Сан-Андреас - Маклин Алистер - Страница 37

— Покажитесь, Джордж, — сказал Маккиннон. — Попросите их прекратить стрельбу и спросите, что они хотят.

Нейсбай вышел на правый борт и передал послание. Ответ не замедлил себя ждать.

— Он мыслит только в одном направлении, — сказал Нейсбай. — Требует остановиться или угрожает потопить нас.

— Какой лаконичный тип. Передайте ему, что мы — госпитальное судно.

— Вы думаете, он — слепой?

— Ещё только наполовину рассвело, а наш правый борт находится в темноте. Пускай думает, что мы считаем, что он не видит наших крестов. Скажите ему, что мы — нейтральное судно. Упомяните Женевскую конвенцию. Может, он более порядочный человек по своей природе.

Нейсбай передал послание, дождался ответа, а затем с мрачным видом повернулся к Маккиннону.

— Вы не угадали — к порядочным он не относится.

— Ничего удивительного. Это характерно для большинства капитанов немецких подводных лодок. Что он говорит на сей раз?

— Женевская конвенция неприменима в Норвежском море.

— Н-да, мало порядочности осталось в наши дни в северных широтах. Давайте попытаемся сыграть на его патриотических чувствах. Передайте ему, что у нас на борту имеются германские раненые.

Пока Нейсбай передавал послание, Маккиннон связался с машинным отделением и приказал замедлить ход. Нейсбай повернулся в дверях мостика и печально покачал головой.

— Его патриотизм сродни его порядочности. Заявляет, что, когда поднимется на борт корабля, посмотрит, что это за немецкие раненые. Обещает начать стрельбу через двадцать секунд.

— Передайте: «Не стрелять. Останавливаемся. Следите за кильватером».

Нейсбай передал послание, а затем сказал:

— Вот это он воспринял нормально. Уставился свой подзорной трубой на нашу корму. Знаете, мне даже кажется, что он повернулся под углом к нам. Под незначительным, но повернулся.

— Думаю, что вы правы. — Маккиннон повернул штурвал, сделав ещё небольшой поворот на правый борт. — Если он что-нибудь заметит, он подумает, что мы так поступаем, потому что он наступает нам на пятки. Он всё ещё следит за нашим кильватером?

— Да.

— Турбулентность в кормовой части уже давно должна прекратиться. И это должно его успокоить.

— Он опустил подзорную трубу, — сказал Нейсбай. — Новое послание.

— Заявляет, — переводил Нейсбай, — что мы поступили очень разумно.

Приказывает немедленно спустить трап.

— Понятно. Передай Фергюсону, чтобы немедленно начал спускать трап, до высоты примерно восьми футов над водой. Затем прикажи Керрану и Ренту опустить спасательную шлюпку, примерно до той же самой высоты.

Нейсбай передал оба распоряжения, а затем спросил:

— Вы считаете, что нам понадобится спасательная шлюпка?

— Откровенно говоря, понятия не имею. Но если она действительно понадобится, нам придется воспользоваться ею в спешке.

Он связался с Паттерсоном, находившимся в машинном отделении.

— Шеф? Это боцман. Мы немного, как вам известно, сбавили ход, но буквально на несколько мгновений. К нам приближается немецкая подводная лодка. Мы опускаем трап и спасательную шлюпку, трап — по распоряжению командира подводной лодки, а шлюпку — по моему приказу... Нет, спасательную шлюпку они не видят. Она — по левому борту, который вне поля их зрения. Как только они подойдут вплотную к трапу, я отдам приказ — полный ход. К вам просьба, сэр. Если придется воспользоваться лодкой, я был бы вам премного обязан, если бы вы разрешили мистеру Джемисону быть со мной. Вооружённым вашим пистолетом. — Он несколько секунд через треск трубки выслушивал ответ, а затем сказал:

— Ещё две вещи, сэр. Мне необходим мистер Джемисон, потому что, кроме вас и Нейсбая, я больше никому в команде не доверяю. Покажите ему, где находится предохранитель. Нет, сэр. Вы прекрасно понимаете, что не можете пойти вместо мистера Джемисона. Вы — командир, и вы не можете покидать «Сан-Андреас». — Маккиннон положил трубку, а Нейсбай с печальной укоризной в голосе сказал:

— Могли бы и меня попросить.

Маккиннон холодно посмотрел на него.

