Милое дитя - Маккомас Мэри Кей - Страница 1

Мэри Кей Маккомас

Милое дитя

Глава 1

Вебстер, штат Кентукки, не являлся городом в полном смысле этого слова. Но дороги в нем были мощеные, жители, в общем и целом, дружелюбные, а главное, это была самая дальняя точка, до которой Эллис могла добраться из местечка Стоуни Холлоу, потратив на горючее шестнадцать долларов и одиннадцать центов — все, что она могла себе позволить.

Работы в городке не хватало. Большинство местных жителей трудилось на фабрике несколькими милями дальше по дороге. Эллис тоже попыталась устроиться на Вебстер Текстайлс. Ее имя даже внесли в длинный список желающих получить первую освободившуюся вакансию на каком-нибудь месте, не требующем квалификации. Оказалось, что ее возможности найти работу крайне ограничены, потому что ей нечего было предложить работодателям, кроме неплохой фигуры и почти пустых карманов. С такими исходными данными Эллис все же повезло, и она благодарила судьбу за то, что ее приняли на работу на неполный день в таверну под названием «Стальное Колесо» — самое популярное место в округе.

Но этого было недостаточно. Эллис нужны были деньги. Много денег, И как можно быстрее.

Она прислонилась к стойке бара, не имея сил думать ни о чем, кроме своих проблем. Большую часть жизни она провела одиноко и бедно, но еще никогда не оказывалась в таком отчаянном положении и не чувствовала большего одиночества, чем теперь. Эллис постучала ногтем по пластиковому подносу и прикусила нижнюю губу. Никак не удается заработать деньги быстро! Что ей нужно, так это найти вторую работу. И она решила взяться за поиски со следующего утра. — Давай, девочка, снеси эти бутылки к тем столикам. — Таг Хоган говорил в своей сухой, невыразительной манере, равнодушно глядя на нее и наполняя себе пивом очередной бокал.

Этот большой кряжистый человек был хозяином «Стального Колеса» и его единственным барменом. С самого начала он предупредил новенькую, что если она не сможет резво принимать заказы и в хорошем темпе разносить напитки посетителям, то он ее выгонит. От этой угрозы Эллис еще тогда почувствовала в желудке неприятный холодок.

Она никогда не одобряла использование спирта на иные цели, кроме чисто медицинских. И вся ее натура восставала против того, чтобы работать в месте, где винные пары витали совершенно свободно, отравляя существование рода человеческого. Но обстоятельства складывались так, что ей приходилось отбросить свою щепетильность. В конце концов, работа есть работа, и Эллис хотела сохранить ее.

Девушка торопливо поставила на поднос пять высоких бутылок с пивом и, осторожно маневрируя между столиками и завсегдатаями заведения, поспешила к группе из трех мужчин и какому-то одинокому посетителю, сидевшим возле бара рядом с одним из столов для биллиарда.

Входная дверь в таверну распахнулась, и холодный резкий октябрьский воздух коснулся шеи Эллис, забираясь под ее теплый свитер. Она осуждающе посмотрела на того, кто позволяет себе выстуживать помещение: высокий молодой мужчина отвечал на обычные в таких случаях радостные приветствия публики, и ей оставалось только надеяться, что он догадается, по крайней мере, закрыть за собой дверь.

Когда новый посетитель повернулся к Эллис и луч тусклого света упал на него, четко очерчивая его черты, девушка изумленно замигала. Ей стало трудно дышать. Она смотрела, не отрываясь, на этого человека, чувствуя незнакомую волнующую тяжесть в низу живота, в то время как ее сердце забилось в груди пойманной птицей.

Эллис, раскрыв рот от удивления, глядела на его красиво очерченный профиль, широкие плечи под толстой фланелевой рубашкой и стеганым жилетом, на узкую талию и мускулистые ноги, затянутые в голубые джинсы. И все же именно его лицо привлекло внимание Эллис. Несомненно, это произошло из-за его какой-то суровой красоты. Он производил впечатление честного и надежного человека, способного взяться за любую, самую тяжелую работу и довести ее до конца. Но в то же время у него было лицо вертопраха и весельчака. И эта двойственность его внешнего вида оказывала на Эллис удивительное действие — ей даже дышать трудно стало. Вот он кому-то улыбнулся, и у нее перехватило дыхание.

