Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 17

Вот охотой только Витька не занимался. Потому что разрешение на ружье получаешь в охотничьем обществе. А проверяет его содержание и хранение участковый.

Натолкнувшись раз на кривую Алешкину усмешку, Виктор к нему больше не пошел. Аня, невзирая на его протесты, пошла сама. Уважая мужа, встретилась с Алешкой на людях, в конторе.

– Как в лесу жить без ружья, а, Алешка? – спросила она.

Вопрос был не праздный. Даже если не ходить на охоту, ружье все равно нужно. Например, почти каждый год, обычно в конце осени, чтоб по замерзшим болотам выйти к «железке», из окрестных многочисленных строгих колоний сбегал кто-нибудь опытный. Как правило, ненадолго, сразу приезжали патрули внутренних войск, проводились облавы с собаками. Но встретиться с беглым каторжником без оружия не хотелось никому.

Да и без каторжников случаев хватало. Как раз перед визитом Ани ее соседку гонял по огороду здоровенный кабан. Клычищи – как ножи, и по длине, и по остроте.

Вообще-то он не за соседкой пришел, а полакомиться сладкой свеклой. Когда же хозяйка решила его выгнать, мгновенно стал из дичи охотником.

– Вступай в охотсоюз, пиши заявление, – хмуро ответил милиционер. – На свое имя, – особо подчеркнул теперь уже старший уполномоченный (звездочки без высшего образования добавляли скупо, но в должности все же повысили, с учетом рвения и геройства).

Так в доме появилось ружье, «тулка»-двустволка двенадцатого калибра. Но все время висело на стене, без работы: Виктор его использовать опасался, а Аня, выросшая без отца, к охоте приучена не была.

Личная жизнь милиционера вся была на виду. Жена его оказалась не очень плодовитой: за все годы брака – две девицы, с интервалом в семь лет. Обе в маму: такие же худые, вроде и не страшные, но с недовольными лицами и недобрым характером.

Зато в околодолжностном бизнесе Алешка за десять лет преуспел. Мягко и не спеша – однако без единого исключения – он обложил данью всех, кто имел какой-либо полузаконный дополнительный приработок. Дань была не слишком обременительная, иногда больше похожая на жест уважения, однако обязательная.

Ему платили лесники, и он «не замечал» «лишние» лесовозы. Мог рвануть в лес на выстрелы в неурочную пору. А мог и не бежать, заранее получив свое от охотнадзора. Вообще, не его задача была браконьеров отслеживать. Бензин, дрова, продукты, семена, удобрения, патроны для охоты – все это милиционер тоже получал по дружбе от разных людей, в том числе и от председателя колхоза Мирона Андреевича.

Однако по одному критерию Алексей Куницын был настоящим суперучастковым. Он отвечал за свой участок полностью.

Он не боялся влезать в пьяные драки.

Он держал в строгости лихих парней, вернувшихся из колонии. Нет, они не перевоспитывались. Но точно знали, что идти на дело лучше где-нибудь в другом месте. Потому что местный мент – точно не добродушный «старик Анискин». Не понравишься – может и закопать, лес большой.

Еще один легендарный подвиг Алешка Куницын, уже старший лейтенант, совершил как раз перед рождением Аниного первого сына.

В деревню вбежала лиса.

Такое случалось. Но эта была как будто пьяная. Ее мотало из стороны в сторону. Пробежала мимо вольно гулявшей курицы. Зато, яростно кусаясь, набросилась на собак, как будто не чувствуя страха и боли в драке.

Диагноз поставили без ветеринаров – бешеная. Бешенство редко, но бывало в этих краях. Мужики были на полевых работах. Бабы заперли детишек в домах, зарядили ружья и ждали у окон.

На трех длинных и одной короткой улицах деревни остался только Алешка с ружьем и «макаровым».

Он и убил больную лису.

А потом – всех собак, которые не были на цепи и могли вступить в контакт с инфицированным животным.

В общем, участковый в Заречье был разный, годный и на орден – за охрану покоя односельчан, и на тюремный срок – за рукоприкладство и вымогательство.

И вот настал в жизни Анны и Виктора Куницыных очередной важный момент. Ожидание ребенка. Теперь уже шестого.

Казалось бы, что может быть нового в чувствах столь многодетной матери?

