Записки судового врача (СИ) - Ришард Дариуш - Страница 29

   Все шло своим чередом, вот и припасы с течением дней постепенно иссякали, и кормежка на корабле стала чуть менее разнообразной и чуть менее вкусной. Матросам было позволено разнообразить свой рацион за счет рыбалки, осуществляемой иногда прямо с борта флейта, а капитаном было решено зайти на ближайший необитаемый островок, лежащий по курсу, и пополнить запасы пресной воды, а возможно и каких-нибудь других даров природы.

   В тот день "Сколопендра" бросила якорь у берегов безымянного островка, но матросы не спешили готовить шлюпки для кратковременной высадки на берег. Дюжина человек, не меньше, толпилась сейчас у фальшборта, свешиваясь через него вниз и показывая пальцами в воду. Несколько же из этих зевак, ухватившись за края большой сети, дружно тащили что-то из моря, и это что-то, кажется, не слишком поддавалось.

   - Что там? Что там такое, дайте посмотреть! - выкрикивал юнга, выглядывая из-за спин высоких парней. Настоящий юнга, тот, который Луис.

   - Русалка, сынок, - со смехом ответил один из моряков, - с вооот такенными... - и ладонями показал на себе женские параметры.

   - Мне не видно, дайте же посмотреть!.. - еще больше засуетился мальчишка, но когда его, наконец, подпустили к борту, его постигло разочарование. - Тьфу на вас! Не смешно совсем... Нет там никакой русалки.

   - Да это лучше, чем русалка, Луи, - ответил другой мужчина, - это - каменная черепаха. Редкий зверь в этих водах, но очень вкусный и сытный. Твоя мамка такой сможет всю команду накормить.

   Матросы все-таки совладали с морским обитателем и, с заметным усилием, перевалили через борт на палубу черепаху поистине огромных размеров, которая беспомощно загребала широкими, как лопасть весла, ластами. Панцирь животного еще не успел обсохнуть и его мокрая поверхность, покрытая узорами, похожими на мраморные, блестела на солнце. А голова, шея и конечности черепахи были словно нарочно выложены затейливой мозаикой из ороговевших чешуек всех оттенков морской палитры.

   - Ой, какая славная! - воскликнула подоспевшая к такому зрелищу Олли, присаживаясь на корточки и заглядывая животному в глаза, круглые, черные и блестящие, почти что по-человечески умные. - Я назову ее "Кастрюлька". Теперь у нас здесь будет настоящий домашний питомец? Она ведь будет жить прямо на корабле?

   - Ага, будет, - хмыкнул кто-то, - до тех пор, пока нам не захочется черепахового супа.

   - Вы что! Для еды у нас есть мясо в бочках... - девочка поморщилась, вспоминая вкус порядком надоевшей солонины, но ради благого дела и спасения жизни малознакомой черепахи она уже была готова кушать всякую гадость, - а ее нельзя есть. Вы посмотрите, какие у нее глаза добрые... - она протянула руку, чтобы погладить по голове "Кастрюльку", с которой за последние несколько минут успела очень сродниться.

   - Олли, лучше не трогай ее, - строго приказал Лауритц, без надзора которого самый младший член экипажа и шагу спокойно ступить не мог. - У нее нет зубов, но своим роговым "клювом" она может запросто оттяпать тебе руку. А обратно я руки пришивать не умею, и тебе придется довольствоваться приделанным крюком...или чем-нибудь в этом роде.

   - А среди пиратов тебя тогда будут звать... - со знанием дела добавил юнга Луи. - Кстати, как твое полное имя, а то "Олли-Железная Рука" звучит как-то не слишком устрашающе?

   Девчонку такой вопрос явно застал врасплох, и она слегка растерянно покосилась на судового врача, который во всех ситуациях должен был ее подстраховывать и прикрывать то ее место, которое вмещало все возможные шила.

   - Оливер, я полагаю?.. - доктор пожал плечами и ляпнул первое, что взбрело на ум.

   - Оливер-Крюк! - восхищенно изрек Луи. - Ну как, Олли, тебе нравится? Так что теперь смело можешь совать руку в рот черепахе и становиться страшным пиратом.

