Кредо. Антология - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 55

— Разумеется, — недовольно проворчал Удав. — Они постарались забросить свою долбаную «декларацию» во все информационные агентства, причем за полчаса до захвата базы. По всем доступным у нас голографическим каналам — истошные вопли, требуют спасать заложников… Операция, ясно, готовилась на Земле. Это всё. Что у вас?

— А сам не видишь? — совершенно справедливо огрызнулся Аурига: вся информация с наших БК передавалась через линию Планка прямиком в «Кидонию». — Хватит болтать, отбой.

— Отбой, — покорно согласился Удав и заглох.

В тоннеле тоже было темно — зачем зря расходовать энергию? Где-то наверху приглушенно грохотало, работа машин в цехах завода не прекращалась ни на минуту. Настроенный на поиск любых живых и механических объектов компьютер костюма успокаивал ежеминутными сводками: представляющих потенциальную опасность целей не обнаружено.

Шесть километров мы преодолели за полчаса абсолютно не напрягаясь — сила тяготения на Марсе меньше земной, а БК движений не стесняют. Остановились лишь на подходах к складу ремонтной техники, располагавшемуся под корпусом управления производством, где находились компьютеры, следившие за работой автономных предприятий за пределами Центрополиса.

Если смотреть на этот участок города сверху, то получалось, что важнейшие здания были выстроены рядом, в виде креста. В центре — администрация, справа и слева жилые блоки, под ними несколько бункеров «на всякий случай» в виде падения крупного метеорита или аварии ядерных реакторов. Ближе к Порту — комплекс Транспортного Контроля, диспетчерская вышка и ровный строй ангаров для техники.

Нашей основной задачей являлся молниеносный захват основного центра управления Центрополиса. Как только он перейдет в наши руки, один из андроидов подключится через оптоволоконный шунт к городскому «мозгу» и попытается взять управление базой на себя — искусственный интеллект биороботов лишь немногим уступает псевдоразуму, контролирующему город. Мы же постараемся или полностью ликвидировать противника своими силами, или (если террористов окажется слишком много) займем оборону вокруг важнейших центров и запросим немедленную помощь с Земли — десантный корабль, двигаясь со скоростью в 0,3 световой, окажется на орбите Марса максимум через час, Бибирев предупрежден о такой возможности, Удав постарался. Главное — продержаться до прибытия подкреплений!

— Здесь вентиляционная шахта. — Аурига постучал затянутым в перчатку кулаком по овальному люку. — Если верить схеме, она ведет на первый наземный уровень, к столовой здания управления производством… Капитан, теперь вы пойдете в арьергарде. Первыми наверху окажутся андроиды, мы временно на подхвате. Если верить биосканеру, живых существ крупнее мыши в радиусе ближайших двухсот метров нет, у нас имеется отличный шанс пробраться незаметно.

Искусственные люди во главе с Зигом исчезли в черноте шахты, за ними отправился Аурига со своими головорезами, потом Жайме и мой отряд. Я пошел последним, стараясь подниматься по приваренным к стенам вертикального тоннеля скобам максимально бесшумно. И все равно казалось, что мы производим грохота больше, чем целая танковая колонна.

Наконец появился яркий свет люминесцентных ламп — мы достигли первоначальной цели.

ИНТЕРМЕДИЯ

История капитана Казакова

…Разговор этот состоялся значительно позже, в августе месяце 2282 года, на борту «Франца-Иосифа». Вся наша развеселая компания тогда окончательно «переселилась» на Гермес — мое подразделение входило в состав вооруженного контингента союзников, а доктор Гильгоф вместе с Коленькой, Аней Белкиной и Луи Аркуром старательно делали вид, будто занимаются невероятно важным делом: поиском Чужаков.

К тому времени никаких успехов на данном поприще достигнуто не было, а потому мы ежевечернее собирались в главном салоне «Франца» — поужинать в обществе старых друзей, попить красного вина и, разумеется, поговорить об умном. Это занятие Вене Гильгофу никогда не приедалось, обсуждались любые темы, начиная от прикладной ксенобиологии до последних веяний в литературе и сравнительных характеристик бронетехники.

