Милое дитя - Маккомас Мэри Кей - Страница 2

— Не пытайся сделать из меня самоубийцу, Брис, — хмуро ответил Эванс, не поднимая своих глаз на парня, потом сделал долгий глоток пива. — Мне наплевать. Я и пальцем не пошевелю, раз уж твой братец решил прожить остаток своих дней с кольцом в носу. Просто я думаю, что баба должна знать свое место. — Он встал, подошел к Бри-су и, не сводя с него своего взгляда, добавил:

— Как моя Лидди.

Эллис увидела, как Брис весь напрягся, а его глаза даже заблестели от гнева. Она краем уха слышала обрывки сплетен о Рубене и Лидди Эванс, в которые каким-то образом был вовлечен Брис Ласалль. Рассказывали, что когда Рубен года два тому назад бросил Лидди с тремя детьми, его место занял Брис. В глазах городских обывателей эта история, несмотря на развод и последующую свадебную церемонию, не могла быть одобрена.

Потом, неожиданно и без объяснений, по неизвестным для окружающих причинам, они разошлись. Языки городских кумушек начинали ожесточенно чесаться, как только они где-нибудь встречались, так как отношения между Брисом и Лидди оставались дружескими и доброжелательными.

Население Вебстера, в конце концов, приняло новое положение вещей, как вдруг через несколько месяцев объявился Рубен. Его встретили множеством подробностей о том, что было между его женой и Брисом Ласаллем в его отсутствие. Когда же Лидди отказалась принять бывшего муженька, тому ничего не оставалось делать, как примириться с новыми для себя обстоятельствами.

Какое-то странное чувство непонятно почему вдруг охватило Эллис. Она едва знала всех этих людей, и ей, конечно, не было до них никакого дела. Но все же что-то вроде сочувственного понимания к Лидди Эванс появилось у девушки, и она честно призналась самой себе, что одобряет выбор, который та сделала между двумя этими людьми.

Рубен еще глотнул пива, вытер мокрый рот рукавом и, не сводя мрачного взгляда с бывшего любовника своей жены, сказал:

— Моя Лидди все еще пытается брыкаться из-за того, что я послал ее тогда куда подальше, но она не глупа. — Он заметил Эллис и ухмыльнулся. — Она не такая уж простушка и скоро одумается. Она знает свое место.

Эллис, Брис и трое, сидящих за столом мужчин, молча наблюдали за тем, как Рубен, не обращая внимания на то, что толкает и натыкается на посетителей, протискивается к выходу.

— Сядь, Брис, — сказал Бак.

— Жалко связываться, — бросил один из мужчин, осуждая в душе Эванса.

— Если бы его ум могли дать курице, — добавил третий, — так та бы, наверное, и квохтать разучилась.

Брис перевел взгляд от двери к столику, и на его лице появилась легкая усмешка.

— Не видать ему сегодня чертовски вкусного ужина, — заметил он.

— Ты же не будешь опять соваться к ним, правда? — с неодобрением резко спросил брата Бак.

— Буду. — Брис сел за стол и, отодвинув от себя наполовину опорожненную бутылку с пивом, добавил:

— Буду соваться до тех пор, пока не стану уверен, что он не причиняет вреда Лидди и мальчикам.

— Это больше не должно тебя касаться, — голос Бака выдал его беспокойство за брата.

— Она всегда будет меня касаться, — просто ответил Брис, взглянув на Эллис. Собственно, за все это время он посмотрел на нее впервые. Внезапно его лицо озарилось, как вывеска на новом салуне.

Маленькая и хрупкая девушка смотрела на мужчин гордо и с каким-то врожденным благородством, высоко держа свою голову. Ее лицо было похоже на лица ангелов, которых Брис видел на картинках в семейной Библии. Неяркий свет, отражаясь в ее светлых локонах, создавал подобие золотого нимба вокруг девичьей головы. И еще ему было видно, что глаза у нее синие, как небо. Боже, какая же она хорошенькая! Она казалась ангелом, спустившимся с небес.

— Это мне? — улыбнувшись, спросил у нее Брис.

— Что?

Он указал на четвертую бутылку с пивом, которую Эллис принесла к столику и которую перед этим заказал Бак, ожидая его прихода.

— Вот это мне? — снова спросил он. Тот же рассеянный свет отразился в его глазах, придавая им золотисто-зеленый оттенок.

