Ведьмины байки - Громыко Ольга Николаевна - Страница 35

– Рановато еще. До полуночи больше часа осталось.

– Ничего, погуляем, свежим воздухом подышим, покуда дождь не хлынул. Глянь, какая там темень, а ведь луна едва на убыль пошла. Добрые люди уже десятые сны смотрят, и нацыге, поди, тоже мокнуть неохота. Давным-давно небось у крыльца слоняется, на небо поглядывает и Ховела костерит.

– Ладно, – обреченно вздохнула я. – Открывай. Будем надеяться, она не заставит нас бродить вокруг села до рассвета, изображая не просто одинокую, но и больную на голову девушку. А потом селяне будут взахлеб рассказывать друг другу о кривоногой умертвии в саване, предвещающей – кто бы сомневался! – очередную гадость вроде курьего мора…

– Или парочки шишек на рыжей башке одной чересчур языкатой ведьмы, – не остался в долгу тролль, отодвигая щеколду.

…Не заставила. Как только Вал распахнул дверь, навстречу ему метнулась тень с горящими глазами. Все, что он успел, – пнуть ее ногой, не подпуская к голове, и тварь, увернувшись, рванула его зубами за бедро, в две борозды распахав плоть до кости. Заметив (точнее, услышав) обман, нацыга оставила упавшего тролля и кинулась ко мне. У меня с реакциями оказалось еще хуже. Я не успела опомниться, как очутилась на полу. В грудь упирались две когтистые лапы, жаркое дыхание отнюдь не было смрадным, но удовольствия все равно не доставляло.

«Эх, зря я не согласилась на кастет…» – тоскливо подумала я. Нацыга распахнула черную пасть, среди белоснежной россыпи клыков шевельнулось влажное жало языка.

«Отпусти меня, ведьма», – беззвучно толкнулось в виски.

Я так опешила, что даже не попыталась пнуть ее в живот, хотя уже согнула ногу.

«Отпусти-и-и…»

В следующее мгновение тяжесть на груди исчезла, раздался треск ломающегося дерева, потом приглушенный звон осыпающихся на подоконник осколков. Я торопливо перевернулась на живот, приподнялась на руках и помотала головой, стряхивая наваждение. Огляделась. Нацыги в комнате не было, сквозь неровную дыру в ставне струился голубоватый лунный свет. Из-под кровати торчали дрожащие Ховеловы пятки. Вал скорчился у стены, безуспешно пытаясь зажать рану. Из располосованного бедра хлестала кровь, черной лужей расползаясь по полу. Плюнув на удравшую тварь, я поспешила ему на помощь, даже не глянув в окно. Все равно вдогонку не брошусь, да и она вряд ли тем же путем вернется.

За время моего «поединка» с нежитью Вал не проронил ни звука, даже не позвал на помощь, отлично понимая, что я нуждаюсь в ней не меньше. Зато уж теперь оторвался по полной программе! Живым родичам нацыги безудержно икалось, а покойные ворочались в гробах!

– Ты не мог бы потерять сознание? Или хотя бы немного помолчать? – не выдержала я. – Сосредоточиться мешаешь!

– Может, мне вообще помереть? – искаженным болью голосом огрызнулся тролль. – А-а-а! У!

– Все уже, все! Хорош вопить. – Я потерлась лбом о собственное плечо, смахивая капельки пота. – Тебе какое заклинание больше нравится – кровоостанавливающее или обезболивающее?

– … первое!.. – За исключением этого слова пространный ответ для летописей не годился.

– Тогда какие претензии? Оно тебе и досталось!

Остальное было делом техники – стянуть края раны, спаять и наложить повязку. Тут мне на помощь пришли две служанки, робко заглянувшие в приоткрытую дверь. Испуганно поохав, они притащили ведро воды и охапку выглаженных льняных бинтов, которых вполне хватило бы обмотать тролля с годовой (что девицы, увлекшись, чуть было и не проделали). Им не терпелось узнать, что же здесь произошло, но я отделалась общими фразами, не желая признаваться в позорном провале засады. Ничего, сами додумают, не впервой. Или хозяина расспросят.

Оставив служанок выманивать Ховела из-под кровати, я проводила Вала на сеновал. Зеленовато-бледный, пошатывающийся тролль пренебрежительно обозвал рану царапиной и в доме ночевать отказался. Как и от моей поддержки, так что пришлось сделать вид, будто это не я, а он составил мне компанию.

