Драгоценности солнца - Робертс Нора - Страница 64

— И все равно прими этот. Любви, даже залога любви, недостаточно.

Эйдан раздраженно провел пятерней по волосам.

— А что же тогда нужно?

Кэррик улыбнулся.

— Эти слова до сих пор застревают в моей глотке. Умение уступать друг другу. Иди к ней прямо сейчас, пока она возится в саду, зачарованная своими цветами. Может, это вдохновит тебя. — Улыбка Кэррика превратилась в широкую ухмылку. — Глядя на тебя, я бы не советовал пренебрегать ничьей помощью.

— Премного благодарен, — пробормотал Эйдан, хотя незваный благодетель уже растаял в прозрачном воздухе.

Понурив голову, с поникшими плечами, Эйдан отправился к коттеджу.

— Мой собственный брат обозвал меня непрошибаемым тупицей. Ехидные эльфы поучают меня. Женщина ударила меня в лицо и сломала мне нос. Сколько еще я должен проглотить за один проклятый день?

Небо вдруг потемнело, предвещая недоброе, прогрохотал гром.

— Валяй, угрожай мне. — Эйдан сердито взглянул на небо. — Это моя жизнь, как-нибудь сам разберусь.

Он сунул сжатые кулаки в карманы и постарался забыть, что все лицо ноет, как один огромный больной зуб.

Эйдан подошел к кухонной двери, хотел было постучаться, но вспомнил слова Кэррика о том, что Джуд в саду. И раз здесь ее нет, значит, она перед домом.

Размеренно дыша, чтобы унять волнение, Эйдан обошел дом. Джуд в своей смешной соломенной шляпке стояла на коленях, на тропинке рядом с ней лежал щенок. Она тихо пела о своем одиночестве в праздничной толпе, очень трогательно и застенчиво, явно не доверяя голосу даже сейчас, когда думала, что ее никто не слышит. Она как-то сказала ему, что поет, когда нервничает. Но внешне она была спокойна.

Казалось, Джуд не замечала ни сгустившихся над ее головой туч, ни далекого ворчания грома. Она наслаждалась своим маленьким волшебным миром и, если бы он уже не любил ее, то полюбил бы сейчас, хоть и не знал, как объяснить, ей ли, себе, почему.

Просто его сердце принадлежало ей. Приближаясь к ней, зачарованный, обезоруженный, он прекрасно понимал, как сильно рискует.

Эйдан окликнул ее по имени. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Он почувствовал укол в сердце, увидев, как нежность и умиротворение покидают ее глаза, сменяясь холодной отчужденностью. Правда, нельзя сказать, что это его удивило.

— Мне больше нечего тебе сказать.

— Я знаю.

Финн встрепенулся, радостно затявкал, бросился к нему, и Эйдан вдруг понял, что в глубине его души теплилась надежда, что и Джуд обрадуется ему и бросится в его объятия. Однако он сам обращался с ней, как с неразумным щенком, так что, пожалуй, не стоит удивляться.

— Но я кое-что должен тебе сказать. И первым делом попросить прощения.

Эти слова застигли ее врасплох, но не смягчили. Она уже не была прежней Джуд.

— Я тоже прошу прощения за то, что ударила тебя.

Его нос распух, и под глазами уже обозначились припухлости. Неужели это натворила она? Ужасно, конечно, но она чувствовала своего рода удовлетворение. Оказывается, новая Джуд умеет не только давать волю гневу, но и злорадствовать.

— Ты сломала мне нос.

— Я? — Потрясенная, Джуд шагнула к нему, но остановила себя. — Ну, ты заслужил.

— Да, согласен. — Эйдан попытался улыбнуться. — В деревне о тебе будут еще долго говорить.

— Думаю, у них найдется более интересная тема для разговоров, — пожала плечами Джуд. — Ну, если это все, извини, я занята. Мне нужно привести в порядок сад и еще кое-что сделать до завтрашнего отъезда.

— Отъезда? — Паника сжала его горло. — Куда ты едешь?

— Я возвращаюсь в Чикаго.

— Джуд… — Он бросился было к ней, но замер под ее предостерегающим взглядом. Он хотел упасть на колени, просить, молить и понимал, что еще немного, так все и будет. — Это твое окончательное решение?

— Да. Я уже обо всем договорилась.

Эйдан отвернулся, пытаясь скрыть смятение. Обвел взглядом холмы, деревню, море. Родные места.

— Ты уезжаешь из-за меня или это твое желание?

