал за ней и закрыл дверь.

— В такую погоду в океан выходить не стоило бы, — сказала Анна.

Он прижал палец к губам. Они направились в обход лагеря по тропке, утоптанной в пружинящем ковре псевдомха. У главного входа их тропка влилась в дорожку, которая вела вниз по склону, — настоящую, проложенную машиной и утрамбованную галькой с пляжа. Камешки были предательски скользкими, Анна шла медленно. Гисласон шагал сзади.

Чем дольше она думала, тем сильнее становилась ее неуверенность. Никлас знал о военной разведке куда больше, чем она. И его состояние объяснялось вовсе не трусостью. Он знал, что с ним намерены сделать, вот чем объяснялся его ужас. Никогда еще она не видела, чтобы человек испытывал подобный страх.

Ей вспомнились секретные службы современной истории — гестапо, ЦРУ, КГБ и другие — их названия она забыла, так как узнала о них только в университете из курса лекций, анализировавших звериную жестокость. Теоретически теперь с подобным было покончено. Но так ли это на деле?

И вот, спускаясь с холма туда, где желтели огни научной станции, Анна сообразила, что дипломаты, возможно, не санкционировали похищения — ничто на их участие не указывало. А в таком случае, если майор действует на спой страх и риск, то она, Анна, предает не только Никласа и себя, но и свое правительство.

Дерьмовое положение, дальше некуда.

Холм остался позади, и идти стало легче. Дорожка вилась между зданиями поселка. За стеклами освещенных окон в кабинетах и лабораториях работали люди. А в комнате отдыха они собрались выпить перед ужином. Она увидела рюмки, бокалы и представила себе их содержимое: аперитивы, вино, какая-нибудь фантастическая вода. Такая уютная, такая домашняя обстановка. О, черт!

Здесь струи дождя блестели серебром в свете фонарей. По сверкающей черной гальке ползали подобия мохнатых голубых гусениц.

— Что это за омерзительные твари? — спросил Гисласон.

— По сути, черви. Покров у них не волосяной и не служит для сохранения тепла. Собственно, это органы пищеварения.

— Что?

— Ясмин, зоолог, который ими занимается, называет эти волоски ресничками, но полагает, что это название вряд ли привьется. Реснички вырабатывают пищеварительные ферменты и всасывают растворяемую ими пищу. У них имеется кишечник, но нет рта — только анальное отверстие. Пища поступает в организм через реснички, а шлаки выбрасываются из задницы.

— Чем они питаются?

— По словам Ясмин, всем, что им попадается. Главным образом микроорганизмами в почве, но еще и падалью, а также, по мнению Ясмин, корнями живых растений. Они обитают в норках в своего рода питательном бульоне из пищеварительных соков и того, что эти соки переварили.

Словно внутри собственного желудка. Поразительные существа!

Гисласон неопределенно хмыкнул.

— Выползли они из-за дождя. Их норки залило.

Червей становилось все больше. Анна старалась не наступать на них и молчала — отчасти, потому что должна была следить, куда ставить ногу, но главное, потому что напряженно думала. Она не хотела выходить на катере в океан в такую погоду и не хотела участвовать в межпланетном инциденте. И еще она — совсем уж иррационально — не хотела быть соучастницей в том, что сделают с Никласом Сандерсом.

Но как ей поступить? Бежать? Закричать? Гисласон рядом — высокий, сильный. Она почувствовала, как он хватает ее, душит или оглушает каким-нибудь особым приемом (их же обучают всяким тайнам рукопашной схватки). И она проснется под замком, восстановив против себя майора, а катер все равно уйдет в океан. Ей представилось, как он поднимает волны в бухте, пугает ее инопланетян, безвозвратно нарушает хрупкий мир брачного сезона.

Если она и сумеет привлечь чье-то внимание, то лишь сотрудников станции. А что они смогут сделать против разведки?

Последнее здание осталось позади. Впереди лежала бухта, непроницаемо темная в эту минуту. Ее инопланетяне еще не начали ночную демонстрацию, или же дождь затуманивает вспышки. Однако фонарь у причала горел ярко, и они различили очертания катера.

Анна сошла на причал первой, ступая еще осторожней. Червей тут не было, но металлическая поверхность стала очень скользкой от дождя. В воде неподалеку она заметила слабую бледную вспышку неопределенного цвета. Кто-то из инопланетян заявлял о себе, но без настойчивости и убедительности. «Я это я. Мне кажется, я почти убежден, что я это я.»

Гисласон почти наступал ей на пятки. Бежать некуда. И уж конечно, она не прыгнет в воду, повсюду пронизанную стрекательными щупальцами.

Иоши ждал на катере в дверях каюты, прячась под зонтиком из солнечно-желтой промасленной бумаги. Едва они поднялись на борт, он сказал:

— Это очень удачно, Анна. Я потом объясню. Добрый вечер… э… держатель. Так ведь?

— Да, — ответил Гисласон. Анна покосилась на него. Он нахлобучил капюшон куртки на самые глаза, и не было никакой возможности догадаться, что он не Никлас.

— Будьте как дома. Желаю приятно провести время. — Он поднял зонт и прошел мимо них, кивнув Гисласону.

Анна вошла в каюту. Гисласон присоединился к ней через минуту.