Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Марчик Георгий - Наваждение Наваждение

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Наваждение - Марчик Георгий - Страница 11


11
Изменить размер шрифта:

— Дядя Валя, ну почему вы всегда так грубо говорите со мной? Чем я перед вами провинилась? — И тогда он, не отстраняя ее от себя, не снимая ее рук со своей шеи, в упор глядя в ее такие близкие сверкающие глаза своим затуманенным взглядом, глухо, прерывисто сказал:

— Я больше не могу с собой бороться, Элла. Я люблю тебя.

Она явственно ощущала, как в каждом произнесенном им слове билось его сердце.

Вместо ответа она порывисто притянула к себе его голову и сама поцеловала в губы долгим, неожиданно страстным поцелуем. То, что должно было свершиться, свершилось.

«Я сама не знаю, почему я это сделала, — объяснила она Лере. — Я не отдавала себе отчета в том, что делаю. Я ведь тоже его любила как женщина. Только не понимала».

С этого все и началось. Им удавалось скрывать свои отношения довольно продолжительное время — что-то около трех лет. А затем все неожиданно открылось. Рассказывать подробности бессмысленно. Счастье стало горем. Ситуация казалась запутанной, безвыходной, а сами они были настолько потрясены, что уже не могли контролировать ни своих, ни чужих действий.

Короче, Валентин в отчаянии выбросился из окна девятого этажа. Он успел оставить записку: «Я благодарен судьбе за то, что она мне дала. Большего мне не надо. Не вижу другого выхода. Простите меня». Им удалось скрыть от родных и знакомых причину гибели Валентина. Придумали какой-то другой, довольно нелепый повод, связанный с неприятностями на работе. Вот такая неординарная история. Признаться, она произвела и на меня сильное впечатление, и я от души посочувствовал Элле и ее матери. Надо же было такому случиться именно с ними.

Однако же и на меня самого уже надвигалась черная туча, хотя еще ничто не предвещало ненастья. Небо было безоблачным, Лера хоть и капризничала, но любила меня.

Как я ошибался! Очевидно, Элла все-таки оказала свое скрытое влияние на неокрепшую душу Леры, может быть, невольно заразила ее своим цинизмом. В поведении Леры, вернее, в ее отношении ко мне проявлялась скрытая враждебность — я мирился с ней, так как считал ее обидой и понимал, чем она вызвана. Но затем вдруг Лера стала заметно мягче, и я бы даже сказал корректней обращаться со мной. В то же время в ее поведении появилась какая-то торопливость, даже суетливость. И озабоченность. Она рассеяно слушала меня, невпопад отвечала, забывала свои вещи — то перчатки, то зонтик, то тетради. И взгляд у нее стал несколько другим — не прямым и открытым, как всегда, а несколько затаенным, уклончивым.

Она тщательно одевалась, готовясь ехать на занятия, красила губы и ресницы. Однажды я даже пошутил, что так старательно готовятся только к свиданию. Лера, сердито посмотрев на меня, сдержанно заметила: «Женщина должна следить за собой. Или ты так не считаешь?..»

С занятий она возвращалась, как правило, уставшей и раздраженной. Стоило мне приблизиться и попытаться ласково обнять ее, как следовал окрик: «Не подходи ко мне. Я устала». Она молча ходила по комнате, рассеяно переставляя предметы, потом с сердито надутым личиком ложилась на тахту и враждебно смотрела на меня. Я уже знал, что до следующего дня лучше не трогать ее.

Изредка к нам на правах друга и посредника заходил Серж. Я не мог запретить ему появляться, хотя это и было мне неприятно. Он так и вертелся вокруг Леры. Похихикивая и потирая руки, словно бы безо всякой задней мысли, а так, от нечего делать он интересовался нашими отношениями. Иногда мне хотелось выгнать его, вытолкать в три шеи, да еще вдобавок дать хорошего пинка, но я сдержался. Зато Лера охотно болтала с Сержем и находила его интересным и приличным человеком.

Поневоле мне приходилось скрывать свою неприязнь к нему, хотя тогда еще я не знал, что это самый мелкий человечишка и самый крупный сукин сын, которого я только встречал в своей жизни.

