Брачная ночь - Кинселла Софи - Страница 79

– Или фасолевый с чорисо, – добавляет Кэрол.

– Или старый добрый томатный «Кэмпбелл».

– Еще мы замораживаем булочки, – говорит Тим. – Чтобы разогреть их в микроволновке, требуется всего пара минут.

– С отрубями или белые, с хрустящей корочкой, – мечтательно говорит Кэрол. – И тех, и тех мы берем поровну, потому что… – Она смущенно замолкает, не договорив. Перечень хозяйственных забот семейства Кенилворт буквально заворожил не только зрителей, но и Нико. Он, впрочем, довольно быстро сбрасывает с себя оцепенение и возвращается к жизни.

– Большое спасибо за столь подробный, развернутый ответ, – говорит он, ослепительно улыбаясь Кэрол и Тиму. – Но, к сожалению, я не могу дать за ваш ответ никаких очков. Пара номер три?

– В настоящее время мы ходим в дайнер[47] «У Дилла», – говорю я. – Ну что, правильно?

– Не совсем, – отвечает Нико. – Ваш супруг…

– Погодите, я не закончила! – перебиваю я его как раз в тот момент, когда по лицу Мелиссы расплывается довольная улыбка. – Я сказала, что мы ходим к «Диллу» сейчас, а это сравнительно недавно. Возможно, Бен написал стейкхаус «Джерри и Джим» – мы часто там бывали, пока его не сожгли гангстеры. – Я бросаю быстрый взгляд на Бена, и он чуть заметно кивает.

Нико глядит в листок с ответами.

– Мистер Парр написал буквально следующее: «Мы ходили в стейк-хаус «Джерри и Джим», пока его не взорвали люди Карло Деллалуччи. Сейчас мы ходим в обычную забегаловку «У Дилла».

– Где это? – спрашивает Мелисса с подозрением. – Где вы вообще живете?

– Блок 43-Д, 80-я Западная улица, – хором отвечаем мы с Беном. Этот адрес всегда упоминается в титрах, которые идут в начале каждой серии.

– Ах, в Нью-Йорке!.. – произносит Мелисса таким тоном, словно речь идет о мусорной куче.

– А этот… стейк-хаус, его сожгли или взорвали? – уточняет Мэтт. – Кто-нибудь пострадал?

– При взрыве погиб начальник полиции, – отвечаю я сурово. – И его десятилетняя дочь, которую он только недавно обрел после долгой разлуки. Она умирает у него на руках.

Это был финал первого сезона. Нет, все-таки потрясающий сериал! Сейчас таких уже не делают. Мне даже хочется порекомендовать всем присутствующим найти его на кассетах или в Сети, но я боюсь, что в этом случае мы можем лишиться очков.

– Конкуренция обостряется! – громко заявляет Нико. – Переходим к третьему вопросу…

К вопросу номер восемь мы более или менее подробно пересказали содержание первого, второго и специального рождественского сезонов нашего любимого сериала «Дирк и Салли». Мелисса откровенно раздражена – она и Мэтт отстают от нас на десять очков.

– Это не может быть правдой! – заявляет она, когда Бен заканчивает описывать наш «самый памятный день вдвоем» (захват вооруженных преступников, полицейская погоня в зоологическом саду Центрального парка и праздничный торт в тюремной камере). – Я заявляю протест! – И Мелисса начинает стучать по микрофону словно судья молотком. – Нормальные люди не могут вести такую жизнь!

– Почему нет? Дирк и Салли могут… – говорю я и лишь чудом удерживаюсь от смеха, встретив взгляд Бена.

– Кто такие эти Дирк и Салли? – требовательно спрашивает Мелисса и с подозрением смотрит то на Бена, то на меня. Она чувствует подвох, но в чем дело – догадаться не может.

– Так мы с Лотти называем друг друга между собой, – не моргнув глазом, заявляет Бен. – И вообще, я никак не пойму, к чему вы клоните? Уж не хотите ли вы сказать, будто мы с женой заучили наизусть целую кучу фальшивых подробностей о каких-то несуществующих людях специально для этого конкурса? Мы что, по-вашему, похожи на идиотов? Или на актеров-неудачников?

– Да бросьте вы! – Глаза Мелиссы гневно сверкают. – Не станете же вы уверять, будто и в самом деле познакомились в морге!

– Вы же утверждаете, будто ваше первое свидание прошло в «Плюще», – тотчас парирует Бен. – А между тем первое свидание в «Плюще» можно устраивать, только если заранее знаешь: будет так скучно, что придется разглядывать публику. Прошу прощения, если я задел чьи-то чувства, – вежливо добавляет он и слегка кланяется Мэтту. – Впрочем, я уверен, что вы прекрасно провели время.