— Мое желание. Просто я…

— Ладно. — Смири гордыню, сказал Шон, и он смирил. Он повернулся к ней и медленно приблизился. — Я должен тебе многое сказать. Я только прошу, выслушай меня.

— Я слушаю.

— Сейчас, минуточку, — пробормотал он. — Ты же не откажешь в минуточке мужчине, который меняет свою жизнь прямо на твоих глазах. Я прошу у тебя еще один шанс, хотя и не заслуживаю его. Я прошу тебя забыть все, что я дважды говорил тебе, так как я скажу по-другому. Ты сильная женщина, ты только что поняла это, Джуд. Но ты не безжалостная. Поэтому я прошу тебя на минутку отбросить свой гнев и постараться увидеть…

Эйдан умолк, растерянный, озадаченный, и Джуд покачала головой.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я приняла твои извинения, ты принял мои.

— Джуд. — Он схватил ее за руку, сжал так крепко, что ее глаза распахнулись от удивления. — Я не знаю, как это делается. У меня все кишки узлами связались. Понимаешь, в моей жизни никогда не было ничего, что было бы так важно для меня. И я никогда не страдал косноязычием, но сейчас не могу найти те самые важные слова, потому что моя жизнь висит на волоске.

Джуд поняла, что обидела его. Не только физически. Она уязвила его гордость, унизила его перед друзьями и родными, и он страдает. И она смягчилась.

— Эйдан, я поняла. Давай просто забудем то, что случилось.

— Я никогда ничего такого не говорил, вот в чем загвоздка. — Раздражение сверкнуло в его глазах, прозвенело в его голосе. Над их головами снова прогремел гром. — В словах есть магия. Они чаруют и проклинают. Некоторые из слов, лучшие из них, высказанные, меняют все. Поэтому я не говорил их, надеялся, трусливо надеялся, что обойдется, что скажу их после. Прости меня и за это. Я хочу заботиться о тебе. — Он протянул руку к ее щеке. — И ничего не могу с собой поделать. Я хочу дарить тебе подарки и показывать тебе все, что ты хочешь увидеть, я хочу, чтобы ты была счастливой.

— Ты добрый человек, Эйдан.

— Это не доброта. Я люблю тебя, Джуд. Изумление и настороженность, вспыхнувшие в ее глазах, доказали ему, как же сильно он ошибался прежде. И он понял, что должен открыть ей свое сердце. Сейчас или никогда.

— Я люблю тебя. Я думаю, что влюбился в тебя, как только увидел, может, даже раньше. Ты создана для меня. Никого не было до тебя и никого не будет после.

Земля поплыла у нее под ногами, она еле устояла на месте.

— Я не уверена… я не знаю.

— Я не буду больше торопить тебя. Я буду ждать столько, сколько ты захочешь. Я улажу свои дела здесь и прилечу в Чикаго. Я могу открыть паб в Чикаго.

Джуд чуть не вскинула руки, чтобы проверить, на месте ли еще ее голова.

— Что?

— Если ты хочешь жить в Чикаго, так тому и быть.

— Чикаго? — К черту ее несчастную голову! Сейчас ей важен лишь этот мужчина, который вцепился в ее руку и смотрит на нее так, будто в ней одной весь его мир. — Ты бросаешь Ардмор и летишь в Чикаго?

— Куда угодно, лишь бы быть с тобой.

— Погоди. — Она выдернула руку, отошла к калитке, чтобы опереться.

Он ее любит. Он готов бросить свой дом, свое наследство, свою страну, чтобы последовать за ней. Он не просит ее подлаживаться под его желания, соответствовать его ожиданиям. Потому что она нужна ему такая, какая она есть.

Более того, он обещает ей стать таким, каким она хочет его видеть.

Чудо!

И не надо думать о том, кто кого сильнее и отчаяннее любит. Можно просто любить, быть вместе, строить вместе свою жизнь.

Она обрела здесь не только новую Джуд Мюррей. Она обрела здесь нечто больше.

Джуд повернулась к нему, преисполненная решимости. Решимости и покоя. А он не знал, как понять освещавшую ее лицо улыбку.

— Ты говорил, что тебе нужна жена.

— Нужна, но только, если это будешь ты. Я буду ждать тебя столько, сколько ты скажешь.

— Год? — Джуд вскинула брови. — Пять? Десять?

Эйдан поежился.

— Ну, я надеюсь, что смогу уговорить тебя раньше.