Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945 - фон Меллентин Фридрих Вильгельм - Страница 13

Это интересное общение с итальянцами, перемежающееся с экскурсиями по чудесному Далматскому побережью и частыми освежающими купаниями в «Голубой Адриатике», закончилось уже в конце мая, когда мне было приказано немедленно прибыть в Мюнхен. Я получил назначение начальником разведки в штаб танковой группы «Африка», которая формировалась в Баварии. Сев в мощный «мерседес», я помчался через Венецию, Больцано и Инсбрук в Мюнхен. В Венеции, обедая в ресторане гостиницы, я удивил итальянцев, сев за один стол со своим шофером. Хотя обычно офицеры и солдаты едят раздельно, в подобном случае, когда офицер и рядовой находились вне части, ни он, ни я не видели в подобном поступке ничего из ряда вон выходящего. По контрасту с 1918 годом теперь офицеры и солдаты были внутренне духовно объединены, и даже в 1945 году в германской армии отсутствовали какие-либо признаки разложения.

Из Инсбрука я решился на несколько часов заехать в Миттенвальд, куда из Берлина перебрались моя жена и пятеро наших детей, спасаясь от бомбежек.

В Мюнхене я разыскал подполковника Вестфаля, начальника оперативного отдела танковой группы «Африка». В течение нескольких дней штаб был укомплектован, причем все офицеры чувствовали себя несколько непривычно в новенькой тропической форме. 10 июня Вестфаль и я поездом отправились в Рим, где встретились с генерал– майором Гаузе, начальником штаба. Там же генерал фон Ринтелен обрисовал нам ситуацию в Северной Африке, и на следующий день мы вылетели итальянским самолетом на Сицилию, а затем в Триполи.

Во время этого полета мы полностью ощутили, что теперь для нас Средиземное море отнюдь не «Mare Nostrum»[39]. Несколько раз английские истребители появлялись на горизонте и вынуждали наш самолет идти на бреющем полете почти над самой водой, чтобы не быть обнаруженным.

В Триполи мы переночевали в шикарном отеле, хотя непривычная тропическая жара так и не дала нам уснуть. Но в любом случае шикарные отели оставались теперь лишь в воспоминаниях – их место заняли брезентовые палатки и бронированные автомобили. Западная пустыня приняла нас в свои объятия и очень долго не выпускала из них.

Часть вторая

Западная пустыня

4

В штабе Роммеля

Роммель

Летом 1938 года я служил в штабе III армейского корпуса в Берлине. Я поступил сюда прямо после военной академии свежеиспеченным капитаном кавалерии, и это было мое первое назначение. Однажды в мой кабинет вошел полковник – коренастый, собранный, пышущий здоровьем и энергией, с крестом «Pour le Merite»[40] на шее. Это был служебный визит – полковник Эрвин Роммель, только что назначенный руководителем военной подготовки членов гитлерюгенда, зашел обсудить какие-то административные и дисциплинарные вопросы. Так я впервые увидел человека, с которым позже находился в теснейшем контакте в течение 15 тяжелых месяцев африканской войны, которого полюбил и стал почитать как одного из выдающихся военачальников нашего времени, Зейдлица танковых войск, и, может быть, самого талантливого и энергичного полководца в германской военной истории.

Даже в 1938 году Роммель уже пользовался непререкаемым авторитетом в германской армии, его блестящие способности, проявившиеся в годы Первой мировой войны, предвещали его последующие успехи в рядах Верховного командования вооруженных сил. После публикации ценнейшего руководства по тактике пехоты на него обратил внимание Гитлер, и полученное им назначение руководителя военной подготовки членов гитлерюгенда явно было лишь одной из ступеней к высшим командным постам. Позже я узнал, что Роммель отнюдь не был доволен этим назначением и постоянно конфликтовал с руководителем этой организации Бальдуром фон Ширахом. Фон Ширах никогда не служил в армии, и его идея о том, что молодыми людьми должны командовать их же сверстники, привела к тому – как Роммель и предсказывал, – что Schnoesels[41] командовали своими Standarten[42], сидя в больших сверкающих «мерседесах», словно они были командирами корпусов. Во всяком случае, Роммель вскоре отказался от этого поручения, причиной чего было поведение Шираха.