Доктор всегда был кладезем знаний в самых разных областях и теперь получил замечательную возможность удовлетворить свою страсть к разговорному жанру — лишь бы его слушали, возражали и давали Вене возможность генерировать новые идеи. Это была своего рода игра: Гильгоф выдвигает спорный тезис, все остальные начинают хором его опровергать, в результате долгого спора рождается истина. Тоже весьма спорная.

Так родилось множество самых невероятных теорий, некоторые из которых впоследствии получили неожиданное развитие и привели к весьма серьезным последствиям, но речь сейчас не о том.

С самого первого дня знакомства, случившегося два с лишним года назад, я воспринимал Вениамина Борисовича со всей серьезностью — маской «сумасшедшего ученого», которую постоянно носил доктор, меня не проведешь, и не таких персонажей встречали. Не спорю, маскировка у Гильгофа замечательная, человеку стороннему он покажется рассеянным балаболкой и холеричным представителем высоколобой элиты — настоящий персонаж комического фильма. Только черной ермолки академика на голове не хватает. Однако, если копнуть глубже, то под слоем «психологического камуфляжа» обнаружится истинная сущность нашего уважаемого доктора…

Знаете, какое прозвище дал Вене адмирал Бибирев? «Цезарь Борджиа». В устах руководителя самых значимых имперских спецслужб это звучит внушительно, поскольку уж кто-кто, а адмирал знает, с кем имеет дело, — он бы не стал держать в начальниках департамента биологической безопасности своей Конторы человека несерьезного! Доктор очень умен, невероятно хитер и, что самое главное, абсолютно предан общему делу. Насколько я знаю, Веня побывал во многих серьезнейших переделках, причем невзирая на свой сомнительный имидж Гильгоф всегда выходил победителем. Всегда.

— …По большому счету, в моей особе нет абсолютно ничего примечательного, — старательно прибеднялся доктор, когда мы сидели в салоне «Франца», потягивая коньячок. Остальные давно ушли спать, только мы, два полуночника, никак не могли угомониться. — Самый обыкновенный хомо сапиенс вульгарис, если угодно. Капитан, разве вам никогда не говорили, что ордена, звания и регалии отнюдь не красят человека? Вспомните хоть маршала Германа Геринга, бездарно просравшего, я извиняюсь, воздушную войну против авиации англо-американцев, которые методично и целенаправленно сносили с лица земли города Германии в последние годы Второй мировой… Парня не интересовало ничего, кроме усиления собственного влияния, новых чинов, побрякушек и ворованных произведений искусства. Человек с менталитетом за — жравшегося помещика не должен заниматься серьезным делом, а особенно — войной. Вспомните, что у немцев тогда были уникальнейшие разработки в области авиации, они первыми поставили на конвейер реактивные самолеты «Ме-262», которые были способны защитить страну от массовых бомбежек и таких ужасов, которые пережило — вернее, не пережило! — население Киля, Гамбурга или Дрездена. И что же? Благодаря недееспособности руководства самая передовая авиация мира просто перестала существовать. Прямо удивительно, как Третий Рейх сумел продержаться на исторической сцене целых двенадцать лет, — Гитлер держал вокруг себя редкостных тупиц!

— На наше счастье, — отозвался я. — В целом вы правы. Ордена и звания еще ничего не решают, главное — чтобы человек, их носящий, был на своем месте. И умел работать.

— Примеров того, когда человек «не на месте», можно привести сотни, — продолжил доктор. — Да что там сотни — миллионы! Может быть, я являюсь гениальным шахматистом, всю жизнь мечтал переставлять фигурки по доске и выигрывать мировые чемпионаты, ан нет — приходится корпеть над микроскопом в скучной лаборатории…

— Это вы про себя?

— Нет, конечно. Чисто умозрительный пример. Вот скажите, вам нравится служить в армии?

— Нравится. По-другому и быть не может! Если бы служба тяготила, я бы мигом подал рапорт — какая польза от нелюбимой работы?