Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Маккалоу Колин - Тим Тим

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тим - Маккалоу Колин - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

— Да, пожалуйста, миссис Паркер — улыбаясь, сказал вежливо Тим.

— Ладно, полагаю выбора-то у меня нет, если хочу чтобы до выходных закончили работу. Посиди, милок, пока закипит чайник.

Двигалась по кухне она небрежно, темные с сильной проседью волосы были уложены старомодными волнами, ситцевое домашнее платье с яркими малиновыми и желтыми цветами обтягивало фигуру без корсета.

— Хочешь печеньица, милок? — спросила она, протягивая ему коробку. — Есть обливное, шоколадное, возьми.

— Да, спасибо, миссис Паркер, — улыбнулся Тим, засунул руку в коробку и, пошарив там, вытащил липкое шоколадное печенье.

Он молча сидел на стуле, пока старушенция, взяв у него коробку с припасами, всыпала заварку в чайник. Когда закипел котел, она влила в огромный чайник кипяток, наполовину заполнив его, и опять поставила котел на огонь. Тим расставил на кухонном столе эмалированные кружки, бутылку молока и большую сахарницу.

— На, дружок, вытри-ка руки полотенцем, будь добр, — попросила старушенция, когда увидела, что Тим оставил шоколадное пятно на краешке стола.

Она подошла к двери на задний двор, высунула голову и завопила: «Перекур!». Тим налил себе в кружку черного, как уголь, чая без молока и затем стал сыпать в нее сахар, пока жидкость не полилась через край. Старушенция опять заквохтала: — Боже, куда тебе столько? — Она улыбнулась ему снисходительно. — От этих хапуг я бы не потерпела такого. Ну, а от тебя уж ладно. Ты ведь иначе не можешь, да, милок?

Тим ласково улыбнулся ей, взял кружку и понес ее на улицу, а остальные мужчины стали заходить на кухню.

Они ели позади дома, как раз там, где начинался только что возведенный флигель. Это было тенистое место, в стороне от мусорных бачков, и мух там было немного. Каждый соорудил себе из кирпичей местечко, чтобы присесть и поесть. Лавры, которые разделяли задние дворы мисс Хортон и миссис Паркер, окружали их густой тенью, и здесь было приятно отдохнуть после работы на палящем солнце. Каждый сидел с кружкой чая в одной руке и пакетом с едой в другой, протянув ноги и отмахиваясь от мух.

Поскольку они начинали работу в семь и заканчивали в три часа, этот утренний перерыв бывал в девять, за ним в одиннадцать тридцать следовал ланч. Традиционно этот девяти часовой перерыв назывался «перекур» и продолжался около получаса. Они занимались тяжелой физической работой и аппетит у них был прекрасный, однако это никак не сказывалось на их довольно худых, мускулистых телах. День каждого мужчины начинался где-то в половине шестого с завтрака, состоящего из овсяной каши, отбивных или сосисок с яичницей из двух-трех яиц, нескольких чашек чая и ломтиков тоста. Во время «перекура» они поглощали приготовленные дома бутерброды и куски кекса, а на ланч было то же самое, только в двойном размере. Днем перерывов не было. В три часа они уходили, спрятав рабочие шорты в коричневые сумки, напоминающие медицинский саквояж. Направляясь в паб, они вновь были одеты в рубашки с открытым воротом и тонкие хлопчатобумажные брюки.

Каждый день, неизбежно, все они шли в паб. В этом гудящем, похожем на отхожее место помещении они могли расслабиться, закинув ногу на ограждение в баре, держа в руке большущую, наполненную до краев кружку пива, болтая с товарищами по работе и приятелями и слегка флиртуя с грубоватыми барменшами. Возвращение домой переносило их совсем в другой мир, где мелочные семейные заботы окружали их плотным кольцом.

В это утро, когда они уселись на перекур, в их настроении чувствовалось какое-то напряженное ожидание. Мик Девин и его дружок Билл Несмит сидели рядом, прислонившись спинами к забору. Кружки стояли у их ног, а на коленях лежала еда. Гарри Маркхэм и Джим Ирвин расположились напротив, а Тим Мелвил занял место ближе всего к кухонной двери дома старушенции, чтобы, если попросят сбегать и принести или унести, что кому понадобится. Как младший в бригаде он был у всех на посылках.

В документах его должность называлась «строительный чернорабочий», и в этой должности он проработал у Гарри десять из своих двадцати пяти лет, так и не получив повышения.

