Могильщик. Черные перчатки (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич - Страница 89

— Мясо, наверное, разогрелось, — буркнул Квален, поднимаясь из-за стола. — Возьми самогон, а я принесу тарелки, в этом гадюшнике жрать не буду. Всегда отец говори не срать там, где жрёшь. Никогда его не слушал. Он меня на предсказателя хотел отправить учиться к какому-то деревенскому самородку, представь?

Тотенграбер ничего не ответил.

Квален шипя и матерясь вытащил тарелки с мясом из огня и пошёл в лабораторию, Велион следом. Расположились они за тем же столом.

— Жив, могильщик, — сказал Квален в качестве тоста.

— Жив, маг.

— Бл… яд, как есть яд, — прорычал маг, утирая слёзы.

— Ты что-то хотел рассказать, — напомнил ему Велион.

— Помню, помню. И сейчас расскажу.

Но прежде, чем начать рассказ Квален ещё раз выпил. Отдышавшись, он заговорил:

— Маги раскопали, как и из-за чего началась война.

Маг замолчал, наверное, ожидая всплеска эмоций, но Велион помалкивал, уставившись в одну точку. Сердце щемило. Элаги, Епсхо, Истро, те духи прошлого и два демона. "Война, — думал могильщик. — Геноцид, а не война, если вспомнить Имп или Сердце Озера, причём, геноцид взаимный. Предположений много, но ни одно из них не нашло подтверждения. Но и у меня есть только предположение, а Квален так уверен в том, что говорит. Что ж, интересно узнать точно, благодаря кому и по каким причинам погибло столько людей тогда, и до сих пор продолжают гибнуть могильщики".

— Тебе не интересно? — с удивлением спросил Квален.

— Продолжай.

— Воспоминания, а? Сколько друзей ты потерял в могильниках?

— По пальцам одной руки можно перечесть. Знакомых — десятки. Продолжай.

— Ох, ладно. Начну сначала. С месяц назад ко мне пришёл Кан, знаешь его? Нет? Плевать. Херовый маг, но неплохой алхимик. Короче, не знаю, как и с помощью чего — магии или алхимии — он сумел восстановить дневники одного старого мага. В основном там были жалобы и прочее нытьё, которое этот старикан считал наследием, что он оставляет потомкам… Хотя, какого хера я рассказываю, он же мне оставил несколько переписанных страниц. Лучше прочитать или всё-таки рассказывать? Читать дольше.

— Лучше прочитаю.

— А ты умеешь читать? — выпучил глаза Квален.

— Конечно, умею. А чем ты так удивлён?

— Ну, — маг смутился. — Могильщик, перекати-поле, сирота, как я помню. При храме каком-нибудь учился?

— Почти, — усмехнулся Велион.

— Ага. Ну, подожди тогда.

Квален поднялся из-за стола и направился к шкафу, стоящему в углу комнаты. Велион, припоминая вечный бардак, царящий у мага, уже приготовился к долгому ожиданию, но тот нашёл листы быстро. Нет, в шкафу всё было перепутано и свалено в кучу, просто эта куча была небольшой. У Квалена действительно были плохие времена. Маг вернулся к столу и бросил Велиону на колени несколько пергаментных листов, исписанных кривым почерком. Могильщик коротко кивнул и уткнулся в текст.

"… хотел я донести до потомков правду словом, но некому меня было слушать: города лежат в руинах, деревни переполнены беженцами и мародёрами, леса кишат разбойниками и несчастными, у которых и выхода-то другого нет, кроме грабежа. Не пройти по нашей стране ни пешему, ни конному — убьют и ограбят, последнюю одежду заберут, чтобы согреть себя этой страшной, возможно — последней, зимой. Но самое страшное магам. Вместо почтения, коим мы раньше повсеместно пользовались, лишь ненависть мы вызываем. Скажи только, что ты маг, и чернь, вместо знаков почтения и челобитий, норовит на кол тебя посадить и ограбить, а что с женщинами творят, я и говорить не хочу. Приходится прятаться, не носить знак магический, чтобы выжить… да и кто выжил? Не знаю даже… Может быть, за последние два месяца только один я и остался…