— А кто будет управлять этим чёртовым судном, когда я уйду?

— Да-а, пожалуй, верно, — со вздохом произнёс Нейсбай. — Похоже, Арчи, они готовятся навестить нас целой группой. У их боевой рубки на три человека стало больше. Они вооружены автоматами или пистолетами-пулемётами. В общем, чем-то вроде этого. В любом случае, чем-то мерзким.

— А роз мы и не ждали. Как там дела у Фергюсона? Если он сейчас же не спустит трап, у капитана подводной лодки начнут возникать подозрения. Ещё хуже будет, если он начнет испытывать нетерпение.

— Я так не думаю. По крайней мере, пока что все нормально. Мне виден Фергюсон. Думаю, капитану подводной лодки тоже. У Фергюсона какие-то затруднения. Он чего-то там возится внизу с молотком. Наверное обледенение на борту.

— А как дела со шлюпкой?

Нейсбай перешёл на другую сторону мостика, вышел на левый борт и через несколько секунд вернулся.

— Она внизу. На высоте восьми футов над водой, как вы и приказывали.

Он вышел на правый борт, в бинокль внимательно рассмотрел подводную лодку, потом посмотрел вниз, вдоль борта и вернулся к Маккиннону.

— Чертовски смешно. На всех этих типах что-то вроде противогазов.

— Противогазы? Вы уверены?

— Конечно, уверен. У них у всех подковообразные спасательные жилеты, которые гофрированными трубками связаны с противогазами. Противогазы, правда, у них сейчас не одеты, болтаются спереди. Интересно, когда германские подводники стали пользоваться отравляющими газами?

— А они ими и не пользуются. И на кой чёрт они нужны в подводной лодке? — Он взял у Нейсбая бинокль и быстро посмотрел на немецкую подводную лодку. — Эти спасательные жилеты, Джордж, называются «Tauchretter» или «Drager Lung». По-нашему, «всплыть, а не утонуть». В них есть специальные устройства для водорода и углекислого газа. Единственное предназначение этих жилетов — спасать людей на тонущей подводной лодке.

— И никакого газа?

По голосу Нейсбая чувствовалось, что он явно разочарован.

— И никакого газа.

— Но что-то непохоже, чтобы эта лодка тонула.

— Некоторые командиры подводных лодок заставляют свою команду носить эти жилеты всё время, пока они находятся под водой. По-моему, довольно бессмысленно в этих водах. Здесь глубина не меньше шестисот футов, а может быть, и тысячи. Спастись на такой глубине нет никакой возможности. В жилетах вы или без них. Как идут дела у Фергюсона?

— Насколько я вижу, никак. Всё копается с молотком. Хотя... нет, минуточку, минуточку. Он отложил молоток и пытается освободить рычаг. Все в порядке, Арчи. Трап опускается.

— Ага!

Маккиннон отдал в машинное отделение пустить машины на полный ход.

Прошло несколько секунд, наконец Нейсбай сказал:

— Трап опустился наполовину. — Примерно через такой же промежуток времени он бесстрастным голосом произнёс:

— Трап внизу, Арчи. Примерно на высоте восьми футов. Фергюсон закрепил его.

Маккиннон кивнул и полностью вывернул штурвал. Медленно, поначалу с трудом, но постепенно всё увеличивая скорость, «Сан-Андреас» начал вращение.

— Джордж, вы хотите, чтобы вам снесло голову?

— Конечно, нет.

Нейсбай вошёл внутрь, прикрыв за собою дверь и уставился в маленькое окошечко в двери. «Сан-Андреас» уже не бороздил спокойно морские воды, а стал крутиться по спирали. Вся надстройка угрожающе затряслась, когда двигатели стали работать на полную мощность.

— Вам не кажется, что лучше лечь?

— Минуточку, Арчи, минуточку. Вам не кажется, что они там на лодке заснули?

— То, что у них не в порядке с глазами, это точно. Они их трут и не верят тому, что происходит.

Если не считать того, что потирания глаз на борту немецкой лодки не было, догадки Маккиннона были недалеки от истины. Реакция и командира подводной лодки, и его экипажа была на удивление замедленной, хотя вполне понятной при сложившихся обстоятельствах. Члены команды подводной лодки сделали вполне простительную и в то же время совершенно непростительную ошибку: они расслабились, потеряли бдительность и чувство опасности в тот самый момент, когда они более всего необходимы.