Миры Империума - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 39

Несмотря на потрясение, мой рассудок лихорадочно работал. Бейл! И не его двойник — ведь он знал, кто я. Тот самый Бейл из Империума — изменник. Теперь многое становилось ясным. Точный расчет атаки на дворец во времени и пространстве и чрезмерная занятость Бейла, из-за которой он не мог присутствовать на празднике. Я понял, почему потом он разыскал меня: конечно, рассчитывал, что меня убьют. Без меня-то у него все шло как по маслу. И дуэль. Я так и не понял тогда, с какой стати шеф разведки подвергает меня риску, если от моего участия зависит весь план обезвреживания диктатора. И вся эта ложь о порочности Баярда с линии ИП-два сфабрикована Бейлом с единственной целью не допустить установления дружественных отношений между Империумом и этим несчастным миром.

Но зачем, спрашивал я себя. Может, Бейл задумал самолично управлять этим филиалом преисподней, превратив его в собственное удельное княжество? Похоже на то. ИП-два напоминал Империум, и предатель мог здесь пользоваться роскошью и удобствами не хуже, чем дома. И получал возможность грабить дубликаты знакомых сокровищ в городах, хранилищах, дворцах и музеях.

Само собой, Бейл не собирался довольствоваться одним миром. Этот послужил бы базой для операций, источником живой силы и оружия, включая атомное. Изменник сам организовал нападения на Империум. Он похитил челноки или их компоненты, переместил их сюда и занялся пиратством. Следующим шагом должна была стать полномасштабная атака на родную линию с применением атомного оружия. Воины Империума в пышных мундирах, с саблями в руках — против атомной бомбы.

Непонятно, почему я не догадался об этом раньше. Фантастическое несоответствие двух вещей — конструирования двигателей Максони — Кочини и военной разрухи в мире ИП-два — было очевидно.

Пока мы протирали штаны на степенных совещаниях, обсуждая планы борьбы с пиратами, вдохновитель этих бесчинств сидел среди нас. Неудивительно, что вражеский разведчик поджидал меня в засаде, когда я отправлялся в свою миссию. Удивительно другое — как я избежал смерти на первом же этапе путешествия.

Обнаружив меня на конспиративной квартире, Большой Босс сразу начал прикидывать, как воспользоваться этой удачей с наибольшей выгодой для себя. После моего побега ему пришлось действовать быстро.

Ясно, что теперь власть в государстве в его руках и назначенная на утро показная казнь Баярда должна создать у населения впечатление последовательной смены режимов. И вместо диктатора на виселице окажусь я. Я вспомнил слова Бейла: он хотел, чтобы я предстал перед хирургом. Значит, оцинкованная ванна все-таки пригодится. Многие знали тайну диктатора и могли прийти в замешательство, увидев труп с невредимыми ногами. Меня напичкают наркотиками, сделают ампутацию, перебинтуют культи, натянут на бесчувственное тело униформу и повесят. Обморок приговоренного не смутит публику. Она непременно заметит признаки жизни на моем лице, перед тем как затянется петля.

Послышались чьи-то шаги, и через щель в двери просочился свет раскачивающегося фонаря. Я собрался с силами. Может быть, уже идут с пилами и тяжелыми щипцами.

Возле камеры остановились двое, отворили дверь, вошли. Фонарь слепил, заставляя щуриться. Один из вошедших что-то бросил на пол.

— Надень это,— приказал он.— Босс велел, чтобы ты был в этом, когда тебя повесят.

Я узнал свой костюм, собственноручно выстиранный всего несколько часов назад. По крайней мере, он чистый. Странно, какие мелочи могут иметь значение. Меня пнули.

— Надевай, тебе сказано.

— Сейчас.

Я снял халат, натянул шерстяной мундир и брюки, застегнул пряжку. Ботинки не принесли. Понятно, Бейл не видел в них необходимости.

— Вот так. Идем, Хиэм.

Дверь со скрежетом закрылась, и свет удалился. Стало совсем темно.

Сейчас я ни о чем не думал. В голове мелькали обрывочные картины последних недель: улица, на которой меня похитили; кабинет, где Бернадотт поведал мне о моей задаче; лицо Геринга, схватившегося с пиратом на полу бального зала; рыжие волосы Барбры и ее спокойные серые глаза.