Уже седьмую неделю скитаюсь я по деревням в поисках братьев моих по силе, но без толку. И насмотрелся я ужасов за эти дни… Уже начался голод, сотни и тысячи людей лежат по краям дорог, распухшие от голода, почерневшие… Не знаю долго ли им осталось до того, чтобы есть умерших… надеюсь, этого ещё не произошло. Деревни окружены частоколами, те, что не успели — уже сгорели. Люди стараются найти защиты у дворян, но те засели в своих замках и поместьях и не пускают никого, поэтому, я думаю, их и жрут. Но что делать? Один придёт просить кусок хлеба и миску воды, второй придёт отобрать последнее. Ужасно, ужасно…

Скитания по стране не привели меня ни к чему, и я отправился в горы. Но остановился, не достигнув и Эзмила. Горцы, магов у которых было мало, наверняка их быстро перебили, а теперь спускаются к нам, чтобы грабить и убивать. И даже никто не пытается им противостоять… Я имею в виду осмысленное сопротивление. На деле отряды горцев, снабжённые едой и оружием, просто рвут на части. Даже женщины, дети и старики. Гибнут сотнями, но отбирают еду. Хаос, настоящий хаос. Я видел, как матери бросают своих детей, я видел, как… О, боги! Я даже не могу об этом писать, слёзы наворачиваются на глаза мои. И ради этого столько лет я выращивал свои великолепные сады? Ради этого? Что же теперь с ними стало? Наверняка, сожжены, если не заражены чудовищной боевой магией… Хотелось бы мне, чтобы хоть один пережил эту войну, особенно тот, у Эзмила, ведь я потратил на него семь лет… Но до Эзмила я не добрался. Да и что там останется? Резня началась именно там. Мой сад погиб, а ученики убиты. Зачем я жил?

И вот, насмотревшись на все эти ужасы, я сижу здесь и, глотая старческие слёзы скорби, пишу эти строки. Мёртвый город станет местом моей смерти, и я даже не смогу передать свои записки другому человеку. Но я верю в то, что человечество переживёт эту войну, маги снова станут тем, кем должны — творцами и повелителями, а не "демонами" или "выродками, предавшими свою человеческую натуру", как нас называют в последнее время, и эти записки найдут. Нет, я не умаляю нашей вины перед случившимся. Если бы мы приняли замыслы этих безбожных выродков и вовремя их устранили, то погибли бы несколько десятков человек, и в стране царил бы мир.

Что ж, пожалуй, пора начать свою повесть. И начну я её с имён тех, кто начал эту бессмысленную войну. Герцог Армон Вестенский в Эзмиле, герцог Велион из Крено, граф Хувен, властвующий в Сердце Озера, а так же графы Ульский и король Гризбунг Гвидский в Импе, родственник императора. Даже в Импе, городе, где царил мир и покой, который обеспечивал Имперский Магический Университет! А в Илленсии король всего-то и сделал, что ввёл комендантский час, продлившийся два дня, до тех пор, пока озверевшая толпа не достигла города. Я уверен, что король просто хотел отсидеться, не собирался вводить войска, чтобы избежать резни. В итоге армия и город взбунтовались, и последняя надежда на покой была потеряна. Король погиб, а Илленсия, столица Империи… Не знаю, что стало с Илленскией. Но уверен, что братья, желавшие уничтожить столицу, не сделали это, а просто выбросили город из нашей реальности, и сейчас там царит мир и покой.

Но я вернусь к сути произошедшего два месяца тому назад. Вестенский несколько лет назад собрал вокруг себя кучку единомышленников — военных офицеров, купцов, учёных. Их объединяло лишь одно — ненависть к магам. Магам! Людям, на чьих плечах зиждиться достаток нашей страны. Магам, людям, которые обеспечивают хорошую погоду и урожай, строят города, выращивают прекрасные, божественные сады, лечат людей и животных. Я не знаю причин этой ненависти, но они и не важны, ибо, кроме последствий уже ничего и не важно. А они ужасны. Мы знали об этом… "ордене", как они себя называли, но ничего не предпринимали: людям свойственна ненависть, а уж ненависть, основанная на зависти, ведь ни на чём другом она просто не могла быть основана, дело самое обычное. "Сосед, завидующий красоте жены другого, не идёт и не жжёт дом того, кому завидует", так сказали наши старшие и приказали выбросить Вестенского из головы. Как они ошибались… В течение двух лет "орден" вырос до полусотни человек, влиятельных и богатых. Теперь отдел "ордена" был в каждом крупном городе страны. Но дальше бессмысленных сборов членов этого ордена и попыток антимагической пропаганды дело не заходило.