Докричаться до мира - Демченко Оксана Б. - Страница 110

Тиэрто прав, дар тут – как капля воды над пожаром. Дома я бы попробовала попросить мир и Великого. Отсюда до них очень далеко.

И тогда проснулась и включилась в дело стая. Лайл говорил, что мы – ее часть, но я не понимала, насколько. Я вообще ничего не понимала из того, что он мне говорил. Даже самого простого, что они именно стая, единое существо в самые трудные минуты. Они стая, а Первый – вожак. Волвеки не просто приходили день за днем, взрослые, дети и старики, не зря приносили совсем маленьких и смотрели на меня и Яли, вслушивались в айри, ощущали и принимали нас. Волвеки запоминали, осознавали, роднились.

Первым я ощутила Лайла, потом с большим удивлением Сидду – надо же, я и не углядела, а у брусы-то настоящий дар. Вот и Йялл, Рила, Ринк, проснувшаяся Яли, Тарин, Мара, Тимрэ, Лэл, Сай, Бит, Рой, даже Эйм-Хо, – приходили все новые, постепенно тормозя стену огня и делая ее все ниже и слабее… Они стояли, и в выгоревшей части степи, вокруг каждого сохранялся крошечный кусочек зелени. Очень маленький, слишком. Отчаяние затопило мое сознание и я крикнула, уже не понимая, кого прошу и о чем, просто это было невыносимо тяжело – потерять то, что мы, все вместе, терять не желали. И уже почти спасли, нам совсем немного не хватало сил и времени.

Когда Йялл позвал на помощь, он не услышал ответа. Все досталось мне – и обморок с нервным истощением, и головная боль, и слепок его отчаяния и памяти. Теперь было иначе, пришел именно ответ – сила, и очень разная. Та, которую породил мир залитой светом четырех лун пустыни, не могла пока возродить умирающих, но она погасила огонь. Остальное доделала другая, куда более привычная мне и совсем незнакомая волвекам. У нее едва ли получилось бы гасить пожар, но выращивать живое удалось отменно, и вдвоем они справились.

Я открыла глаза в оглушительной тишине, между двумя ударами сердца – до прошлого был пожар, а со следующим мир станет обычным и чудо иссякнет. Звенящего в ушах беззвучия мне хватило, чтобы понять – те, кто в прошлый миг были айри, меняются, но они по-прежнему здесь.

Потом вырос звук испуганного дыхания Яли, вернулись шорохи ночного корабля, слабый фон работы приборов, движение воздуха в комнате, дальний стук дверей. Мучительно болели руки, спина отказывалась оставаться прямой, ноги стали киселем и потекли, роняя меня на замечательно ровный и надежный пол, очень темный и упругий, затягивающий в себя. Сила ушла, я стала ее пустой, дряблой оболочкой, слабой и уже бесполезной. Следующий удар сердца выключил свет.

Ненадолго.

Они уже знали, что меня надо отпаивать водой и даже заранее оставили емкости в парке – там деревья, там воздух живой. Конечно, не родник Утреннего бора, но куда лучше корабельной безвкусицы. Я пила, вяло изучая плывущие перед глазами клочья редеющего сумрака. Рядом ощущалось так много знакомых, что сознанию стало тесно. Они шумели, и довольно громко. Не громче плачущей и причитающей от запоздалого ужаса Яли, но куда более бодро и разнообразно. Они уже знали, что все хорошо.

Советовали: полить меня с головы до ног – воды много, вдруг я, пока не очнулась, скажу что-то новенькое из числа фраз, хоть и не принятых в приличном обществе, но отменно звучных и занятных; дать глупой Яли пряник, который вчера испекла Мара – тогда будет хоть не зря рыдать, такое кулинарное чудо достойно самых горьких слез; выгнать совместными усилиями Йялла и позволить всем утешать его очаровательную сестру по очереди; пнуть ногой Тиэрто – ну что он там возится и мычит; дать в руки Тимрэ венчик, пусть не только бесполезно дрожит, но и взбивает сливки, уже утро на подходе, есть всем зверски хочется…

До чего же свою некогда серьезную стаю распустил вожак! Кстати, где он-то? Сидит, держит меня за руку и смотрит очень серьезно. Он лучше прочих сознает, что мы справились и теперь точно все доберемся домой. И счастлив – он же обещал, что больше никто не умрет.

Тиэрто устало рухнул на мою передвижную кровать, сминая руку. Сердито привстал и отпихнул меня в сторону.

