Миры Империума - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 64

— И у вас тоже так бывает, сэр? — просияла она.— Я и сама такая забывчивая. Порой думаю, что должна была что-то сделать, а вот что?.. Да только настоящий месмерист стоит очень дорого, а что до всех этих знахарей...

— Так что же матушка Гудвилл? Она живет неподалеку?

— На другом конце деревни, сэр. Но вам я бы ее не советовала. Не такому образованному джентльмену, как вы. Домик у нее больно простой, да и сама старуха нашей деревне славы не прибавляет. Неряха она, сэр... никакого чувства стиля. А что до одежды...

— Я не слишком придирчив, Ганвор. Вы отведете меня к ней?

— Да ее и сюда вызвать можно, сэр, если уж вы так настаиваете. Но вот в Илинге имеется дипломированный мастер-месмерист, всего час дилижансом...

— Думаю, сойдет и матушка Гудвилл. Как быстро вы сможете ее сюда доставить?

— Я пошлю Ингалиль. Но если вам не к спеху, сэр, позвольте мне позвать ее после ужина. Я только что гуся в печку сунула, и пироги как раз подрумяниваются...

— После ужина будет в самый раз. Сделаю-ка я еще несколько кругов по саду да нагуляю аппетит, достойный вашей стряпни.

После второго куска черничного пирога, обмазанного сливками, такими густыми, что перевернись горшок, они бы оттуда нипочем не вытекли, после еще одной кружки свежемолотого кофе и изрядного глотка коньяку, аромат которого приобретается лишь за сто лет, проведенных в темном погребе, я запалил нью-орлеанскую сигару и наблюдал, как Хильда и Ганвор зажигают масляные лампы в гостиной. Послышался робкий стук в дверь, и Ингалиль, кухонная девчонка, просунула внутрь свою мордашку.

— Старая ведьма здесь,— пискнула она.— Ганвор, она трубку курит. У нее там, наверное, измельченные внутренности саламандры.

— Она ж услышит тебя, негодница,— прицыкнула на нее Хильда.— Скажи ей, пусть подождет, пока господа не позовут...

Ингалиль взвизгнула и отскочила, а мимо нее протиснулась согбенная древняя старуха в шляпе с опущенными полями. Изъеденная временем рука сжимала кривую палку. Живые черные глаза, быстро скользнув по всему помещению, сосредоточились на мне. Я уставился в ответ, отметив боковым зрением шишковатый нос, беззубые десны, торчащий подбородок и свисающую вдоль запавшей щеки белую прядь. Трубки я не увидел, но у меня на глазах старуха выпустила из ноздрей последнюю порцию дыма.

— Кому тут требуется целительное прикосновение матушки Гудвилл? — проскрипела она.— Ну конечно, вам, сэр. Вам, проделавшему такой странный долгий путь... и которому предстоит еще более странный и долгий...

— Брось, я ж тебе говорила, что это новый джентльмен,— влезла Ингалиль. — А что в корзинке?

Она протянула руку, собираясь приподнять уголок клетчатой красно-белой ткани, прикрывающей корзину, и взвизгнула, когда клюка треснула ее по костяшкам пальцев.

— Следи за манерами, милочка,— ласково пропела матушка Гудвилл.

Она зашаркала к креслу, плюхнулась в него и поставила корзинку на пол у ног.

— Итак, матушка Гудвилл,— взволнованно начала Ганвор,— этому господину нужна от вас только незначительная помощь в...

— Он хотел бы отодвинуть завесу прошлого, чтобы яснее читать в будущем,— проскрипела карга.— И он хорошо сделал, что позвал старую матушку Гудвилл. Ну-с...— Тон ее сделался резче.— Если нальешь мне глоточек, Ганвор, чтобы я немного восстановила силы... А потом вам всем придется выметаться — кроме милорда, нового джентльмена, разумеется.— Она ухмыльнулась в мою сторону, словно хищная птица.

— Меня не интересует будущее...— начал я.

— Не интересует, сэр? — Старуха закивала, как будто соглашаясь.— Тогда вы странный смертный...

— Но мне нужно вспомнить некоторые вещи,— продолжал я, игнорируя ее рекламные ходы.— Может, под легким гипнозом я смогу...

— Итак, стало быть, это в прошлое вы хотели бы заглянуть, как я поняла,— невозмутимо подхватила старуха.

Ганвор, звякнув посудой в буфете, протянула гостье стакан, затем занялась уборкой тарелок со стола. Ингалиль и Хильда молча трудились рядом с ней.