   - А тебя как будут звать? Луис-Язык-как-Помело, или тебя уже так зовут? - беззлобно, но и не без гордости парировала девочка.

   - Ну ладно, - не стал препираться паренек, - не хочешь быть пиратом, будь себе лекарем, продолжай сидеть в каюте и возиться с вонючими лекарствами... - и добавил, искоса глянув в сторону судового врача, к которому, в силу его должности, всегда испытывал определенную долю не только уважения, но и благоговейного страха. - Очень хорошая, конечно, профессия, правда.

   Когда охочая до любых зрелищ публика вдоволь налюбовалась на чудесного представителя морской фауны, пришло время, наконец, собираться на берег. Потому как капитан не любила проволочек, зато любила она, как можно было успеть заметить, иногда воспользоваться возможностью ненадолго сменить обстановку и заодно лично проследить за тем, как выполняются все ее поручения. На воду должны были спустить две шлюпки, и матросы уже катили к ним пустые бочки для воды.

   - Доктор Траинен, можно мне сойти на берег с остальными? - попросилась подмастерье.

   - Ну... Пожалуй, можно, почему бы и нет.

   - Но почему? Почему вы мне никогда ничего не разреша... Ой, - Олли уже начала скороговоркой выдавать заранее заготовленную оправдательно-возмущенную речь о том, что доктор не имеет права запрещать ей все на свете, но осеклась, когда до нее дошло, что ответ она получила вовсе не тот, к которому так тщательно заранее подготовилась. - То есть, что это значит, вы меня отпускаете?

   - Не совсем "отпускаю", ты ведь не сама там будешь. Но я не вижу никаких причин, по которым тебе нельзя было бы немного побыть на берегу. Тебе с непривычки будет полезно немного прогуляться по суше.

   - Так, сэр доктор, какой-то вы уж слишком добренький... Признавайтесь, где подвох?.. Ааа, я поняла! Пока меня не будет на корабле, из моей "Кастрюльки" сварят суп!

   - Из чего?.. Ах, из черепахи... - Ларри рассмеялся. - Да не беспокойся ты, никто ни из кого ничего не сварит... Пока.

   - Правда? Честно? Обещаете?

   - Правда. Честное докторское слово, - лекарь успокоил девочку, но, когда они уже направились к шлюпкам, добавил еще одну подробность, без которой, в принципе, неплохо было бы обойтись. - Морские черепахи тем и ценны, что их мясо не портится, пока они живы. Их не нужно солить, сушить, коптить или закрывать в бочки. А жить без пищи они могут очень долго, некоторые неделями могут лежать в прохладном трюме, до тех пор, пока не потребуется свежатинка...

   - Но это же так жестоко! Вы что, сами хотите есть черепаху? Это бесчеловечно, а я думала, что вы добрый!

   - Не хочу тебя разочаровывать, но не ты ли сама сегодня утром ела жареную рыбу, у которой, наверняка, до этого была насыщенная личная жизнь, общественно-важная работа и несколько сотен детей?

   - Я... Но это - совсем другое дело.

   - А, по-моему, нет. В этом мире каждый должен кого-то есть, так природой заложено. Иначе та же самая рыба плодилась бы бесконтрольно до тех пор, пока не засорила бы и не отравила океан...

   - Это жестоко...

   - Жестоко - это когда целые семьи с голоду умирают. Жестоко, когда пираты топят корабли с ни в чем не повинными людьми...

   - Пиратов нужно вешать...так мой папа говорит...

   - А вот это уже мне кажется не в меру жестоким, - заметил Ларри. - Кто вообще твой отец? А то мне что-то не очень хочется совершенно случайно встретиться с ним на суше, а, тем более, на море, если ему вдруг придет в голову озаботиться вопросом о том, куда это эдак на месяцок пропала его дочь...

   - Неважно! - неожиданно резко обрубила беседу девочка, вмиг "ощетинившаяся", как колючий дикообраз. - Я не хочу с тобой об этом разговаривать.

   - С "Вами", - Лауритц поморщил нос и нахмурился, что должно было выражать высшую степень недовольства. - Ты мне пока не коллега, и обоюдно на "ты" мы пока не переходили и не собираемся.

   - Бе-бе-бе... - перекривляла девчонка, когда у нее закончились все аргументы, исходящие от разума.