Таймлесс. Сапфировая книга - Гир Керстин - Страница 60

— А волосы у неё рыжие, как у всех Монтроузов? Как и у твоих брата и сестры?

— Да, у всех, кроме меня, волосы действительно рыжие, — почему это его так интересует? — У моего отца были тёмные волосы.

— Все остальные женщины в Кругу Двенадцати — рыжеволосые. Ты об этом знала? До недавнего времени одного цвета волос было достаточно, чтобы заподозрить женщину в колдовстве и сжечь её на костре. Во всех культурах и во все времена магия одновременно пугала и притягивала людей. Именно поэтому я так углубился в её изучение. То, что знаешь досконально, не вызывает страха, — он наклонился ко мне и скрестил руки. — Особенно меня заинтересовала магия Древнего Востока. Я отправился в дальний путь, доехал до Индии и Китая, и там мне посчастливилось найти учителей, которые были рады поделиться своими знаниями. Меня посвятили в тайны Акаши-Хроники и научили многому из того, что не поддаётся разуму большинства жителей западного мира. Эти знания до сих пор заставляют рыцарей инквизиции совершать необдуманные поступки. Ничто не вселяет в человека больший ужас, чем осознание того, что Бог не далеко в небесах, а, напротив, всегда рядом с нами, — он посмотрел на меня изучающим взглядом, а затем улыбнулся. — Мне всегда любопытно вести с вами, детьми двадцать первого века, разговоры на щекотливые темы. Ересь вас не смущает и не пугает.

Ну как сказать. Может, она и пугала бы, знай мы, что она из себя представляет.

— Мудрецы Азии ушли далеко вперёд в своём духовном развитии, — сказал граф. — Например, маленькая… способность, которую я продемонстрировал тебе во время нашей прошлой встречи, была развита именно там, на Востоке. Моим наставником был монах тайного ордена, который живёт в глуши Гималайских гор. Он и его братья могут общаться друг с другом, не проронив ни слова, и они могут побеждать врагов, не пошевелив даже пальцем. Такова великая сила их духа.

— Да, очень полезное умение, — осторожно сказала я. Только бы он не решил продемонстрировать мне всё это ещё раз. — Кажется, вчера вечером вы испробовали свою способность на лорде Алестере.

— Ах, суаре, — он снова улыбнулся. — По моему отсчёту оно начнётся лишь завтра вечером. Как отрадно слышать, что мы действительно встретимся там с лордом Алестером. Оценил ли он моё маленькое представление?

— Вид у него был потрясённый, — ответила я. — Но не очень уж запуганный. Он сказал, что сделает всё, чтобы мы не появились на свет. И что-то ещё о дьявольских отродьях.

— Да, есть у него склонность к вызывающим пассажам, — сказал граф. — Никакого сравнения с его предком, контом ди Мадроне, мне нужно было бы убить его, когда выдалась такая возможность. Но я был тогда молод и наивен… во второй раз я такой ошибки не допущу. Даже если я не могу отправить его в могилу собственноручно. Дни лорда Алестера сочтены, и сколько бы людей он не собирал вокруг себя, и как бы не совершенствовался в фехтовании, это ему не поможет. Был бы я моложе, сам вызвал бы его на этот поединок. Но сейчас с этим заданием может справиться мой преемник. Успехи Гидеона в фехтовании достойны всяческих похвал.

Когда граф упомянул Гидеона, по телу моему разлилось приятное тепло. Я с трудом вспомнила, о чём именно он говорил, и при этом мне стало ещё теплее. Сама того не желая, я повернулась к двери.

— А куда он ушёл?

— Он отправился погулять, — вскользь заметил граф. — Этого времени как раз достаточно, чтобы навестить одну из милых юных дам, которая будет присутствовать на завтрашнем вечере. Она живёт совсем близко, если он поедет на карете, то через пару минут уже будет там.

Что-что?

— И часто он это делает?

Граф снова улыбнулся. Улыбка его была тёплой и дружелюбной, но за ней скрывалось нечто иное, я никак не могла уловить, что именно.

— Так близко они пока не знакомы. Я представил их друг другу совсем недавно. Она очень умная, молодая и привлекательная вдова, а я придерживаюсь того мнения, что общество такой дамы не может повредить молодому кавалеру.