— Эй, Хиллбилли![1].

Этот оклик вырвал Эллис из ее задумчивости и насильно вернул в действительность, напоминая, где она находится. Все ерунда! У нее нет времени отвлекаться на мужчин, пусть даже и красивых. Бросив быстрый взгляд на Тага Хогана, девушка напомнила себе, как ей необходима эта работа, как мало у нее времени, чтобы заработать кучу денег, и как любит она все, что оставила в Стоуни Холлоу.

Она взглянула на мужчину, позвавшего ее. У того были узкие глаза и выглядел он, словно только что проскакал сорок миль по плохой дороге.

— Ты собираешься там торчать целый день? — спросил он, облокотившись на одного из трех соседей по столику, когда увидел ее растерянность. — Вы там у себя в горах сами не знаете: пришли, ушли или все еще торчите на месте!

— Заткнись, Рубен! — одернул его один из сидящих за столом мужчин, посылая девушке извиняющуюся улыбку. Его лицо показалось Эллис слегка знакомым, но в общем, как и все в этой тускло освещенной, прокуренной таверне, он был ей чужим.

Если быть более точным, она была чужой им всем. За две недели, которые ей пришлось провести в Вебстере, она произнесла едва ли пару слов. Дело в том, что Эллис слишком рано поняла, что чем меньше ты говоришь, тем меньше тебя замечают, а значит, люди меньше тебя беспокоят. Однако, оказалось, что это правило не срабатывает по отношению к приезжим в маленьких городах. Ее молчание на самом деле вызвало любопытство среди жителей городка, а ее постоянная сдержанность во всем лишь подогревала интерес, который испытывали к ней завсегдатаи «Стального Колеса».

Девушка поставила одну бутылку на столик перед клиентом, назвавшим ее «хилл-билли», потом повернулась, чтобы поставить другую человеку, пытавшемуся перед ней извиниться, и все это не глядя на них. Эллис не обиделась на прозвище — она действительно была жительницей гор, а значит, в понятии местных людей «деревенщиной». Что ее раздражало, так это тон, который был явно оскорбительным.

— Вот-те раз, братишка! — за спиной девушки раздался ироничный голос. — А твоя жена знает, где ты сидишь?

— Еще бы, — ответил мужчина, который ей улыбался. — Она своими руками дала мне денег на два пива и пожелала приятно провести время.

Все сидевшие засмеялись, словно это была страшно веселая шутка, но тут опять заговорил тот, которого звали Рубен.

— Что за мужиком надо быть, чтобы ждать разрешения от своей старухи выпить немного пивка? Никогда не думал, что увижу, как парень вроде Бака Ласалля будет стелиться перед бабой, как последняя дешевка. — Он говорил, не обращая внимания на воцарившуюся вокруг тягостную тишину.

Эллис поставила последнюю бутылку перед Баком Ласаллем, опасливо поглядывая на него, потому что очень хорошо знала, какое влияние оказывает алкоголь на мужской нрав. Но мужчина удивил ее своей реакцией. Он добродушно ей подмигнул, и в ту же минуту у нее за спиной раздался смех.

— На три округа вокруг нет ни одного парня, кто не отдал бы своей правой руки, лишь бы жениться на Энн, и ты это знаешь, Рубен Эванс, — прозвучал чей-то голос. — Ну, а если ты тут пытаешься повздорить с Ласаллем, так лучше обратись ко мне, а не к моему брату.

Эллис не удержалась и посмотрела на стоявшего за ней молодого человека, на которого она обращала внимание чуть раньше. Потом она оглянулась назад на Бака и поразилась сильному сходству между двумя братьями.

Брат Бака Ласалля был высоким, как колокольня. Ей пришлось высоко задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Он, казалось, совсем не собирался выкидывать Эванса; выражение его лица оставалось спокойным, пожалуй, даже миролюбивым. Эллис не поверила бы, что это он бросил вызов, если бы не враждебные нотки, прозвучавшие в его голосе.