Дождь так и не собрался, луна то и дело выглядывала из разрывов угольно-черных туч. Я попыталась было осмотреть землю под окном, но ничего, кроме посверкивающих осколков, разобрать не смогла. Примерно в таком же состоянии находились и мои мысли – обрывочные и перепутанные, но не дающие покоя, как мельчайшие хрустальные занозы под кожей.

Такое ощущение, что она знала о засаде. Знала – и все равно пришла. Почему?

Я прислушалась и различила далекий хриплый и тоскливый вой. Похоже, не я одна растерянно топталась в тупике…

Утро началось с жуткой ссоры. Камнем преткновения стала манная каша, собственноручно, пусть и не слишком удачно (но ведь главное – внимание, верно?) сваренная мной для злосчастной жертвы нацыги. Тролль удивленно понюхал это диетическое яство и осторожно поинтересовался, уверена ли я, что нацыга добровольно согласится отведать приготовленную для нее отраву. Я возмутилась и открыла истинное предназначение буроватой массы в тарелке, после чего возмутился уже Вал, и каша, щедро наложенная с горкой, без комментариев оказалась у меня на голове.

На больных не обижаются (по крайней мере, с применением грубой магической силы), а как только я, кипя праведным гневом, выскочила с сеновала во двор, все эпитеты в адрес неблагодарных троллей мигом вылетели у меня из головы. У забора под рябинкой ничком лежало тело – на сей раз мужское, в драной на локтях рубахе, замусоленных штанах и почему-то только одном лапте на босу ногу.

Кинувшись к трупу, я рывком перевернула его на спину… и отпрянула, сраженная мощным сивушным духом. Перевернутое тело протестующе замычало, разлепило глаза и, удивленно икнув, попыталось отпугнуть злого духа в обрамлении каши путем предъявления оному исчадию двух кукишей разом. Эффекта сие не возымело, дух разозлился еще больше, но, помня предыдущий опыт, не спешил облагодетельствовать бедолагу экстренным похмельем.

– Ты кто такой? Что-то я раньше тебя здесь не видела.

– А я… этта… кучер! – гордо объявило тело. – А раньше я в корчме со свояками гулял, покуда не того… этого… ых!

Видимо, подразумевался финансовый кризис и последующее раскачивание с выкидыванием за порог.

– Как кучер? – ошеломленно переспросила я. – А кто же хозяйку к тетке повез?

– А она… ик!.. одна поехала… – Кучер перевернулся на другой бок и, подложив ладони под щеку, громко и раскатисто захрапел, дабы больше никто не перепутал его хмельной покой с вечным.

На глаза начала оползать каша, но я, поглощенная более важными мыслями, машинально стерла ее рукой, не двигаясь с места. Интересно, с чего бы это госпожа Залесская взяла моду раскатывать по лесу в одиночку? Конечно, судя по рассказам, эту бабу никакое лихо не возьмет, но где это видано, чтобы знатная дама сама правила лошадьми или открывала дверцу кареты? А может, она и не собиралась кому-то показываться? Спрятать лошадей в лесу не так уж трудно, главное, миновать Ховелов кордон с голубками. Он довольно далеко от дома, но, как говорится, «для бешеной собаки семь верст не крюк». Для быстроногой нацыги тем более. Но поверить, что это госпожа Залесская, я по-прежнему не могла. Нацыги ведут кочевой образ жизни, на одном месте больше полугода не задерживаются. За тридцать пять лет она бы уже все окрестные села опустошила!

– Госпожа ведьма, у вас все в порядке? – робко поинтересовалась белобрысая помощница кухарки, тащившая к выгребной яме корзину с картофельными очистками.

– Что? Да, конечно, просто задумалась. – Я, сморгнув, тряхнула головой, возвращаясь к реальности.

– То-то я гляжу – аж мозга проступили, – глубокомысленно заметила девчонка, не торопясь продолжать намеченный путь. Яма все равно никуда не денется, а тут такое зрелище!

Спохватившись, я запоздало обнаружила, что «мозги» не только проступили, но и стекли на спину и плечи. Белобрысая тоненько хихикала, прикрывая рот ладошкой. Я вздохнула и поинтересовалась:

– На кухне найдется немного горячей воды?