Матушка Гудвилл почмокала губами над коньяком и махнула несоразмерно большой, испещренной бурыми пятнами ладонью.

— Прочь, мои цыплятки, быстро! — проквакала она.— Я чувствую, на меня снисходит дух! Сила струится в завихрениях звездных полей! Странные видения перемешиваются, словно призрачные змеи в котле! Что это? Что это?!

Ай, и впрямь любопытные вещи нашептывают мне нынче духи...

— Болтовню о духах можешь пропустить,— фыркнула Хильда.— Мистеру Баярду нужно от тебя только...

— Займись лучше своими делами, девочка,— рявкнула старуха.— А не то я нашлю на тебя такую судорогу, что даже самый распрекрасный деревенский хахаль по эту сторону Багдада не сможет развести в стороны твои коленки! Все! Брысь!

Женщины вылетели вон, а ведьма повернулась ко мне,

— Теперь к делу, сэр.— Она перешла на вкрадчивый тон. — Что вы готовы пожертвовать бедной старухе за горсть утраченных воспоминаний? Позабыли ли вы любимую, или восторги юности, или ключ к счастью, узренный однажды и исчезнувший навеки?

Я с улыбкой смотрел на нее.

— Вы получите хорошую плату, только давайте пропустим остальную часть болтовни. Лучше сразу перейдем к сути дела. У меня есть основания полагать, что я подвергся искусственно вызванной амнезии. Вероятно, в результате постгипнотического внушения. Я хочу, чтобы вы меня загипнотизировали и посмотрели, нельзя ли снять блок.

Матушка Гудвилл подалась вперед и вперила в меня острый взгляд.

— В вас есть нечто странное... нечто, что я никак не могу распознать. Словно бы ваши глаза устремлены на горизонты, невидимые другим людям...

— Допустим, я странный персонаж, но, надеюсь, не настолько странный, чтобы меня нельзя было загипнотизировать или, если вам будет угодно, зачаровать.

— Ты говоришь, кто-то копался у тебя в голове и забрал твои воспоминания. Кому могло понадобиться проделать с тобой подобную вещь, парень, и почему?

— Возможно, если у вас все получится, я смогу это выяснить.

Она коротко кивнула.

— Я слышала о таких вещах. Заклятие тьмы, налагаемое при свете кроваво-красной луны...

— Матушка Гудвилл, — перебил я,— давайте четко договоримся: при каждом упоминании заклятий, магии, темных сил или рождественских гусей плата снижается. Меня интересует чисто научный месмеризм. Хорошо?

— Что, господин хороший?  Уж не собираетесь ли вы учить Повелительницу Тьмы ее ремеслу?!

Формальности начинали меня утомлять.

— Может, мы лучше просто забудем об этой затее? — Я сунул руку в карман за монетой.— Я, наверное, ошибся...

— Стало быть, вы хотите сказать, что матушка Гудвилл мошенница? — Голос ведьмы зазвучал подозрительно мягко.

Взглянув на нее, я заметил искру, полыхнувшую в черных и ярких, как полированные опалы, глазах.

— Уж не думаете ли вы, что старуха явилась, чтобы сыграть с вами шутку, чтобы перехитрить вас, чтобы надуть, как неоперившегося птенца, чтобы...— Она все бормотала, и голос ее доносился теперь издалека, словно приливная волна рокотала в прибрежном гроте, отдаваясь эхом, эхом...

— ...десять!

Я резко открыл глаза. Женщина с бледным, почти красивым лицом, задумчиво опершись на локоть, смотрела на меня. В руке она держала сигарету. Темные волосы были собраны на затылке в тугой узел. Простая белая блуза, расстегнутая у ворота, открывала сильную грациозную шею. На лбу лежал единственный непослушный локон.

Я обвел глазами комнату. Снаружи уже стемнело. Где-то громко тикали часы.

— Что случилось со старой каргой? — брякнул я.

Женщина, едва заметно улыбнувшись, махнула ухоженной рукой на черный плащ, свисавший со спинки соседнего стула, и прислоненную к нему корявую клюку.

— В этом жарковато работать,— пояснила она негромко.— Как вы себя чувствуете?

Я прислушался к себе.

— Прекрасно. Но...

Заметив торчавшую из-под края плаша прядь жестких седых волос, я выбрался из кресла и приподнял ткань. Так и есть: там лежали бородавчатая резиновая маска и пара шишковатых перчаток.