Корабль Древних - Макоули Пол Дж. - Страница 58

Неприятности начались, когда я нанял доктора Дисмаса искать архивы твоей расы. Один из шпионов в моей резиденции, а я знал по крайней мере троих, хотя то, что Торин — тоже шпион, было для меня большим ударом, так вот, один из шпионов, должно быть, сообщил в Департамент подробности изысканий доктора Дисмаса и причину, по которой он хотел тебя похитить. Я узнал это от несчастного хозяина таверны, где тебя прятали, но скрыл это от Департамента. Поэтому я знал, что тебе нельзя оставаться, Йама. Поверь моим словам; я действовал из любви к тебе, и прости меня.

Йама вспомнил о всех лживых словах, которые ему случалось говорить эдилу. Он не рассказал правду о том, как спасся от доктора Дисмаса и своих последующих приключениях. Если бы эдил о них знал, он никогда бы не отослал его в Из.

— Мне нечего прощать, — с раскаянием произнес Йама.

— Мне сказали, что тебя примут в Департамент, и я вверил им твою судьбу. Но они солгали. Они знали, кто ты на самом деле. Потому-то такой высокопоставленный чиновник, как префект Корин, явился, чтобы доставить тебя в Из. Однако и он тогда не знал всей правды.

— Я убежал не потому, что знал, кто я такой, а из гордости. Я хотел быть таким, как Тельмон.

— Мы оба вели себя глупо, Йама. Ты — потому что хотел подражать своему брату бездумно и без подготовки. Я — потому что этого не позволил. Я рад, что ты сбежал от префекта Корина.

— Он снова меня поймал. — Йама во второй раз стал пересказывать историю своих приключений. Без красочных дополнений Пандараса весь рассказ занял вдвое меньше времени, но эдил все равно уснул на половине. Йама подождал, пока отец проснется, даже не почувствовав, что задремал, и продолжил свое повествование.

Когда Йама сообщил о находках Элифаса в Департаменте Аптекарей и Хирургов, эдил пошевелился и заметил:

— Весьма любопытно, весьма любопытно. Ведь доктор Дисмас там же искал и заявил, что не нашел никаких данных о твоей расе. Он сказал, что ты единственное в своем роде создание.

Йама вспомнил о разговоре, который подслушал, когда следил за эдилом и доктором Дисмасом с галереи большого зала, и сказал:

— Дисмас лгал. Он узнал о существовании моей расы. Он скрыл от тебя, что обнаружил, а вместо этого стал планировать похищение.

Эдил слишком устал, чтобы спорить. Он не спросил, даже, что Йама выяснил о людях своей расы. Он вздохнул и заметил:

— Возможно, возможно. Доктор Дисмас — человек умный, но очень корыстный. Опасайся тех, кто предлагает тебе помощь и не просит награды.

— Тогда мне придется не верить всем своим друзьям.

Эдил прикрыл глаза, и Йаме показалось, что он снова заснул, но вдруг он опять открыл их и проговорил:

— Я не жалею, что взял тебя в свой дом, чем бы ты ни был, ты мне такой же сын, как и Тельмон. Тебя нашли в белой лодке. Ты помнишь эту историю?

— Я был младенцем и лежал на груди мертвой женщины.

— Именно так, именно так. Мне всегда было интересно, не твоя ли это мать, но старый констебль Тау рассказывал, что у нее была серебристая кожа и деформированная рука. Пока ты рос, я все время беспокоился, что твоя кожа начнет серебриться, но этого не случилось. Я вел очень глубокие поиски, чтобы найти людей твоей расы, Йама. Потому-то в конце концов и попросил доктора Дисмаса осмотреть архивы его Департамента. Последняя надежда глупого старика.

— Я рад, что вырос в твоем доме.

— Через год после того, как тебя нашли на реке, я отнес тебя к оракулу на этом берегу. Оракул сразу засветился, как будто вернулась аватара, но это была не аватара. Это оказался демон в образе женщины. Она пыталась склонить меня на свою сторону, и тогда я сделал нечто постыдное. Я применил против нее пистолет, и оракул перегрузился энергией. Ты помнишь что-нибудь об этом событии?

— Я был младенцем, отец.

