Телохранитель ее величества: Точка невозврата (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич - Страница 30

– Встала! Пошла!

Мэри поднялась, и, видимо, получив соответствующие указания по внутренней линии, начала "истерить". Вначале скромно, с опаской, затем все более и более уверенно:

– Мы – телохранители ее величества королевы Венеры!.. Мы просто гуляли. Правда, гуляли! И на нас напали!

Лица стражей порядка были самой непробиваемостью.

– Если вы убьете нас, наш корпус вас найдет! Найдет и порешит, у нас действует обычай вендетты! Вы должны знать об этом!

При словах о "телохранителях ее величества" полицейские не зло скривились, видимо, понимая, почему находящиеся рядом бандиты мертвы. Однако вселенского ужаса, каковой бы застыл в глазах венерианина, услышь он подобное, не последовало – легавым было все равно. Славу корпуса здесь воспринимали как красивую сказку, которую придумали сами венериане от нечего делать.

– Ее величество не оставляет безнаказанными убийства своих вассалов! Никогда! Наши эксперты все равно выяснят, что произошло, найдут вас, после чего вы будете умирать долго и мучительно! – распалялась Мэри, входя в роль и вновь отвлекая своими криками внимание. – Ваш император сам выдаст вас нашей королеве!..

…А Изабелла в этот момент думала о том, как прогнил этот мир. И втайне гордилась тем, что она с Венеры, где при всем царящем беззаконии подобные случаи немыслимы.

Шакалы. Перед ними были шакалы преступного мира, носящие форму городской полиции, но при этом кормящиеся с руки местного криминального хефе. Изабелла слышала это имя, "Солано". По местным критериям "владелец" Форталезы. Всей, от моря до гор, от полиса, до последней фавелы. Этот тип одно время даже пытался наезжать на венериан, на некоторые расположенные в городе, но имеющие отношение ко дворцу структуры. Что они ему не платят, как все. Но ему популярно объяснили, что за Венерой закреплена не только часть земли, ограниченная поместьем; все остальные объекты в городе также неприкосновенны. Она слышала эту историю от дворцовых стражей дома, на Венере – несколько человек погибло тогда в операции по "разъяснению" неправоты Солано, и история эта передается из уст в уста. Это было лет десять назад, уже тогда старый лис здесь царствовал.

Хефе, потеряв несколько десятков бойцов, понял, что связываться с инопланетянами не стоит, а борзота – не есть добродетель криминального дона, и отступил, выплатив неустойку золотом. Но уже тогда мать сильно раздражало что в ЕЕ городе, где стоит ЕЕ дворец, какому-то криминальному шишке официальные власти позволяют слишком многое. Устранить она его не пыталась, видимо, не считала нужным. А может как-то использовала в своих играх с дядей Себастьяном. Но сейчас Изабелла своей кожей ощутила, что это была не совсем правильная позиция. В СВОЕМ городе терпеть таких тяжеловесов нельзя, пускай имперцы и не согласятся с определением понятия "своего" города.

Естественно, вся полиция города принадлежит этому Солано. Где-то там, "наверху", есть местные кланы, есть император, есть его тайная служба, но здесь он бог.

Про методы имперской полиции она так же была наслышана – прикончить преступника на месте, без суда и следствия… Здесь, в фавелах, это норма. Может быть в полисе, в центре, они повели бы себя иначе, но не здесь. Из этого следовало, что у нее, представительницы иностранного правящего дома, возникли большие проблемы в любом случае, при любом дальнейшем развитии событий. Потому, как ИСДОшники так и не объявились, и судя по приказу, полученном Мэри от Ланы, уже не объявятся.

– Вы уроды! Сволочи! Вас всех повесят! – разорялась ее младшая в охраняющей паре телохранительница, подпрыгивая и пританцовывая, и даже пытаясь, насколько возможно, размахивать руками. – А затем будут медленно отрезать вам яйца! Вот такими вот кривыми ножами, специальными, для яиц!

– Кончай их, – отдал приказ старший, отмеривший угол атаки и отошедший на рассчитанное по одним ему известным критериям расстояние, отдавая Пьеру оба изъятых у поверженных бандитов игольника.

