Понять друг друга - Амстронг Линдсей - Страница 18

Энгус тем временем вернулся к столику и остановился за их стульями, не привлекая внимания. Он не только слышал слова матери, но и заметил раздраженный взгляд дочери. Доминика явно не получила поддержки там, где ее ожидала.

Не замечая Энгуса, она заявила:

— Но это стоило ему уймы денег.

— Все относительно, дорогая, — возразила Барбара. — У него их действительно уйма. А чего ты ждала? Букета цветов? Едва ли он ограничился бы этим, ведь он без ума от тебя, Доми.

— Вы с Наташей твердите одно и то же, — буркнула Доминика и, подняв глаза, увидела наконец Энгуса. Он ничего не сказал, но с тем же успехом мог бы прокричать: «Какие еще тебе нужны доказательства?»

До полуночи она продолжала играть роль преданной дочери, не переставая надеяться, что мама на этот раз не затеет танцы. В этот вечер ее ожидал и приятный сюрприз. Кристи представила ей молодого человека с каштановой кудрявой шевелюрой и застенчивой улыбкой. Он глаз не спускал с Кристабель, которая сегодня была необыкновенно хороша в аквамариновом платье, более шикарном и открытом, чем те, что она носила обычно.

Но Доминика не успела разузнать подробнее об избраннике сестры, потому что в четверть двенадцатого подали кофе и шампанское, погасили свет в комнате и внесли именинный торт с двадцатью шестью свечами.

Едва Доминика успела задуть свечи и начала разрезать торт, как Энгус снова оказался рядом и заявил, что хочет сказать несколько слов.

— Я предлагаю тост за Доминику, которая привносит радость в жизнь всех своих друзей, — произнес он, обращаясь к гостям, и тихо добавил, устремив на нее пепельно-серый взгляд:

— А в мою в особенности.

— Правильно! Правильно! — поддержали его присутствующие с энтузиазмом и той особенной теплотой и благосклонностью, которыми люди готовы одаривать влюбленную пару.

— Ты, кажется, решил, что все закончилось? натянуто произнесла Доминика спустя примерно полчаса, усаживаясь в его «рейнджровер».

— Ты хотела еще задержаться? — спросил он с откровенной иронией. — Все гости уже разъехались.

Доминика старательно избегала встречаться с ним взглядом. Она слышала, как Энгус договорился с Кристабель, чтобы та поставила машину Доминики в гараж, когда там освободится место.

— Я вовсе не то имела в виду, — пробормотала она.

— Тогда лучше скажи прямо, что ты имела в виду, — отрывисто произнес он.

— Не надейся, что я сейчас расположена привнести радость в твою жизнь, Энгус, — заметила она едко. — Куда мы едем?

— Ко мне домой, — ответил он. — У меня толстые стены на случай, если тебе захочется продолжать нашу ссору.

Доминика стиснула зубы, борясь с желанием закричать на него, но тут Энгус достал что-то из кармана и положил ей на колени.

— Я хотел отдать это тебе, когда мы останемся одни, — сказал он спокойно.

Это была небольшая коробочка. Доминика развязала золотой шнур, сняла крышку и увидела маленькую золотую филигранную брошь в виде слоника с сапфировыми глазами… Она некоторое время смотрела на нее, затем отвернулась к окну, чтобы Энгус не увидел, как у нее по щекам заструились слезы.

Они проехали до его дома в молчании, и весь путь Доминика прилагала героические усилия, чтобы справиться с бурей нахлынувших на нее эмоций.

Доминика уже хорошо знала квартиру Энгуса в пентхаусе, она стала для нее практически вторым домом. Комната, которой они пользовались чаще всего помимо спальни, была небольшой, с темно-зелеными обоями и кожаной зеленой мягкой мебелью.

Пол покрывал толстый бежевый ковер, стены украшало множество картин. Они играли здесь в шашки, слушали музыку, смотрели телевизор и читали. А иногда дарили друг другу любовь.

Сюда Энгус и привел Доминику. Он сбросил пиджак на спинку стула и предложил ей чего-нибудь выпить.

— Спасибо, нет, — дрогнувшим голосом ответила она, глядя, как Энгус развязывает галстук и отправляет его вслед за пиджаком. — Я понимаю, что обидела тебя, — добавила она, — и чувствую себя просто ужасно, особенно после этого… — Она повертела в руках коробочку с брошью. — Но я не могу принять от тебя автомобиль, Энгус, потому что уверена, что не должна этого делать.

