Последний легион - Манфреди Валерио Массимо - Страница 12

— К несчастью, ты не сможешь присутствовать на похоронах твоей матери, но, возможно, это в каком-то смысле и к лучшему. Да будет твой путь спокойным, мой господин, и да поможет тебе Господь.

— Спасибо тебе, Антемий, — сказал Амброзин, коротко кивая.

Он шагнул к экипажу и открыл дверцу для Ромула, но мальчик сделал несколько шагов к порогу базилики.

— Прощай, мама, — прошептал он.

ГЛАВА 5

Смутный образ начал понемногу проясняться. Сначала это было просто тусклый свет, зеленоватые отблески. Потом очертания стали более отчетливыми, обозначенные бледным утренним солнцем: огромный водоем, полный зеленой воды, и маска сатира с разинутым ртом, из которого вытекала струйка.

Широкие трещины во влажном изогнутом своде над головой пропускали немножко света, и лучи танцевали на стенах и поверхности водоема. С потолка свисали пучки волосатого папоротника, а вокруг стояли на пьедесталах уродливые обломки статуй. Это было старое, заброшенное святилище нимф.

Аврелий попытался сесть, но от резкого движения боль пронзила все его тело, он застонал. И тут же несколько перепуганных лягушек шлепнулись в стоячую воду.

— Эй, поспокойнее! — раздался рядом с Аврелием чей-то голос. — У тебя отличная здоровенная дыра в плече, и она может снова открыться.

В памяти Аврелия сразу же всплыла картина его бегства через лагуну… и испуганный ребенок, и прекрасная женщина, смертельно бледная… и душевная боль, охватившая Аврелия, оказалась куда сильнее боли, терзавшей его тело.

Он повернул голову; голос, как оказалось, принадлежал человеку лет шестидесяти, с обветренной загорелой кожей, выдубленной соленым морским воздухом. Он был одет в доходившую до колен тунику из грубой шерстяной ткани, а его лысую голову прикрывал шерстяной колпак.

— Кто ты такой? — спросил Аврелий.

— Я один из тех, кто вернул тебя к жизни. Меня зовут Юстин, и когда-то я был уважаемым врачом. Я зашил твою рану, как сумел, — рыболовной лесой, и промыл ее винным уксусом, но ты был уж очень плох. Твоя одежда насквозь пропиталась кровью, а пока я вез тебя в лодке через лагуну, крови вытекло еще больше.

— Как мне тебя благодарить… — начал было Аврелий, но тут же умолк, услышав шаги в другом конце просторного помещения. Обернувшись, он увидел женщину, одетую на мужской манер: в штаны из козьей шкуры и плащ; волосы у нее были подстрижены так коротко, что Аврелий видел ее шею. Через плечо у нее висел лук, а в руке она держала ремень, к которому крепился колчан со стрелами. Руки женщины выглядели обветренными и сильными, но ее губы при этом были очерчены замечательно, а нос был небольшим и прямым, даже аристократическим.

— Она как раз из тех, кого тебе следует благодарить, — сказал старик, кивая в сторону женщины. — Это она спасла твою шкуру.

Он подобрал с пола свою суму и оловянное ведерко, в котором приносил воду, чтобы промыть рану Аврелия, и ушел, кивнув на прощанье.

Аврелий посмотрел на свое плечо; оно было красным и распухшим, как и вся рука до самого локтя. Голова у легионера отчаянно болела, в висках стучали молоты. Он откинулся на соломенный тюфяк, на который его кто-то уложил, и посмотрел на девушку, уже подошедшую и севшую на землю рядом с воином.

— Кто ты такая? — спросил Аврелий. — И как долго я здесь лежу?

— Пару дней.

— Я что, проспал два дня и две ночи?

— Скажем так: ты был без сознания два дня и две ночи. Юстин говорит, у тебя была жуткая лихорадка, ты вел себя как сумасшедший. И говорил очень странные вещи…

— Ты спасла мою жизнь. Спасибо тебе.

— Да, шансов было немного. Я даже думала, что дело повернется не в твою пользу.

— Просто невероятно, как тебе удалось… ночью, в тумане…

— Ну, в такой переменчивой обстановке лук — идеальное оружие.

— А мой конь?

— Они наверняка его поймали. И, может быть, съели. Тяжкие нынче времена, друг мой.

Аврелий попытался заглянуть в глаза девушки, но она отвела взгляд.

— Ты не дашь мне воды? Я просто умираю от жажды.

Девушка напоила его из небольшого глиняного кувшина.

— Ты живешь вот тут, в этом месте? — спросил Аврелий.

