Глаз дракона - Маккефри Энн - Страница 59

Это, по сути дела, было первым обнадеживающим знаком. Он попытался представить, насколько это может влиять на отношение Дебры к нему. Делая портрет очередного всадника, он как бы невзначай расспрашивал свою модель о жизни. Оказалось, что дракон может говорить не только со своим всадником, но и с другими людьми, если он или она этого хотят. По какой причине — это ведомо лишь самим драконам, и всадникам они этого обычно не рассказывают. Но иногда — бывает. Никто из других дракончиков, даже зеленых, с которыми Иантайн был очень хорошо знаком, не говорил с ним. Только Морат'а. Но эта зеленая — самая большая из своей кладки — никогда не объясняла, почему выбрала его. А Иантайн не спрашивал. Он просто был чрезвычайно польщен тем, что она вообще с ним разговаривает.

Раз она попросила показать ей его наброски. Он отметил, как страницы отражаются в каждой фасетке ее глаз. Они были тогда сине-зелеными — их нормальный цвет — и медленно вращались.

— Ты что-нибудь видишь?

«Да. Образы. Ты переносишь образы на бумагу в этой самой штукой, что у тебя в руке?»

— Да.

Сколько может видеть дракон? И как? Наверное, подумал Иантайн, фасетчатые глаза очень кстати, когда повсюду валятся Нити, во всех направлениях. А поскольку драконий глаз немного выпирает из глазницы, он может видеть и то, что над головой. Хорошее устройство. Но ведь и сами драконы были созданы, сделаны, хотя сейчас никто ничего не понимает в генной инженерии. Одно дело — вывести новую породу для определенных целей, но создать совершенно новое животное, начав с одной-единственной клетки?

— Тебе нравится вот этот рисунок, где Дебра смазывает тебя маслом? — Он постучал карандашом по рисунку, который сделал нынче утром.

«Очень похоже на Дебру. А на меня?» — с жалобным удивлением спросила Морат'а своим контральто. Только тогда Иантайн понял, что дракончик говорит у него в голове таким же голосом, как и ее всадница. Но это вполне логично, раз уж они неразделимы.

Неразделимы! Вот что больше всего терзало его. Он знал, что всегда будет любить Дебру, но та любовь, которая достанется ему после Морат'ы, вряд ли будет равна его преданности. А должна ли она быть такой же? В конце концов полностью он отдается лишь своей работе. Так что вправе ли он винить девушку за ее целеустремленность? Однако есть разница между любовью к Дракону и к живописи. Или нет?

«Может, оно и хорошо, — подумал он, засовывая карандаш за ухо, — что новый Оборот ему придется провести в Бендене. Может, если Дебра и Морат'а окажутся Далеко от него и он перестанет видеть их каждый день, то и из сердца они тоже уйдут? Тогда и новое назначение принять будет легче».

— А твой наряд для праздника уже готов? Может, погладить там или что? — спросил Леополь с тоской в голосе.

— Да ты же вчера уже его погладил, а я его еще не помял, — ответил он, взъерошив густые волосы мальчугана, и, обняв за плечи, повел на кухню. — Пойдем поедим.

— Там почти ничего нет, — брюзгливо сказал он. — Все к вечеру готовятся.

— Они всю неделю готовятся, — ответил Иантайн. — Но холодное мясо и хлеб наверняка найдутся.

— Ха!

Иантайн заметил, однако, что Леополь не преминул быстро соорудить себе пару бутербродов, принес пару чашек супа и два яблока. Да и ел он с аппетитом, хотя запахи, исходившие из печей, — а все печи были задействованы, — были куда более аппетитными, чем их обед. Художник твердо решил, что нынче вечером оттянется по полной программе.

И тут Леополь, выкатив от возбуждения глаза, выскочил из-за стола:

— Смотри! Смотри! Музыканты!

Выглянув наружу, Иантайн увидел, как они слезают на землю со спин десятка драконов. Музыканты смеялись и громко перекликались, пока их инструменты осторожно спускали вниз. Величественно вышла Тиша в сопровождении помощниц, и вскоре все уже были в пещере, и им подали обед куда более изысканный, чем суп с бутербродами. Леополь был, конечно, в гуще толпы, плут этакий, и заодно добыл огромный кусок торта с глазурью. Иантайн нашел подходящее место у стены, заточил ножом карандаш и открыл альбом. Это была сценка, достойная Запечатления. Если он нарисует их сейчас, то вечером сможет слушать музыку без зуда в руках. Работая над рисунком, он вдруг осознал, что Телгар пригласил лучших музыкантов, вызвав их для празднования Окончания Оборота даже из холдов, где они сейчас работали по контракту. Надо закончить до концерта, и хватит на сегодня!