— Твоего мнения, кажется, никто не разделяет.

— Но это касается только меня, и больше никого, — возразила она. — Как же мне объяснить, чтобы ты понял? Я не хочу быть благодарной тебе ни за что, только за тебя самого и за то, что мы значим друг для друга. — Она вскинула ресницы и заглянула ему в лицо. Их разделяло всего полметра, но сейчас эти полметра казались несколькими милями.

Доминика видела это по его твердо сжатым губам, слышала в его интонации, когда он произнес:

— Ты действительно думаешь, что мне безразлично твое огорчение из-за того, что ты не можешь позволить себе новую машину?

— Меня это не так уж огорчает. Да, я в настоящий момент не особенно расположена выкладывать крупную сумму, — призналась Доминика. Мне предстоит закупать новые швейные машинки, оплачивать труд новых работниц, а прибыль начнет расти не скоро, если начнет вообще. Но я бы как-нибудь выкрутилась. Я не нищая.

— Это я навел тебя на такие мысли?

Она тяжело вздохнула и села.

— Просто я чувствую себя…

— ..обязанной, — закончил он и сел рядом. — А если бы я предложил тебе автомобиль напрокат?

И ты могла бы сбросить со счетов часть расходов, если заодно будешь пользоваться им для нужд своей фирмы.

Доминика удивленно раскрыла глаза.

— Ты серьезно?

— Абсолютно, — сухо подтвердил он.

— Тогда я.., меня бы это устроило, — пробормотала она неловко. — Мне и самой это приходило в голову, я имею в виду — временно взять автомобиль напрокат.

Он продолжал сверлить ее пристальным взглядом.

— Но мне ужасно жаль, если я тебя обидела, повторила Доминика.

Он долго молчал, затем усмехнулся уголком рта.

— Есть способ загладить обиду.

— Какой же? — невинным голосом спросила Доминика.

Энгус встал, вставил диск в плеер и погасил свет. Потом подошел к ней и протянул руку.

— Можно пригласить вас на танец, мадам?

Она тоже встала и шагнула в его объятия.

— Невозможно танцевать с вами, мистер Кейр, и одновременно на вас обижаться, — через несколько минут констатировала Доминика.

— Понятно. — Он провел ладонью по ее волосам и вытащил из них шпильки. — Ты хочешь сказать, что, дождись я этой минуты, приняла бы от меня машину?

— Нет… Но мне было бы еще труднее отказаться.

— А как насчет.., этой минуты? — Он провел руками по ее спине и нащупал молнию лифа. — Мне еще во время ужина пришло в голову, что твое платье состоит, оказывается, из двух половинок и что под верхней половинкой у тебя наверняка ничего нет. Безумно хотелось проверить… — Энгус потянул застежку молнии вниз, и лиф легко соскользнул ему на руки.

— Я оказался прав! — Он позволил лифу упасть на ковер.

— Едва ли тебе подобало предаваться таким мыслям в гостях и особенно в доме моей матери, — пробормотала Доминика прерывающимся голосом, потому что в этот момент он обхватил ладонями ее грудь.

— Подобные мысли преследуют меня утром, днем и вечером, неважно, рядом ты или нет. — Он положил ладони ей на талию, и они продолжали танцевать, но его прикрытые веками глаза жадно следили, как колышется ее грудь. Доминика чувствовала, что с трудом переводит дыхание. Впрочем, она прекрасно понимала, что он бросает ей вызов.

— Плохи мои дела, — хрипло пробормотала она, запрокидывая голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. — Но сейчас я хочу сказать, что это наслаждение — танцевать с тобой вот так. Еще когда мы танцевали в первый раз, мне пришло в голову, что хорошо было бы оказаться с тобой вдвоем в укромном месте…

Она провела руками по его плечам, обхватила его лицо ладонями и быстро поцеловала в губы, после чего, закрыв глаза, продолжала плавно покачиваться под музыку.

— Как это случилось? — спросил Энгус, подперев голову рукой. Он лежал с пей рядом на широкой кровати под белоснежной простыней. В комнату заглядывало солнце, играло па серебряной антикварной настольной лампе. Кровать помещалась на помосте на бескрайнем бархатном ковре жемчужно-серого оттенка. В углах комнаты заботливыми руками миссис Браун были расставлены вазы с изумительными белыми лилиями.