— Это… ну, скажем, это одно из моих убежищ. Здесь чудесно, не правда ли? Просторно, воздуха много, и от посторонних глаз вдалеке. Но у меня есть и другие.

— Нет, я имел в виду, ты живешь у лагуны?

— Да, с самого детства.

— А как тебя зовут?

— Ливия. Ливия Приска. А тебя?

— Аврелиан Амброзин Вентид, но друзья называют меня просто Аврелием.

— У тебя есть семья?

— Нет, никого. Я даже не помню, были ли у меня когда-нибудь родные.

— Ну, так не бывает. У тебя же есть имя, и кто-то дал его тебе… и разве на твоей руке не фамильное кольцо?

—Я не знаю. Может быть, его кто-то мне дал, а может, я его стащил где-нибудь. Не знаю. Моя единственная семья — армия. Мои боевые товарищи. Больше я ничего не помню и не знаю.

Девушка, похоже, не нашла в словах Аврелия особого смысла. Наверное, она решила, что ум раненного пострадал от лихорадки. А может быть, он просто не хотел ничего помнить. Она спросила:

— А где твои товарищи сейчас?

Аврелий вздохнул.

—Я не знаю. Может быть, все мертвы. Но они были отличными бойцами, наилучшими из всех: легион Nova Invicta.

— Ты сказал — Nova Invicta? Я думала, он на самом деле не существует. Этот легион — из далекого прошлого, из тех времен, когда сражения проходили в открытом поле, и конница налетала на конницу, тяжелая и легкая кавалерия сталкивались в открытом бою… Ты говоришь, все твои товарищи погибли, а ты вот сумел выжить… Странно. В городе говорят, что какой-то дезертир пытался похитить императора. За его голову назначена большая награда.

— И ты хотела бы ее получить, да?

— Если бы я хотела этого, я бы уже предприняла кое-какие шаги, тебе не кажется? И ты бы проснулся в тюрьме или уже болтался бы на виселице, или бы медленно умирал под пытками. Нам тогда незачем было бы встречаться и разговаривать, а?

Девушка говорила беспечным и немного ироничным тоном. Потом она начала распутывать рыболовную сеть, избегая взгляда своего раненного гостя. Аврелий не мог понять, то ли грубоватые манеры девушки являются следствием дикой жизни в лесах, то ли Ливия Приска просто слишком застенчива. Аврелий замолчал, прислушиваясь к крикам болотных птиц, готовившихся к перелету, к монотонному звуку воды, падающей в большой зеленый бассейн. Перед его мысленным взором толпились боевые товарищи. Он не сумел помочь им, он не смог спасти их. Их захлестнуло, затопило море врагов. Он представил тела, оставшиеся лежать незахороненными, покрытые кровавыми ранами, ставшие жертвами бродячих собак и диких зверей. Ватрен, Батитат, Антоний, их командир Клавдиан… Сердце Аврелия сжалось от боли, на глазах выступили слезы.

— Не думай об этом, — сказала девушка, словно увидев его мысли. — Те, кто выжил в кровавой бойне, всегда чувствуют себя виноватыми. И иногда это чувство преследует их всю жизнь. Они ощущают себя виновными в том, что остались живы.

Аврелий ничего не ответил на это, а когда заговорил снова, то совсем о другом.

— Как ты можешь жить в таком месте? Женщина — одна, среди болота?

— Нам приходится жить, как дикарям, чтобы выжить как римлянам, — ответила девушка так тихо, словно обращалась к самой себе.

— Ты знакома с трудами Салвиана!

— Ты тоже, как я понимаю.

— Да… но это какие-то обрывки знаний, сохранившиеся в моей памяти от прошлого. Слова… иногда образы.

Ливия встала и подошла к нему ближе. Аврелий поднял взгляд, чтобы рассмотреть ее: луч света просочился сквозь трещину в стене, света, смягченного утренним туманом… и он разлился по стройной фигуре девушки, словно прозрачная аура. Девушка была очаровательна… даже прекрасна. Аврелий посмотрел на ее грудь; с шеи девушки свешивалось ожерелье с медалью, на которой был изображен орел, широко раскинувший крылья. Ливия заметила его взгляд, и выражение ее лица сразу же изменилось. Она уставилась на Аврелия пристально, испытующе. И перед глазами легионера сразу же вспыхнула новая картина: город, объятый пламенем… это был шаткий, неустойчивый образ… но над морем огня Аврелий увидел ожерелье с орлом, легко плывущее вниз, словно опавший лист, кружащийся в воздухе… Ливия отвлекла его от фантазий.