В Африку я прибыл в июне 1941 года в качестве офицера штаба танковой группы, который был сформирован в Германии, а затем переброшен в Ливию. До сих пор Роммель был только командиром немецкого Африканского корпуса; однако крупные победы в апреле 1941 года привели к возложению на него более значительной ответственности, а это вызвало необходимость иметь соответствующий штаб. Сначала Роммель и сам не сознавал этого, и я никогда не забуду той сдержанности и холодности, с которыми он встретил нас в Гамбуте. Все мы были офицерами Генерального штаба, и обстановка в Африке была совершенно нам внове. Будучи боевым офицером, Роммель относился к нам с изрядным скепсисом; более того, он сам никогда не служил в Генеральном штабе и был явно обеспокоен тем, что мы можем попытаться контролировать его или даже подменять его. В своих мемуарах Роммель пишет: «Однажды в Африке появился генерал Гаузе с большой группой штабных офицеров. Ему было приказано изучить возможности применения крупных сил в Африке и подготовить наступление на Египет. Хотя генерал Гаузе получил однозначные приказания от Верховного командования верхмахта не поступать в мое подчинение, он, тем не менее, сделал это после того, как я сообщил ему, что всем немецким вооруженным силам в Африке приказы отдаю только я»[43].

На самом же деле никто из нас никогда не ставил под сомнение право Роммеля отдавать приказы; мы прибыли в Африку, чтобы служить ему, и он вскоре понял, что не смог бы командовать такой большой армией без нашей помощи.

Военная ситуация в Африке была следующей. После разгрома армии Грациани вследствие наступления Уэйвелла германское Верховное командование было вынуждено вмешаться в ситуацию на этом континенте. Поэтому в феврале и марте 1941 года 5-я легкая дивизия (впоследствии – 21-я танковая дивизия) была отправлена в Ливию. За ней должна была последовать 15-я танковая дивизия, но Роммель не стал дожидаться ее прибытия и, несмотря на возражения итальянцев, начал наступление в конце марта. Вырвавшись из полуокружения у Мерса-Брега, Роммель захватил англичан врасплох и разгромил их в Западной Киренаике. 4 апреля немецкие бронеавтомобили вступили в Бенгази, а Роммель продолжал наступление имеющимися у него силами. Обычно он передвигался на своем «шторьхе»[44] – небольшом самолете, который мог приземлиться на площадке размерами с теннисный корт. Ветераны кампании рассказывали, что в ходе этого наступления он пролетел над подразделением, которое остановилось без какой-либо видимой причины, и сбросил им следующую записку: «Если вы тотчас же не двинетесь, я пойду на посадку. Роммелъ».

Роммель снова захватил Киренаику, бросив войска в наступление прямо по пустыне через старый форт Мекили, где он взял в плен нескольких генералов и более 2 тысяч солдат. В ходе этого наступления он обогнул Киренаикский выступ и плоскогорье Джебель-эль-Акдар, используя свойство местности, которое не позволяло определить, с запада или с востока подходит атакующий, поскольку тот всегда мог проследовать кратчайшим путем через пустыню. 10 апреля германские войска взяли Бардию, а египетскую границу перешли в районе Эс-Саллума; противник удержал Тобрук, отражая упорные атаки в апреле и мае. Тем не менее относительно слабые германские силы отбили почти всю Киренаику всего за 12 дней.

Эта блестящая победа придала новый характер войне в Африке, но после неудачной попытки штурма Тобрука 3 мая Роммель был вынужден перейти к обороне. Ближе к концу мая войска Уэйвелла атаковали наши позиции в районе Капуццо и Хальфайи, но были отбиты; в середине июня они предприняли операцию под кодовым названием «Боевой топор». В ходе ее произошли тяжелые танковые сражения в районе Капуццо и Сиди-Омара – Африканский корпус понес большие потери в танках, но благодаря решительным действиям Роммеля нанес поражение 7-й бронетанковой дивизии[45] и одержал выдающуюся победу. Затем в Западной пустыне последовало долгое затишье, и никаких сколько-нибудь значительных сражений не велось с июня до ноября.