Я не выдерживаю и весело хохочу. Мелисса, напротив, мрачнеет еще больше, и я ее отлично понимаю. Бен здорово ее отбрил, да и публике, которая продолжает прибывать, его шутка пришлась по вкусу.

– Вопрос номер девять! – Нико повышает голос, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией. – В каком самом необычном месте вы имели… близкие отношения? Пара номер два, начнем с вас, если не возражаете.

– Ну… – Кэрол на глазах розовеет. – Это очень личный вопрос. Я даже не знаю…

– Совершенно с вами согласен, – кивает Нико. – И все-таки?..

Кэрол неловко переступает с ноги на ногу.

– Кажется, – произносит она, – по-научному это называется дефе… фелляция.

Публика буквально взрывается, я тоже зажимаю себе рот, чтобы не прыснуть. Кэрол делала Тиму минет? Да не может этого быть! Подобное просто невозможно себе представить!

– Ваш муж написал «коттедж на Энглси[48]», – говорит Нико и ухмыляется. – Ноль очков, к сожалению, хотя вы честно старались.

Кэрол краснеет так, что кажется – еще немного, и она вспыхнет ярким пламенем.

– Я перепутала… – лепечет она. – Я увидела «самое необычное место», ну и решила, что… Я подумала – имеется в виду место, в которое…

– Понятно, понятно. – Нико сочувственно кивает. – Пара номер один?

– Гайд-парк, – сразу же отвечает Мелисса.

– Верно. Десять очков. Пара номер три?

Я задумываюсь. Тут могут быть варианты – несколько вариантов. Интересно, какой из них вспомнил Бен?

– Дощатый променад на Кони-Айленд[49]? – я смотрю на Бена и сразу вижу, что не угадала.

– Увы, вашему мужу запомнился кабинет окружного прокурора, – говорит Нико, качая головой.

– Кабинет окружного прокурора? Что за чушь! – сердито замечает Мелисса.

– Ноль очков! – спешит вмешаться Нико. – Итак, в нашем состязании наступает решающий момент. Теперь все зависит от того, как наши участники ответили на последний вопрос викторины. И надо сказать, что это самый личный, я бы даже сказал интимный, вопрос… – Он выдерживает длинную театральную паузу. – Итак, когда вы поняли, что влюбились в свою жену?

Зрители смолкают – они тоже захвачены драматизмом минуты, и только со стороны оркестра доносится глухая барабанная дробь.

– Пара номер три?

– Это было, – задумчиво начинает Бен, – когда нас обоих привязали к железнодорожным рельсам и вдали уже показался поезд. Лотти потянулась ко мне, поцеловала в щеку и сказала: «Даже если все закончится здесь и сейчас, я умру счастливой». Ну а потом она освободила нас обоих с помощью пилочки для ногтей.

– Ответ правильный!

– Привязали к рельсам?! – вопит Мелисса. – Я протестую! Этого не может быть!

Нико качает головой.

Я улыбаюсь Бену и даже поднимаю сжатый кулак в победном салюте, но он никак не реагирует. Его лицо остается задумчивым, а взгляд – рассеянным, словно он все еще вспоминает.

– Пара номер два?

– Погодите, – внезапно говорит Бен. – Я еще не закончил свой ответ. В тот раз, на рельсах, я понял, что влюбился в свою жену… Но то, что я ее люблю, я понял гораздо позднее… – И он бросает на меня взгляд, значение которого мне не удается расшифровать.

– Да какая разница? – сварливо замечает Мелисса. – Или вы пытаетесь снова нас разозлить?

– В человека легко влюбиться, но так же легко и разлюбить, – задумчиво говорит Бен. – Но когда любишь – это уже навсегда.

Я никак не могу вспомнить эту фразу и слегка теряюсь. В какой серии это было? И вообще, о чем это он?!

– Я полюбил свою жену, здесь, на Иконосе, пятнадцать лет назад. – Бен наклоняется к вплотную микрофону, и его голос разносится над морем, как раскаты грома. – Тогда я заболел. У меня был сильный жар, и она сидела со мной всю ночь. Она была моим ангелом-хранителем. Я до сих пор помню, как она утешала меня, говорила, что я непременно поправлюсь. Именно тогда я полюбил ее – крепко и на всю жизнь. К сожалению, мне потребовалось полтора десятилетия, чтобы это понять, но теперь мы вместе и никогда не расстанемся.