….В ресторане или на людях Лера любила «выставляться». Она становилась веселой, напропалую кокетничала, я любовался ею и любил ее неистовой мальчишеской любовью. Летом мы ездили на море. Лера любила купаться и вошла во вкус горных прогулок. Мы выбирали живописное ущелье и с утра пораньше на весь день уходили вверх вдоль горной речки. Не преувеличивая, скажу, что три наши поездки на море были словно медовые месяцы у самых счастливых молодоженов. Я молодел душой и телом, загорал, мышцы становились упругими и аж звенели. «Ты совсем как мальчик!» — говорила Лера, и это было лучшим мне комплиментом.

Прошел год нашей совместной жизни. В один прекрасный день Серж напомнил, что по условиям договора с Кириллом я должен передать ему гонорар за фиктивный брак в размере трех тысяч рублей. (У меня было туговато с деньгами, и я попросил небольшой отсрочки, но Кирилл не согласился ждать — тогда я занял нужную сумму и передал деньги через Сержа). Я не хотел пачкать себе руки. Однако же потребовал принести расписку. С волками жить — по-волчьи выть. Серж принес расписку.

Спустя неделю мама прислала Лере довольно крупную сумму денег. Лера забегала по магазинам. Это было укором и мне за то, что я до сих пор должным образом не позаботился о ней.

Догадывался ли я об измене? Нет. Разве мог я предположить, что Лера пойдет на это. Я верил ей. Подчас я наталкивался на следы измены, но так как я не допускал и мысли об этом, я вполне удовлетворялся любым объяснением Леры. О, самонадеянность старого осла.

Лера купила кучу вещей. Она примчалась из магазина счастливая, сияющая, надела обновы и грациозно, покачиваясь, подражая манекенщицам, стала прохаживаться по комнате.

— Ну, как я выгляжу, папочка? — кокетливо спросила она.

— Хоть сегодня под венец, — в тон ей ответил я.

— Кстати о венце, — все так же кокетливо продолжала она, любуясь собой в зеркале. — Сколько еще будет продолжаться такое существование?

— Какое? — сделав вид, что не понимаю, спросил я.

— Такое, какое у нас с тобой, папуля. Ни то, ни се. Я не хочу быть твоей любовницей, ни сожительницей. Мне это неприятно. Когда ты идешь со мной по улице, то пугливо озираешься, словно боишься, что нас увидят вместе. К тому же у меня нет никаких законных прав на тебя. Кстати, точно так же, как у тебя на меня. — Она подмигнула мне.

— Что меняет, если в наших паспортах будут стоять фиолетовые штампы о браке? — спросил я. Разговор неожиданно приобретал неприятный характер, и я поспешно обдумывал, как убедить Леру не придавать слишком большего значения такой формальности, как регистрация брака.

— Если бы я была твоей женой — ты бы относился ко мне иначе.

— Нисколько! — живо подался я к ней. — Поверь, для меня это не имеет решительно никакого значения. Нас связывает нечто более глубокое и серьезное, чем штампы в паспорте.

— А для меня это имеет значение, — все так же ласково-иронически (откуда у нее этот тон?) возразила Лера. — Тебе не приходит в голову, что и я как жена относилась бы к тебе по-другому….

— Я вполне доволен твоим отношением, — промямлил я. — Но если ты считаешь, что это нужно, пожалуйста, давай зарегистрируемся. Но прежде тебе и мне надо разойтись. Ты же знаешь, почему я этого не делал. Я не хотел откреплять Катю от поликлиники — она нуждается в лечении. К тому же все эти досужие разговоры. Алименты….

— Размен квартиры… — насмешливо добавила Лера. — О, боже, где еще ты найдешь такую дуру, как я. Чтобы развесила уши и спокойно слушала все это. Алименты. Досужие разговоры. Он согласен со мной зарегистрироваться. Скажите, какой несчастный. Какое самопожертвование.

— Лера, прекрати! — сказал я. — Ты вынуждаешь меня… Я терплю все это потому, что пока еще люблю тебя. Но ведь всякому терпению приходит конец. Подумай об этом.

Она стояла вполоборота ко мне, а при этих словах резко повернулась в мою сторону — лицо .было некрасиво искажено гневом — и с яростью крикнула:

— Я согласна расстаться с тобой. Слышишь? Расстаться! И чем быстрее, тем лучше.

Я поспешно, путаясь пальцами в застежках, переоделся и ушел на улицу. Голова моя гудела, в висках громко стучало, сердце болезненно сжималось. Как я удержался, чтобы не ударить ее — сам не знаю. Я был в отчаянии, понимал, что Лера права. Но мне хотелось, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Я разрывался между ней и семьей.