Как-то внезапно до них до всех дошло, что ее присутствие возле этого столика было совершенно неуместным, принимая во внимание тот обмен любезностями, который только что здесь состоялся.

Эллис никогда раньше не работала в местах, подобных этому, но сейчас она была абсолютно уверена, что должна оставить заказ и исчезнуть, как это сделала бы любая, уважающая себя, официантка. Стоять же во время выяснения отношений двух посетителей, стоять во время того, что тебя… совсем не касается — это было непередаваемо глупо и невежливо, если не сказать больше.

Попытавшись сосредоточиться, Эллис кивнула, взяла пиво с подноса и поставила перед Брисом. Она собралась было уже уходить, как вдруг снова услышала его голос.

— Я слышал, что старина Таг взял на работу хорошенькую девчушку с глазами цвета колокольчиков и волосами светлыми, как поле одуванчиков. Должно быть, ты Эл-лен?

Она повернулась, чтобы увидеть, как сидящие за столиком люди понимающе заулыбались и отвели глаза, словно не желая быть свидетелями этого неуклюжего и такого интимного разговора между двумя незнакомыми.

Девушка заглянула в глаза Бриса, и ей стало немного не по себе, когда она увидела, с каким искренним восхищением смотрит он на нее. От этого у нее появилось чувство, словно ей на живот выпустили целую стаю муравьев.

— Я — Брис Ласалль, — представился мужчина. Его голос был глубоким и очень мягким. — Ты знаешь моего брата Бака?

Она кивнула головой Баку, а затем всем, кого называл ей Брис.

— Это Джеки Долз, а это Пит Харпер. Через несколько секунд молчания девушка ответила:

— Эллис. Меня зовут Эллис.

— Откуда ты, Эллис? — спросил Бак, в то время как Брис продолжал рассматривать ее.

— Из Стоуни Холлоу. По эту сторону Округа.

Возможно, это была запоздалая реакция на выпад Рубена Эванса и, возможно, ей просто не хотелось сообщать малейшие факты своей биографии кому бы то ни было, но на секунду Эллис показалось, что она заметила понимающий взгляд мужчин, словно они уже сразу поняли, откуда она приехала и что из себя представляет.

— Я с гор, «хиллбилли», как вы тут говорите. — Она произнесла это гордо, чувствуя потребность защитить свои родные места от насмешек надменных равнинных жителей.

— Черт возьми, все мы тут в общем деревенщина неотесанная, — засмеялся Бак, и остальные присоединились к нему.

Все, но не Брис, который рассматривал ее с неподдельным интересом. Девушка произнесла свою фразу с таким спокойствием и достоинством, что у него даже мурашки по спине побежали, словно при исполнении национального гимна.

Да, — подтвердила Эллис слова Бака, — только одни больше, другие меньше.

То, что сказал Бак, было правдой. Для всего мира любой, кто живет в самом сердце Аппалачских гор, мог быть назван «хиллбилли». Но среди них самих было различие между теми, кто жил возле рудников, текстильных мануфактур в маленьких городках и сельских общинах, и теми, кто обосновался в горных распадках и ложбинах и чьи предки жили здесь еще две сотни лет назад.

Эллис не могла назвать себя прямым потомком тех первых поселенцев, но жизнь в горах вошла в ее плоть и кровь, и поэтому она считала себя коренной жительницей Аппалачей, настоящей горянкой. Она была бедна, не очень хорошо образована, но не стыдилась этого.

Вскинув голову, девушка ждала, захочет ли кто-нибудь из мужчин, чтобы она прокомментировала разницу в этом вопросе.

— Будете еще что-нибудь заказывать, — наконец спросила Эллис, время от времени поглядывая в сторону Бриса.

А он чувствовал в груди все нараставшее волнение. До чего все-таки она замечательное создание! Маленькая фигурка, чистое и невинное лицо… Но в ней больше энергии и силы, чем в любых десяти мужчинах из числа тех, кого он знает.

— Нет, мэм. Нет, спасибо, — пробормотал он, торопливо размышляя, как бы получше найти к ней подход.

— Позовите, если все же надумаете. — Эллис повернулась и пошла между столиками к бару, пожалуй, впервые за все время жизни в Вебстере не чувствуя робости.