За стеной - Никс Гарт - Страница 24

Альберт Сэлуэй сидел на скамейке рядом с розами, наблюдая, как на ветру трепещут их лепестки. Он был хорошо одет, как всегда, когда выходил на улицу. На нем были молескиновые брюки, фланелевая рубаха, твидовый пиджак и шляпа. Две его тросточки из черного дерева с поблескивающими на солнце медными ручками были аккуратно приставлены к скамейке.

— Привет, Берт, — сказал Роуэн. Он сел на скамейку, и они пожали друг другу руки. Рука старика в руке мальчика была легкой и хрупкой, пожатие его пальцев было чуть заметным. Берт улыбнулся, и в улыбке показались золотой зуб с одной стороны рта и дырка — с другой. Кроме одной этой дырки и золотого переднего зуба все остальные зубы были совершенно здоровыми. Берт пережил четырех дантистов, которые не могли понять секрета его зубов.

— У тебя неприятности, мой мальчик, — сказал Берт. — Я вижу это по твоему лицу. В школе?

— Нет, — ответил Роуэн. Он закашлялся, не зная, с чего начать.

— Хмм-мм, — сказал Берт. — Ты не знаешь, как мне сказать. О девушке?

— Нет, — сказал Роуэн. — О папе.

— Ага, — сказал Берт, выдохнув со свистом. — И что же мой пра-правнук наделал?

— Он… он продал Гору, — выдавил из себя Роуэн. Он понимал, что должен рассказать об этом Берту, но боялся, что новость очень жестоко ранит старика. Может быть, даже убьет.

Берт уставился на Роуэна, его острые карие глаза, казалось, смотрели сквозь Роуэна, куда-то далеко-далеко. На Гору, подумал Роуэн. Гора — это все, что осталось от семейного имущества. Большая седловина из земли и камня, увенчанная древними каучуковыми деревьями, господствующая над равниной с фермами.

Гора была центральной и наиболее важной частью пяти тысячи акров, которые принадлежали семейству Сэлуэйев с тысяча восемьсот семьдесят восьмого года.

— Он не мог продать эту землю, — в конце концов произнес Берт.

— Но он все-таки ее продал! — воскликнул Роуэн. — Я слышал, как прошлой ночью он рассказывал об этом маме. Он получает три миллиона долларов, и мы все переезжаем в Сидней. Но я не хочу туда ехать. И не хочу, чтобы что-то случилось с Горой.

— Он не может продать эту землю, — повторил старик. Он начал подниматься, его скрюченные, трясущиеся руки взяли палки. — Возьми меня под руку, Роуэн.

— Что ты собираешься делать? — взволнованно спросил Роуэн.

— Мы пойдем и соберем мои вещи, — ответил Берт, наклоняясь к палкам. Роуэн поддержал его, когда он сделал первый шаг. — Затем мы отправимся к Горе. Я кое-что покажу тебе там, Роуэн. Я не был на Горе уже несколько месяцев.

— Ты что, сам поднимался на Гору? — спросил Роуэн и от удивления чуть не отпустил руку старика. — Как? Я хочу сказать, что даже я в этом году не бывал там. В прошлый раз я ездил на велосипеде и потратил на это три часа. Когда я вернулся, папа накричал на меня и сказал, чтобы я держался от Горы подальше.

— Такси, — сказал Берт. Ему было трудно разговаривать при ходьбе.

У них возникли некоторые трудности при выходе из Дома, но Берт с давних времен был знаком с матроной, или директором «Гостиницы, поддерживающей здоровье», как теперь назывался Дом. Они быстро поговорили, а потом она сама вызвала по телефону такси.

— Проследите, чтобы он не промок и не простудился, — сказал она Роуэну, подсаживая Берта в машину. — Удачи, Берт.

По дороге они остановились, чтобы купить немного еды, воды в бутылках, одеяла и керосин для старой печки в домике. У Берта с собой было много денег, старых пятидесятидолларовых бумажных купюр, которые несколько лет тому назад заменили на полимерные. Сначала девушка в банке не хотела принимать бумажки, особенно от Роуэна, но смягчилась, когда он показал на ожидающего в такси Берта и объяснил, что дед не любит «новые деньги».

На такси они доехали до Горы за полтора часа. Роуэн ожидал, что ворота будут заперты, и переживал, что Берту придется взбираться по тропе, но ворота были открыты. Дорога была неровной, но шофер такси сказал, что это не его машина и волноваться за ее сохранность следует хозяину.