— Разумеется, разумеется. Видишь ли, я никому не рассказывал про этого оракула. Ни отцу Квину, ни доктору Дисмасу. Даже не сообщал в Департамент. Были и другие знаки. Когда тебя нашли, Совет Ночи и Оракулов решил, что в тебе скрыта опасность, и тебя оставили на склоне холма за городом. Маленькие машины приносили тебе пищу и воду. Они обихаживали тебя, пока не пришли жены старого констебля Тау и не забрали тебя. Доктор Дисмас говорил, что приехал сюда потому, что вокруг города роилось столько машин. А потом еще эти глупые трюки, которые ты проделывал со сторожевыми собаками… Теперь я сожалею, что не рассказал тебе об этих удивительных событиях, но я изо всех сил старался дать тебе обычное детство. Очень неразумно с моей стороны.

— Я всегда буду помнить о тебе, — сказал Йама, — куда бы я ни отправился и что бы ни делал.

Он понял: оба они прощаются, и только тогда начал плакать. Эдил поругал его, потом впал в забытье, снова проснулся и спросил:

— Как ты считаешь, из дурного поступка может получиться добро?

Йама его не понял и стал уверять, что всеми способами будет мстить за сожженный Эолис.

— Оставь это жителям Эолиса. Я думаю о своей жизни. Все эти годы я служил системе, в самом сердце которой гнездилось зло. Я этого не понимал, но вдруг этот факт обращает в зло все, что я успел сделать?

— По дороге в Из префект Корин пытался спасти паломников от бандитов. Он устроил из этого проверку, которую я не прошел, однако он на самом деле хотел их спасти. Кем бы он ни был и что бы ни делал, он не побоялся рискнуть жизнью ради совсем чужих людей. В Пуранах говорится, ничто человеческое не может быть совершенным, нет абсолютного зла или абсолютного добра. Можно только надеяться сохранить верность самому лучшему в своей душе.

Но эдил уже спал. Йама держал руку отца, пока не пришел Ротванг и объявил, что ужин подан.

21. КОСТЕР

На ужин были вареные бананы, солерос и маленькие соленые рыбки, которых подали с пивом, присланным констеблем Унтанком. Тамора хотела вернуться на «Соболь», но Йама отказался. Он понимал, что эдил может не пережить эту ночь, и хотел быть рядом с ним.

Он лег у занавески, отделяющей место, где спал эдил. Руки и ноги у него ныли от усталости, он был очень измотан. Тепло от печки пробивалось через занавес. По другую сторону оранжевого шатра Тамора и Пандарас сонными голосами разговаривали с сержантом Роденом. Голоса звучали слегка пьяно, наверное, они прикончили пиво. Йама пытался читать Пураны, начав с суры о добре и зле, которую он цитировал эдилу, но колонки значков расплывались, сливаясь с сонной, даже немного приятной тяжестью в голове, и он почти тотчас уснул. Ему снилось, что он едет на страусе по широкой травянистой равнине, а кругом мелькают созвездия крохотных огоньков. Йама испытывает огромное возбуждение, чувствуя, как сильные ноги птицы пожирают расстояние, но тут птица споткнулась, Йама упал и сразу проснулся, дрожа от внезапного страха.

Он лежал на земле. Во тьме двигались еле различимые тени. Голова у него болела, во рту пересохло. Он попытался встать, но что-то ударило его в грудь, и он снова повалился на спину.

— Достаточно, — произнес мужской голос. — Мы договорились, что будем делать, и давайте придерживаться этого.

Йаму подняли, но ноги его не держали и он упал на колени. В желудке начались спазмы и его вырвало кислой массой полупереваренных бананов и пива.

Констебль Унтанк присел на корточки, и его круглое серое лицо оказалось на одном уровне с лицом Йамы.

— Это пройдет, — сказал он. — Мы подмешали в пиво отвар из печени иглобрюха. Он-то тебя и свалил с ног.

За спиной констебля туда-сюда двигались люди, складывая ветки в большую кучу, которая уже была в два раза выше человеческого роста. Над горизонтом стояло Око Хранителей, заглядывая временами в просветы облаков. Трава на равнине в тусклом розоватом свете Ока казалась совсем черной, из нее, как надгробья на кладбище гигантов, торчали высоченные сооружения — замки термитов.

Йама вдруг понял. Каждый замок содержал в себе разум, расколотый на миллионы фрагментов, и по ним, как волны, катились медленные странные мысли, и каждый кусочек связан с соседним — целая сеть, протянувшаяся по линии края света.