Конечно, он не успел. Но ведь невозможно было не зарисовать самые волнующие моменты и сцены. Ему не хотелось откладывать альбом, чтобы никто ненароком не заглянул. И музыку он тоже не мог слушать спокойно. Зато его руки были заняты, и ему не надо было удерживаться от того, чтобы обнять Дебру за плечи или пожать ей руку. Рисование отчасти извиняло его, когда он ненароком наступал ей на ногу или слишком близко наклонялся. В конце концов он был занят так, что никого вокруг не замечал.

Если бы Дебре это показалось неприятным или раздражающим, она вполне могла бы отодвинуться. Но она похоже, была не против, если он порой на нее наваливался, пытаясь что-то рассмотреть. На деле-то он прекрасно сознавал, что она сидит рядом, и чувствовал новый цветочный аромат, которым она пользовалась и который можно было сравнить только с «ароматом» ее нового очаровательного бледно-зеленого платья. Зеленый был ее цветом, и она наверняка это знала — нежный зеленый, цвет молодой листвы, который так подчеркивал цвет ее лица. Анжи сказала ему, что Дебра будет на празднике в зеленом, поэтому он купил себе рубаху темно-зеленого цвета, чтобы они могли составить пару. Ему нравилось, как она укладывала вокруг головы свои длинные рыжие косы, переплетая их бледно-зелеными лентами, свисавшими ей на спину. У нее даже туфельки были зеленые. Интересно, будет ли еще и танцевальная музыка? Обычно на Празднике Окончания Оборота Устраивали танцы. Но, может, сегодня их и не будет, поскольку в первую очередь — «Сюита Высадки». Он наклонился, чтобы попросить ее оставить для него пару танцев, но она приложила палец к губам.

— Ты тоже послушай, Иан, — тихо прошептала она, прижимая его альбом. — Слова и музыка просто бесподобны.

Иантайн снова посмотрел на сцену и только сейчас осознал, что происходит. Неужто он настолько поглощен обществом Дебры, когда близ нее нет Морат'ы?

«А я здесь. Я тоже слушаю».

Он чуть не подпрыгнул, внезапно услышав голос зеленого дракончика. Сглотнул. Неужто Морат'а всегда будет читать его мысли?

Он еще раз мысленно задал этот вопрос, на сей о более громко. Ответа не было. Возможно, потому, что и ответить было нечего? Или потому, что ответ был слишком очевиден?

Однако Морат'а вроде бы совсем не волновалась из-за его близости к Дебре. Похоже, ей нравилось слушать. Драконы любят музыку.

Он оглянулся на чашу Вейра. Вдоль восточной стены сверкало множество пар драконьих глаз, похожих на круглые сине-зеленые фонарики. Они светились и под стеной и на верхней кромке. Драконы сидели и слушали музыку.

Тогда и он наконец вслушался и ощутил, как его затягивает в разворачивающуюся перед ним драму, хотя эту историю он знал с детства. Музыканты назвали это «Сюитой Высадки», и сейчас звучали слова о том, как люди покидали огромные корабли колонии в последний раз. Пронзительный момент — и высокий тенор запел прощальную благодарность кораблям, которые вечно будут летать по орбите над Посадочной площадкой. Их коридоры теперь пусты, мостики покинуты, а в опустевших отсеках гуляет гулкое эхо. Тенор, великолепно выдерживая дыхание, дал угаснуть последним нотам, как будто его голос таял в огромном пространстве между кораблями и планетой.

Последовала почтительная пауза, потом обрушился гром рукоплесканий, которые солист действительно заслужил. Иантайн быстро нарисовал его, кланяющегося зрителям, прежде чем снова вернуться в ряды хора.

— Ой, как здорово, Иан! Он был великолепен, — сказала Дебра, вытягивая шею, чтобы посмотреть, что он делает. — Он будет очень рад, что ты его нарисовал! Иантайн в этом усомнился, однако улыбнулся в ответ, хотя и ощутил укол зависти, поскольку Дебра сейчас думала не о нем.