Кровь у Изабеллы застыла в жилах. Мэри заткнулась. Пьер поднял оба игольника…

…И опрокинулся назад. Левая рука Мамочки, почему-то не закованная более в магнитный наручник, была вскинута в его сторону. Изабелла прикинула расстояние – метров тридцать, для вельветки (5) точность приличная!

– Какого?.. – обернулся к Пьеру командир, но на его шлеме, на затылке, проступили следы крошечных отверстий – очереди игл, прошивающей шлем насквозь, словно картонку. До их ушей донеслось противное "вииии", звук царапания иглами легированной стали шлема.

"Скользкий" и четвертый полицейский отреагировали одновременно, но по-разному. "Скользкий" бросился в сторону и на землю, а затем, вскочив и снова упав, помчался прочь. Державший же на мушке и ее, и Мэри, вскинул игломет для стрельбы… Но получил "бабочкой" от ее второй, так же освободившейся от наручников телохранительницы, прямо в незащищенное забралом лицо.

– Не стрелять! Отставить! – раздался в ушах грозный окрик Ланы. Мамочка, уже вскинувшая трофейный игломет, опустила ствол. – Им будет нужен кто-нибудь для допроса. Потом. А после его все равно передадут нашим. Должны, во всяком случае… – Уверенности в ее голосе было хоть отбавляй! – …И если мы доживем. – закончила она на той же ноте, – Один хрен, этот козел успел дать сигнал тревоги. Он и был здесь для этого – успеть его дать. – Лана грязно, иногда повторяя фразеологизмы поверженных полицейских, выругалась.

Изабелла, не стесняясь более и не боясь нарушить конспирацию, включила скрытое устройство прямой связи:

– Лана, что происходит? Я не понимаю!

В ответ услышала именно то слово, которое меньше всего хотела слышать, но которое больше всего ожидала:

– Покушение.

"Мустанг" буквально вылетел на обочину рядом с нею. Люки по военному откинулись и из них выскочили четыре девчонки группы-два (6) во главе с Ланой. Все они были облачены в легкие стального цвета доспехи без опознавательных знаков, без шлемов.

– Быстро внутрь! Все!

Изабеллу не нужно было просить дважды.

Следом за ней в машину прыгнули и обе ее телохранительницы из группы-один. Второй "Мустанг" промчался мимо на большой для машины такой массы скорости, и Изабелла могла поклясться, вместо магнитов на стойках прогревались реактивные дюзы. Официально запрещенные к использованию в черте города даже для дипломатических транспортов.

– Одевай! Быстро!

– Кто-то протянул ей стальной доспех, такой же, как у девчонок. В отличие от легких ангельских лат этот был типовым, широко использовался за пределами корпуса, потому не обладал некоторыми качествами привычного, с кондором. Но зато он был гораздо прочней, а в данный момент лично для нее этот фактор был определяющим.

Сказать, девчонки были напряжены – ничего не сказать. Они были напуганы. И это не панический страх соскочившего с катушек человека, когда все бросаешь и несешься сломя голову; это был здоровый прагматичный испуг воинов, столкнувшихся с задачей, которую могут не выполнить, когда цена жизни ничто по сравнению с нею. Изабелла поймала себя на мысли, что паникуй они, мечись из угла в угол, ей было бы спокойнее. На Лану вообще было страшно смотреть, но отдать должное ей надо – она единственная у кого получалось делать вид, будто хоть что-то под контролем.

Лишь минут через пять, когда их броневик набрал критическую для своей инерции в местных условиях скорость, а сама она следом за тренированными Мамочкой и Мэри с горем пополам нацепила доспех, почувствовала, что можно начинать задавать вопросы:

– Лан, что происходит? Где ИСДОшники? Откуда там взялись полицейские? Почему ты молчала все это время? И что мы делаем сейчас?.. – От нахлынувших вопросов она захлебнулась.

Лана трагично улыбнулась и протянула ей шлем.

– Надень. И не снимай ни при каких обстоятельствах.