Видение былого (= Слуга тумана) - Локнит Олаф Бьорн - Страница 11

– Конан решил, что Тицо готовит ему встречу с давно умершими родителями, а я возражал: Хозяин, наверняка, мог придумать и кое-что поизощреннее.

– …Увижу эту тварь – башку снесу,- пригрозил Конан напоследок.- Кто останется сторожить? Ты, Ротан? Хорошо. А затем поднимешь Конна. Дайте нам с Хальком, двум старым развалинам, отдохнуть… Но если что случится – будите немедленно!

Я развалился на попоне и попытался задремать. Рядом тихонько посапывал варвар, которому, казалось, все нипочем. Сон не шел, перед глазами проскальзывали бесформенные страшноватые видения, какие появляются, когда человек стоит на грани сна и яви, и наконец я тихо окунулся в теплый буроватый омут.

Из черноты выплыл вдруг оседланный Конаном дракон, и киммериец счастливо крикнул мне: «Летим со мной!.. К звездам!»

Рассказ третий

Нас разбудили весьма грубо я громогласно.

– Отец! Отец, поднимайся! Дядя Хальк, проснитесь же!

Я всегда завидовал одной присущей киммерийцу особенности. Среди многих похвальных качеств Конан обладал способностью в нужный момент просыпаться за долю мгновения. Это в обычное время варвара было не добудиться – он немедля начинал сыпать оскорблениями, кидался подушками и рычал, будто растревоженный медведь, поднятый от зимней спячки. Но в особых случаях…

Я не успел даже глаза раскрыть, а Конан уже вскочил и, что самое интересное, успел надеть сапоги. Как – непонятно. Точно помню, перед устройством на отдых король сапоги снимал.

– Что? – коротко осведомился варвар у сына.

– Мы с Ротаном заметили всадников. Не местные, на киммерийцев не похожи.

– Только-то?

– Они за кем-то гоняться, похоже за женщиной. Всадников пятеро, все вооружены, доспехи, пики… Мне эта сцена очень не понравилась. Словно охота за человеком…

Пока Конн объяснял, мы выбрались из шатра наружу. Спали, видимо, долго – солнце давно перевалило зенит и теперь склонялось к горизонту, приобретая вечерний насыщенный цвет янтаря. Ротан возился с лошадьми, затягивая подпруги.

Точно, в четверти лиги от рощицы, рядом с которой мы разбили маленький лагерь, можно было заметить движение нескольких конных: лошади шли рысью, охватывая вересковую равнину широким полукольцом. Ни дать, ни взять – волчья стая, загоняющая добычу к отвесным горам, где преследуемый не будет иметь возможности бежать. Я, прищурившись, рассмотрел, что всадники (Конн оказался прав) не являются киммерийцами. Люди, окружавшие одинокого всадника, выглядели вполне цивилизованно – плюмажи на шлемах, солнце взблескивает на кирасах и дорогой упряжи лошадей, да и скакуны породистые, это видно даже издалека.

Конан нахмурился.

– Нехорошо, конечно, совать нос в чужие дела, однако… Пятеро против одного? Не пойдет. И, я полагаю, даме следует оказать помощь – мужчины мы, или кто?

Всадники, действительно, преследовали женщину. Я рассмотрел ее костюм: это была не удобная амазонка для конных прогулок, какую обычно предпочитают благородные дамы, а темное, не то синее, не то черное платье. И длинные волосы развеваются…

Мы поднялись в седла мигом, благо мощный жеребец короля уже вовсю шпарил к скалам, наперерез догонявшим неизвестную госпожу вооруженным людям. Вечно-то киммерийцу не терпится навести справедливость. Наверное мы видим перед собой завершающую часть спектакля под названием «побег неверной жены» или «охота на грабительницу».

Я давно отвык от романтических представлений о всякой преследуемой даме, как о страдающей добродетели – в девяноста девяти случаях из сотни беглянка является отнюдь не невинной жертвой коварного произвола, а прямо наоборот: авантюристкой, воровкой, а то и вовсе чудовищем в юбке, скрывающимся под маской прекрасного обличья и белоснежными ризами фальшивой целомудренности.

Однако сегодня мы оказались свидетелями редкостного сотого случая, опровергающего остальные девяносто девять. Повезло.