— Кроме того, — добавил он, — если такой большой «мерседес» смог взобраться наверх, то и мы сможем.

Он указал вперед, и Роуэн и Берт увидели, что рядом с домиком припаркован большой темно-синий «мерседес». Около машины стояли два человека В одном из них Роуэн узнал отца и почувствовал, что большой комок тревоги, который жил в его животе весь день, превратился в ужас. Второй человек, в костюме и в темных очках, был ему незнаком.

— Папа уже здесь! — воскликнул Роуэн.

— Припаркуйтесь прямо у домика, молодой человек, хорошо? — попросил Берт.

Оба мужчины обернулись, чтобы посмотреть на прибывших. Вид у них был весьма озадаченный, затем лицо отца налилось кровью. Он подскочил к машине, рванул дверь и схватил Роуэна за шиворот.

— Какого черта?! Что ты тут делаешь, сынок? — крикнул он.

— Он мне помогает, — сказал Берт, медленно вылезая из другой двери машины. Его предупредительно поддерживал шофер такси. — Опусти его, Роджер. И потом, у тебя и твоего друга остается только две минуты, чтобы убраться из моих владений.

— Из ваших владений? — переспросил, улыбаясь, человек в костюме. Он посмотрел на Роджера. — Я так не думаю.

Берт расхохотался, блеснул его золотой зуб.

— Еще одна прыткая задница из города, которая не выучила урока, — сказал он. — Быть может, мне стоит представиться? Я — Альберт Сэлуэй.

— Сэлуэй? — повторил человек. — Сэлуэй!

Он посмотрел на Роджера Сэлуэя, и с его лица сошли улыбка и безмятежность. Теперь и он рассердился.

— Роджер, кто он вам? Может ли он каким-то образом претендовать на эту землю?

— Он мой пра-прадедушка, — пробормотал Роджер, стараясь не смотреть в глаза человеку в костюме и не отвечая на второй его вопрос.

— Это моя земля, — повторил Берт. — И была таковою почти семьдесят лет. И, как я уже сказал, у вас есть всего одна минута, чтобы убраться прочь из моих владений.

— Что ж, мы, кажется, начали с неверной ноты, — сказал бизнесмен, снова пытаясь улыбнуться. — Позвольте и мне представиться. Я — Джон Рэйгюл, представитель Первой Службы Космических Кораблей. Мы планируем построить здесь космодром. Нам нужен этот холм, поскольку… ну, он необходим для запуска кораблей.

Роуэн был поражен. Он впервые слышал о том, что Гора может быть использована для запуска спутников. Его очарование космосом было почти столь же велико, сколь и любовь к Горе, и в какой-то момент он подумал, что здорово иметь космодром рядом с домом. Но потом вспомнил, что они, в любом случае, переедут в Сидней и что космодром будет построен здесь только в том случае, если они потеряют Гору.

— Гора не продается, — сказал Берт. — Вы можете строить свой космодром в любом другом месте, мистер Рэйгюл. Таких мест множество.

Он оперся на одну палку, а другой широко обвел шепчущие на ветру огромные серые каучуковые деревья, стоящие подобно армии гигантов.

— Здесь есть деревья, которым по сто лет, — сказал Берт. — Здесь животные, которые сбежали из города. Птицы, которых вы больше нигде не сыщете. Здесь — в каждом камне и в красной глине, в коре деревьев и в листьях, в муравьях и пауках, в кенгуру и ехиднах — свои сказки. Вы построите космодром, и все они уйдут отсюда навсегда. А теперь у вас остается лишь тридцать секунд. Роджер, можешь повесить замок на ворота.

— Черта с два я повешу! — сказал Роджер. Он кинулся к старику и, казалось, хотел его встряхнуть, но увидел шофера такси, который наблюдал за этой сценой, — татуировка в виде змеи на его предплечье подергивалась вверх-вниз. И тогда Роджер наклонился к деду и зашептал:

— Берт, мы можем продать это место за три миллиона долларов! Три миллиона! Нам больше никто никогда не предложит таких денег!

— Эта земля не продается, — сказал Берт. — В любом случае, нам здесь не нужен космодром!

— Что ты городишь, старый дурак! — рявкнул Роджер. — Три миллиона! И я ПРОДАМ это, даже если должен буду для этого объявить тебя выжившим из ума и недееспособным!