Ведьмины байки - Громыко Ольга Николаевна - Страница 34

– Госпожа ведьма… – Ховел изумленно выудил из солянки жесткий черный волос и, не оценив этот уникальный ингредиент, брезгливо отбросил его в сторону. – Что, если я попрошу вас заняться еще и этим делом? За дополнительную плату, разумеется?

– Не надо…

Господин Залесский окончательно сник и забормотал, что да, он все понимает, это и впрямь очень опасное задание, не всякому мужчине по плечу, и поручать его такой хрупкой и очаровательной женщине просто неприлично, если не сказать убийственно…

– Просить не надо, – перебила я. – Я и так им уже занимаюсь.

Вал вытаращил на меня глаза, и я поспешно добавила:

– Но насчет дополнительной платы я ничего против не имею!

– Угу, – поддакнул наемник, – нам с напарницей любую нежить уделать – раз плюнуть!

Я украдкой показала ему кулак, но смутить тролля, учуявшего запах денег, было невозможно. Помнится, лет десять назад северные провинции Белории наводнили степняки – косоглазые орки на мелких лохматых лошадках, с ятаганами и завываниями навещавшие приграничные селения на предмет быстрого обогащения. Дошло до того, что селяне стали требовать у налетчиков расписки для предъявления конкурентам, которые вполне могли заявиться в ту же деревушку спустя какой-то час после отъезда предыдущей ватаги. Расписки орки, хоть и неохотно, давали. По причине неграмотности – в виде трех крестиков и грубо намалеванного кулака, – но селян, тоже не шибко обремененных образованием, они вполне устраивали.

В конце концов нашему тогдашнему королю надоело получать эти писульки вместо податей и он, прихватив регулярную армию, нанес оркам ответный визит вежливости. Такого вероломства с нашей стороны они не ожидали и, не приняв боя, бросились «наступать в противоположном направлении», всем скопом укрывшись в единственной на всю степь крепости. Кстати, очень качественно укрепленной, с высокими неприступными стенами и толстенной дверью. Три недели раздосадованные люди, эльфы и гномы злобно кружили возле крепости, обогащая лексикон противника замысловатыми ругательствами на трех языках и заодно выучивая оркские, но иного прогресса в осаде не наблюдалось. Пока не подоспели тролли-наемники. Прочувствованно-вдохновляющую речь короля они выслушали, зевая и почесываясь, пока тот не объявил, что за взятие крепостной двери им тут же выплатят по сто кладней. Так они ее с разбегу без тарана и снесли…

— Ну? – иронически поинтересовалась я, когда Ховел, устав меня благодарить, вышел из столовой. – И как ты собираешься ее уделывать? Неужели и впрямь одним плевком на месте положишь – чесночку там пожевав или святой водички хлебнув? А что, может сработать. Отвлечешь по крайней мере.

– Может, травануть ее чем? – Вал подозрительно заглянул в кружку, понюхал ее содержимое и, решившись, осушил одним глотком.

– Разве что ты за хвост подержишь, а я клизму с ядом поставлю. Иначе никак – если помнишь, последнюю пару дней она увлекается лечебным голоданием. Нет, лучше засаду устроить.

– А что, эта тварь только человечину жрет? – Тролль ткнул ножом в блюдо с колбасой, наколов три кружка разом.

– Нет, пару месяцев может обходиться другой пищей, даже растительной. Но потом неизбежно ослабеет и погибнет.

– Так, может, просто подождем? – цинично предложил наемник. – Либо она сама лапы откинет, либо проголодается и отраву схарчит!

– Или от старости околеет, – поддакнула я. – Не валяй дурака, напарничек, надо прикончить ее как можно скорее. Этой же ночью и займемся. Главное, хорошенько все продумать – второй попытки, боюсь, у нас не будет.

Ховел распахнул дверь по первому же стуку, встретив меня в синем шелковом халате, с тщательно уложенными волосами и алой розой наперевес, но его обворожительная улыбка тут же угасла – в комнату, бесцеремонно отпихнув его с дороги, шагнул Вал. Удивленно принюхавшись, тролль сморщил нос и раскатисто чихнул:

– Чем это здесь смердит, а?

На столе горела витая ароматическая свеча, стояли два высоких бокала и откупоренная бутылка вина.