Но новым было все. И долгое отсутствие беременности – почти четыре года. Хотя любили друг друга, как всегда. И хотели друг друга, как всегда. И новые ощущения в чреве.

– Там – мальчик, – так и сказала Анна мужу и дочкам.

Дочки обрадовались: братик был для них чем-то новым.

Муж и обрадовался, и встревожился. Любовный треугольник, казалось, разорванный еще десять лет назад, по-прежнему создавал тревогу и напряжение.

Виктор предложил съездить в Любино, там в санчасти лесников появился аппарат УЗИ, предсказывающий пол до рождения.

Аня отказалась: зачем? Ей и так все ясно. Да и что может измениться от бумажного листка с выводом?

Нет, проблему следовало решать иначе.

И уже после рождения мальчика.

Роды были легкие, очень быстрые, парень родился длинный – пятьдесят два сантиметра и крепкий, хоть весом не потряс – чуть более трех килограммов.

Витька забирал жену из любинской больнички счастливый и озабоченный. С ним приехали две старшие дочки. Каждая просилась подержать малыша, но Аня не отдала. Сама еще не надержалась, не надышалась замечательным дитячьим запахом.

К вечеру вернулись домой.

Мальчишка рос как надо, на свежем воздухе да материнском молоке.

Имя дали, хоть Витьке и не по душе было, – Алексей. Договорились с батюшкой о крестинах. Потом Виктор пошел к Алешке, просить стать крестным отцом своему долгожданному сыну. Все – по хитроумному жениному плану.

Алешка не отказал. Но и не согласился. Ухмыльнувшись, предложил прислать на переговоры жену.

Виктор вспыхнул, почему-то вспомнив про висевшее на стене ружье. Но участковый ничего больше не предложил, а лишь, не попрощавшись, развернулся и ушел в избу.

Аня долго уговаривала и успокаивала мужа, раз за разом повторяя, что участковый ничего позорного в виду не имел. Просто удар по его сердцу нанесла она, вот и извиняться тоже должна пойти она.

Виктор, всегда согласный с женой, теперь не хотел ее слушать.

Но ставки были слишком высоки, и Ане пришлось идти ва-банк:

– Вить, ты мне веришь? – спросила она, поднимая ладонями его опущенное вниз лицо. – Веришь или нет?

– Конечно, верю, – пробормотал обескураженный муж.

– Ты веришь, что я ничего позорного для тебя не сделаю? – добивала его Анна.

– Да, – вынужден был согласиться Витька.

– Я пойду к нему. И поговорю с ним, – сказала Аня.

Муж промолчал.

Встреча состоялась в кабинетике участкового, расположенном в здании сельсовета, такой же бревенчатой избе, как и все остальные, только побольше.

Алешка обрадовался ее приходу.

Вскочил, придвинул стул, смахнув с него пыль. Потом подошел ко входной двери и накинул крючок.

Анна молчала.

– Ну, здравствуй, Анечка, – сказал Куницын.

– Здравствуй, Алешка.

– Что пришла?

– Сам знаешь. Сын у меня родился. Алешка Куницын зовут.

Участковый не удивился.

Он действительно знал все, что происходит на вверенном ему участке.

– В мою честь? – ухмыльнулся он.

– Получается так, – ответила Анна. – И хотим попросить тебя стать крестным отцом.

– Здорово придумано, – восхитился милиционер, еще не забывший уроки логики в своей офицерской школе. – Твоя идея?

– Моя, – не стала отрицать Анна. – Хватить нам уже дуться друг на друга. У меня – дети, у тебя – дети.

– Зря ты за меня не вышла, – покачал головой участковый. – Витька из механизаторов никогда не выбьется. А я с нелюбимой живу.

Анне стало жаль мужика. Каково это – всю жизнь прожить с нелюбимой? Но разве она в этом виновата?

Алешка же понял затянувшееся молчание по-своему.

Глаза помутнели, остановившись на круглых голых Аниных коленках. Он протянул руку к ее груди и, уже не в силах остановиться, облапил своей огромной ладонью.

– Убью! – отшатнувшись, прошипела Анна.

– Вот и поговорили, – улыбнулся разом пришедший в себя милиционер. – Уже не хочешь мириться?