— Эй, Тим, с чем это у тебя сэндвичи сегодня? — спросил Мик, подмигивая остальным.

— Как всегда, Мик, с джемом, — ответил Тим, протягивая ему неровно отрезанный ломоть с толстым слоем янтарного джема, стекающего по краям.

— И какой это джем? — настаивал Мик, осматривая свой сэндвич неодобрительно.

— Да абрикосовый, я думаю.

— Хочешь махнемся? У меня сосиски.

Лицо Тима вспыхнуло от удовольствия:

— Сосиски? О, я люблю сэндвичи с сосисками. Я согласен!

Обмен был произведен. Мик запустил зубы в сэндвич с абрикосовым джемом, а Тим, не замечая ухмыляющихся вокруг лиц, в несколько укусов расправился с сэндвичем с сосиской. Он приготовился доесть последний кусок, когда Мик, трясясь от сдавленного смеха, схватил его за запястье.

Голубые глаза вопросительно и беспомощно по-детски взглянули на Мика, в них показался страх.

— В чем дело, Мик? — спросил он.

— Этой чертовой сосиски и не видно было, приятель. Или ты так быстро проглотил, что и не заметил?

Крохотная морщинка с левой стороны опять появилась, когда Тим закрыл рот и посмотрел на Мика, предчувствуя неладное.

— Все в порядке, Мик, — сказал он медленно. — Вкус был немного странный, но все в порядке.

Мик покатился со смеху и за ним все остальные начали корчиться от смеха, слезы текли по щекам, руки хлопали по бедрам, рты хватали воздух.

— Ой, Тим, ну ты даешь! Гарри думает, что ты стоишь шестьдесят центов на доллар. А я говорил — не больше, чем десять и вижу, что был прав. Больше десяти центов на доллар за тебя не дать.

— В чем дело, — спросил Тим, ничего не понимая. — Что я сделал? Я знаю, что на целый доллар я не потяну, честно, Мик!

— Если в твоем сэндвиче была не сосиска, Тим, так что же там было? — со смехом спросил Мик.

— Ну, не знаю. — Тим сдвинул от напряжения свои золотистые брови. — Не знаю. Вкус какой-то другой.

— Ну так рассмотри хорошенько остатний кусочек!

Красивые руки Тима начали неловко возиться с кусочком сэндвича.

— Понюхай! — приказал Мик, оглядываясь и вытирая слезы тыльной стороной ладони.

Тим поднес кусочек к носу, ноздри его вздрагивали, затем опять положил хлеб и сидел в полном недоумении.

— Я не знаю, что это, — сказал он трогательно.

— Это экскремент, дурная ты голова! — ответил Мик с отвращением. — Ну ты и дурак! До сих пор не знаешь что это, хоть и понюхал?

— Экскремент? — повторил Тим, уставившись на Мика. — Что значит «экскремент», Мик?

Все повалились от нового приступа смеха, а Тим сидел и держал в пальцах остатки сэндвича, терпеливо ожидая, когда кончат смеяться и ответят ему.

— Экскремент, Тим мой мальчик, это большой жирный кусок говна! — провыл Мик.

Тим задрожал, глотнул, в ужасе отбросил хлеб и сжавшись сидел, ломая руки. Все быстро отодвинулись в сторону, думая, что его вырвет, но его не вырвало. Он просто сидел и смотрел на них, пораженный горем.

Это случилось опять. Он опять насмешил всех, сделав что-то глупое, но он не знал, что это и почему это смешно. Его отец говорил ему, что он должен быть всегда начеку. Он не был начеку, он просто с удовольствием ел сосиску, которая была вовсе не сосиской. Они говорят «кусок говна», но откуда ему знать, какого вкуса говно, если он никогда не ел его раньше? И что тут смешного? Он не понимал. Он так хотел понять, смеяться со всеми и понимать.

Его большие синие глаза наполнились слезами, лицо исказилось от горя и он начал громко, как ребенок, рыдать, ломая руки и стараясь отодвинуться от них подальше.

— Черт бы вас побрал, грязные скоты! — заорала старушенция, выскакивая из двери, как гарпия, желтые и малиновые цветы платья мелькали вокруг нее. Она подошла к Тиму, взяла его за руки, потянула, чтобы он встал, и с яростью посмотрела на присмиревших мужчин.

— Пойдем, милок, пойдем со мной, я дам тебе что-то вкусное, чтобы отбить эту мерзость, — успокаивала она его, похлопывая по рукам и поглаживая по голове.