– Вал, открой окно, – попросила я, гася свечу и заменяя ее пульсаром. – Господин Залесский, я же предупреждала, что навещу вас исключительно с целью поимки нацыги, а вы что тут устроили? Навоняли какой-то дрянью, у меня виски теперь ломит, как же я колдовать буду?

Ховел смутился и поплотнее запахнул халат.

– У вас уже есть план?

– Да. Мы посидим здесь до полуночи, а потом одинокая беззащитная девушка спустится вниз по лестнице, пересечет двор и неспешным прогулочным шагом пойдет к деревне, любуясь звездами и нюхая цветочки.

– А чем она собирается заниматься до полуночи? – проворковал Ховел, вновь обретая надежду.

– Да уж явно не окучиванием и без того развесистых рогов вашей дражайшей супруги, – фыркнула я. – Удивляюсь, как их еще на портретах не рисуют – для пущего сходства… Впрочем, попробуйте предложить этой отважной девушке пяток-другой кладней, может, она и согласится?

– Цыпа, ты чего?! – неподдельно возмутился тролль. – Совсем сбрендила?

– Почему бы и нет? Ты же сам говорил, что неприличных работенок не бывает. Главное, никому о них не рассказывать, – вкрадчиво напомнила я, предусмотрительно держась подальше от его тяжелой и уже занесенной лапы.

– А вам-то что за дело, любезный? – Судя по алчному блеску Ховеловых глаз, над казной госпожи Залесской в очередной раз нависла угроза растраты.

Тролль широко осклабился и вытащил из кармана парик, без зазрения совести позаимствованный нами из комнаты отсутствующей хозяйки. Энергично встряхнул, подняв облачко приторно пахнущей пудры, критически изучил на вытянутой руке.

– Мне-то как раз и дело, потому что одинокая беззащитная девушка – это я, а цыпа будет красться следом!

Ховел, уже позвякивавший монетками в кармане, поспешно отпрянул назад и, не оценив шутки, обиженно насупился.

Мы с Валом на всякий случай обшарили комнату, но ни в шкафах, ни под кроватью затаившихся нацыг не обнаружили. Не слишком огорчившись, я заперла дверь, а тролль снял куртку и прямо поверх кольчужки натянул веселенькое платье в мелкий цветочек (наученная горьким опытом, я не стала обещать кухарке вернуть его в целости и сохранности, а сразу сунула женщине пару серебряных монет). Не сказать, чтобы оно оказалось как по Валу сшито, но ширина успешно перешла в длину, и движений оно не стесняло.

Ховел крутился вокруг, причитая:

– Какой позор! Неужели она поверит, что я мог польститься на… такое?

Прямо сказать, при близком рассмотрении юной прелестницы нацыгу могло и стошнить. Девица из Вала вышла да редкость непривлекательная– высоченная, сутулая и горбатая из-за висящего за спиной, под платьем, меча. Особую пикантность образу придавала небритая, паскудно ухмыляющаяся троллья рожа в обрамлении длинных светлых локонов.

– Ховел, прекратите ныть! – не выдержала я. – Какая вам разница, что подумает о вас нацыга? Или вы и ее вознамерились пригласить на романтический ужин при свечах? Если вам так уж хочется стенать, делайте это сладострастно, пусть нацыга не сомневается в царящем за дверью разврате!

Но сладострастно стенать Ховел отказался наотрез, и убеждением нацыга пришлось заняться мне. Вал, распускавший ворот платья до неприличной глубины, чтобы тот не мешал выхватывать меч, на минутку замер, прислушался и задумчиво изрек:

– Ну, ранней весной под окнами такие вопли – обычное дело, но посередь лета и испугаться недолго – то ли режут кого, то ли душат…

Я обиженно замолчала. Окно, кстати, на всякий случай закрыла. Запах уже выветрился, и мне не хотелось привлекать излишнее внимание нежити одиноким пятнышком света. Сомневаюсь, конечно, что в него с зубовным скрежетом ринутся «сотенные косяки нетопырей», но у большинства ночных тварей тонкий слух и острые когти, вполне пригодные для карабканья по отвесным стенам. Хотя бы из чистого любопытства, а там – кто знает…

– Ну что, цыпа, готова? – Тролль в последний раз одернул платье и шагнул к двери. У меня предательски заныло внизу живота.