– Ничего не понимаю! – пояснил он свое раздражение. – Говорила мне эта синюшная, что дар не моделируется. И что? Ладно бы дар! Весь процесс идет спонтанно, разброс значений не соответствует заданным рамкам, если наскоро, не оценивая многомерную подвижную матрицу, рассматривать ряд динамических…

– Мы уже давно поняли, что ты умный, – усмехнулся Лайл лениво. – Так что давай попроще-покороче, для диких. Сидде печь большой пирог или очень большой?

– Очень! – буркнул Тиэрто. – Они проскочили ту фазу, которая обычно длится до недели и всегда приводит к гибели. Последняя не опасна, оба просто будут спать и меняться, точнее, настраивать себя под новое тело. Сколько – не знаю. Уже не берусь прогнозировать… неделю, две, три. Сидеть тут бессмысленно. О скором пробуждении станет известно минимум за три часа, я наладил оповещение.

– Ник, ты живая?

– Смотря для чего, – лежать было приятно и удобно.

– Помоги Сидде с пирогом, а? Они же все отравительницы, наши волчицы, – сморщился Первый. – А девочка уже так устала одна готовить на стаю! Мы очень много едим. Завтра я займусь рационом и нагрузками. Йялл с трудом в двери пролезает, ты заметила?

И я пошла помогать. Тем более, у меня много причин поговорить с Сиддой. Вот уж кто полон сюрпризов! Тихая наша, домашняя, в себе неуверенная. Кому они кричали вдвоем с мужем? И ведь докричались, значит, знали, что делали. Ага, вот и Йялл, одет, подтянут, бодр. В старой майке для кухонных работ, словно заранее знал о ночном событии, наш лучший тестомес. Сидда не любит доверять машинам работу в важных случаях. Этот пирог – очень большой и угрожающе важный, будут вдвоем с Ринком потеть. Хм, а семейка Третьего мне ничего не скажет, знакомые переглядушки. К тому же впереди кухня, там замерла в почтительном ожидании толпа помощников и помощниц. Я фыркнула, рассмотрев торжественного Ринка с выглаженным хрустящим передничком Сидды на вытянутых руках и гордого Сая с ее белым поварским колпаком. Оба усердно кланялись и восхищенно вздыхали: Шеф идет! Сама, стройтесь, а то оставит без добавки!

Лайл меня включил в борьбу за пропитание явно не ради пользы дела, а для профилактики самокопания и нервомотания. Ну и прав, спасибо ему.

У капсул остался Тимрэ, пусть он переживает, ему это на пользу. Выходя, я видела: недоверчиво смотрел на приборы, молчал и сиял детской улыбкой.

Лайл не ограничился пирогом. За завтраком он деловито развернул много раз склеенный по кромке и сложенный длинный листок – еще, еще и еще – почти до пола. И сообщил, что это краткий список моих обязанностей на неделю-две. Или три, если не управлюсь. Писали все, будь проклята недавно обретенная поголовная грамотность волвеков!

Вверху значились пилотские кресла «Птенца», которые предстояло оттуда изъять и передать инженерам-айри вместе с информацией по совместимости технологий для установки в «Тор-а-Мире». Далее – обучение новых пилотов, в группу подался тот же неугомонный Йялл – а где обходилось новое дело без него, прирожденного разведчика? И, само собой, его любимый «враг». Потом следовали курсы для одаренных, тут и не откажешься, особенно теперь.

Зато ниже – разными почерками – просто ужас!

Рила настаивала на ее обучении передвижению в «тех жутких необычных туфлях».

Ниса требовала себе платье – и со шлейфом, понятно, Сай просил для нее того же и самого лучшего, волки со своими обожаемыми женщинами спорить не умеют.

Ринк желал возобновить тренировки и одолеть Третьего.

Нимар требовал побеседовать с ним на тему истории искусства Релата. Еще он нуждался в особом сорте пластика, не подверженного старению и полупрозрачного: Риан дал все вводные, а работу по синтезу повесил на меня.

Бит – вот уж от кого не ожидала, такая серьезная пожилая женщина – настаивала на удалении почти незаметной седины с волос и «уродующего ее лицо страшного шрама». Видела я его, пол-сантиметра, не больше, и рассмотреть удается с большим трудом. Выходит, кто-то рассмотрел… Еще неделя – и она потребует шлейф, уж точно.