Я была неспособна что-либо возразить, но, кажется, граф и не ждал ответа.

— Лавиния Ратленд относится к тому благословенному типу женщин, которым доставляет удовольствие делиться своим опытом, — сказал граф.

Да уж, прямо в точку. Сразу так о ней и подумала. Я сердито уставилась на собственные ладони, которые непроизвольно сжались в кулаки. Лавиния Ратленд, дама в зелёном платье.

Вот почему они так мило общались вчера вечером…

— У меня складывается впечатление, что ты под это описание не подходишь, — сказал граф мягким голосом.

Это уж точно. Нисколечко не подхожу.

Я с трудом подняла глаза на графа.

Он всё ещё улыбался этой мягкой тёплой улыбкой.

— Милая моя, с малых лет тебе стоит усвоить, что ни одна женщина не может обладать мужчиной. Женщины, которые пытаются так жить, обречены на одиночество и несчастье. Чем умнее женщина, тем раньше она начнёт считаться с природой мужчины.

Что за бред он несёт!

— О, но ты ещё, конечно, слишком молода, не правда ли? Мне кажется, ты выглядишь гораздо моложе, чем другие девочки твоего возраста, и ведёшь себя соответствующе. Возможно, ты влюбилась впервые в жизни…

— Нет, — пробормотала я.

Точно! Во всяком случае, раньше я никогда себя так не чувствовала. Мне никогда не было так головокружительно легко. Так ярко. Так необычно. Так больно. Так сладко.

Граф тихо засмеялся.

— Не стоит этого стыдиться. Я был бы разочарован, будь всё иначе.

На суаре он сказал то же самое, когда Гидеон начал играть на скрипке, а у меня на глазах выступили слёзы.

— Здесь не требуется слишком сложных умозаключений: женщина, которая действительно любит, не задумываясь, отдаст жизнь за своего любимого, — сказал граф. — Пожертвовала бы ты своей жизнью ради Гидеона?

Не думаю, что это хорошая идея.

— Я об этом как-то не думала, — смущённо сказала я.

Граф вздохнул.

— И это прискорбно. Благодаря сомнительному пособничеству твоей матери у вас с Гидеоном было не слишком много времени, чтобы пообщаться, но он успел сделать своё дело на удивление хорошо. Твои глаза излучают любовь. Любовь, и — ревность!

Какое такое дело?

— Предугадать поведение влюблённой женщины — проще простого. Контролировать женщину, которая в своих чувствах подчинена мужчине — сущий пустяк, — продолжал граф. — Я объяснил это Гидеону уже во время нашей первой встречи. Мне, конечно, очень жаль, что он столько усилий вложил в общение с твоей кузиной… как её имя? Шарлотта?

Я уставилась на него. У меня из головы почему-то никак не выходило видение бабушки Мэдди о рубиновом сердце, которое упало с высокой скалы и разбилось вдребезги. Как бы мне хотелось зажать себе уши и не слышать больше этого мягкого вкрадчивого голоса.

— В этих делах он ведёт себя гораздо утончённее, чем я в его возрасте, — сказал граф. — Следует также признать, что природа уже с рождения дала ему огромное преимущество. Что за тело — вылитый Адонис! Какое светлое одухотворённое лицо, какая смелость, какой талант! Возможно, девичьи сердца просто рассыпаются у его ног, и ему для этого не требуется шевелить даже пальцем.

Правда парализовала меня. Всё, что Гидеон говорил и делал, все его нежные прикосновения, поцелуи и признания, нужны были только для того, чтобы я по уши в него влюбилась, как это уже произошло с Шарлоттой. Чтобы меня легче было держать под контролем.

И тут граф тоже оказался прав: особенно сильно стараться Гидеону не пришлось. Моё глупое маленькое девичье сердце само упало к его ногам.

В голове у меня совершенно ясно вырисовывалась картина: величественный лев у края пропасти приближается к рубиновому сердцу и лапой сбрасывает его вниз. Как в замедленной съемке сердце падает и разбивается на тысячи маленьких капель крови.

— Слышала ли ты, как он играет на скрипке? Если нет, я постараюсь исправить это упущение. Музыка более других искусств призвана покорять дамские сердца, — граф мечтательно закатил глаза. — Казанова тоже с успехом пользовался этими приёмами: музыкой и сочинительством.