Дама, завидев нас, перепугалась насмерть. Вероятно, решила, что недругам пришло подкрепление. Я углядел, что на седле перед неизвестной восседает еще кто-то, карлик или ребенок, однако выяснять подробности не было времени. Во-первых, усталая вороная кобыла женщины споткнулась и упала, уронив обоих всадников, а во-вторых, Конан круто осадил коня перед почти настигшими беглецов благородными господами преграждая им дорогу. Я, Ротан и Кони подоспели как раз вовремя, чтобы встать по сторонам и чуть позади короля.

Да, господа, и в самом деле, благородные. Очень. Наряжены по несусветной моде пятидесятилетней давности – подобные костюмы я видел только в королевском театре Тарантии, куда дворяне отдавали вышедшие из моды наряды, чтоб не пропадали зря. Старинные колеты покроя «гусиный живот», рукава с прорезями, широкие штаны, более напоминающие туранские шаровары, шлемы-рокантоны, давным-давно не использующиеся в армии. Похоже, незнакомцы одеты так, как было принято в самые первые годы царствования предпоследнего Эпимитрия – короля Вилера.

У главного – неприятного толстяка с буйной рыжей бородищей – на кирасе вычеканен герб, вполне знакомый мне по геральдическим трактатам: три копейных наконечника остриями вниз на фоне крепостной башни. Семья графов Клай из Боссонии. Но какого рожна, простите невежду, граф Клай оказался аж в самой Киммерии, не где-нибудь?

Сейчас, похоже, мы это выясним.

Остальные четверо были помоложе бородача с гербом и явно выполняли его приказы. Рожи самые продувные. Едва Конан встал между месьором графом и таинственной незнакомкой, они нехорошо заулыбались и демонстративно взялись за оружие. Варвар и бровью не повел.

– Могу я чем-нибудь помочь почтеннейшим гостям Киммерии? – с любезной высокомерностью вопросил Конан, бегло осмотрев предполагаемого противника. Остался разочарован. Месьоры с такими лицами могут быть только дешевыми наемниками.

Человек, который по-настоящему владеет искусством убивать себе подобных, никогда не станет трясти перед носом у незнакомых людей клинком, преследуя одну цель – напугать. Пугать никогда никого не нужно, это признак слабости.

– Можешь,- с выражением крайнего недовольства рявкнул бородач.- Уйди с дороги, и дружков прихвати!

– Фу, как грубо,- поморщился король, и продолжил с плохо скрываемой издевкой: – Киммерия, где вы ныне находитесь, суть страна, где ценится благовоспитанность и куртуазия. Мало того, что вы, месьор граф Клай – я не ошибся в титуле? – дерзите первым встречным, так вы еще и невежливо обращаетесь с дамой. У нас так не принято, сударь. Соблаговолите извиниться, а затем отправляйтесь по своим, без всякого со мнения, важным делам. Вы разве не видите, дама не желает находиться в вашем обществе…

Я, слушая, лишь умилился. Эк варвар насобачился изъясняться за годы королевствования!

– Миллен! – взревел досточтимый граф, устремив злобно-хищный взгляд на девицу.- Немедленно подойди ко мне! А ты, мерзавец – убирайся прочь, иначе…

– Что – «иначе»? – невинно поинтересовался Конан. Когда было названо имя женщины мне показалось, что киммериец чуть вздрогнул.- Иначе вы со своими недотепами порубите меня на куски? Или вызовете на поединок? Проткнете мечом?

Видя, что месьор Клай побагровел, напыжился, словно гусак, и потянулся за оружием, Конан сделал хорошо знакомое всем нам движение – два раза сжал кулак правой руки. Систему безмолвных жестов-приказаний, принятых среди пиратов Зингарского побережья, Конан еще лет двадцать назад переработал и ввел в Тарантийском замке, для большего удобства стражи и личной гвардии короля. Такой знак обязывал подчиненных смотреть в оба и быть готовыми немедля атаковать.

Слуги графа рванулись вперед, но удача им не сопутствовала – одного Конан положил в ползамаха клинком, другому отрубил кисть чуть выше запястья. Неблагообразные месьоры из свиты рыжебородого оказались редкостными неумехами, ибо вместо того, чтобы начать поединки (их четверо и нас четверо), всем скопом навалились на варвара. А Конан отлично знает – когда противников много, обороняющийся имеет куда больше шансов на успех. Враги мешают друг другу, теснятся… Ни я, ни Ротан с Конном так и не успели окрасить чужой кровью свои мечи. Король виртуозно, за несколько мгновений, расправился со свитой графа Клая – одного убил, троих тяжело ранил.