Я дотронулся до искромсанных лацканов мундира. Коммуникатор так и не помог мне. Я нащупал кончики оборванных проводков, торчащих из кромки разрезанной ткани. Красавчик Джо еще выругался тогда, наткнувшись на них ножом.

Под моим пристальным взглядом проводки соприкоснулись, и в полной темноте промелькнула крошечная искорка.

Я сидел в полной неподвижности. Пот струился по лбу. Питать призрачную надежду на спасение в безнадежном положении еще больнее, чем тупо мириться с неотвратимостью смерти.

Нащупав проводки, я снова дрожащими руками соединил их. Искра, другая.

Мозг лихорадочно заработал. Коммуникатор по-прежнему пристегнут к ремню. Динамик и микрофон потеряны, но источник питания на месте. Но станет ли передаваться сигнал, если просто соединять проводки? Неизвестно. Но можно попробовать.

Я не знал азбуки Морзе, как и никакого другого кода, но помнил сигнал SOS. Три точки, три тире, три точки, и так снова и снова. Призрачная надежда мучила меня.

Прошло много времени. Я ждал, когда же наконец явится хирург. Вероятно, Бейл послал за ним в загородный дом. Это может занять больше полутора часов, максимум два. Несомненно, столько уже прошло. Заставлять себя бодрствовать становилось все труднее. Усталость, плотный ужин и изрядное количество хорошего вина делали свое дело.

Пальцы свело, они плохо слушались и болели. В камере царил могильный холод, а одежда на мне еще не высохла. Но я продолжал соединять и разъединять проводки и смотреть на танцующие голубые искры.

Я думал о Баярде, в одиночку противостоявшем разрухе, разложению, анархии и боровшемся за сохранение остатков цивилизации на руинах мира, о галантных офицерах Империума, встречавших смерть со шпагой в руке. Вспоминал вкрадчивых господ в скучных серых фланелевых костюмах, лицемеров, сидевших в посольских кабинетах моего мира и замышлявших мелкие мошенничества и злокозненные служебные интриги,— этих мелких себялюбцев, пригревшихся в своих уютных гнездышках.

Ждать оставалось недолго. Я еще раз прикинул время. Нарочному Бейла потребуется около получаса, чтобы добраться до усадьбы. Сама дорога займет минут двадцать. Положим, еще полчаса потратят на погрузку хирургического стола, инструментов и, разумеется, оцинкованной ванны. Еще двадцать минут на обратную дорогу и, допустим, полчаса на обустройство операционной. Всего получается чуть больше двух часов. Мое ощущение времени сбилось, но, безусловно, столько уже истекло. Я соединял проводки и ждал. В какой-то момент почти задремал и едва не свалился с лавки. Но отступаться нельзя, надо стараться до последней отпущенной мне минуты.

Их приближение я расслышал издалека — слабое шарканье кожаных подошв по пыльному камню, бряцанье металла. Во рту пересохло, ноги начало покалывать. Я вспомнил о полом зубе и дотронулся до него языком. Настало и его время. Интересно, каково это на вкус и будет ли больно? Забыл о капсуле Бейл или вовсе не знач? Я глубоко вздохнул: причины для отсрочки иссякли.

Тем временем в коридоре раздались новые звуки и громкие голоса, лязг чего-то тяжелого, громкий скрежет. Видимо, стол решили установить прямо здесь, в камере. Я приник к дверной щели. Ничего — только кромешная тьма. Вдруг вспыхнул яркий свет, и я, полуослепший, отпрянул от двери.

Снова шум, потом чей-то крик. Пожалуй, они потеряют массу времени, пропихивая оборудование по узкому коридору. Глазные яблоки болели, ноги заметно дрожали. Меня вдруг замутило. Теперь зуб. Только бы хватило воли. Мысль о том, как разозлится Бейл, когда меня найдут в камере мертвым, несколько утешала. И все же я колебался. Мне не хотелось умирать. Еще столько не сделано. Я подумал еще раз выглянуть в щель — и не смог себя заставить.

Внезапно в коридоре раздался страшный грохот. Кажется, выстрелы. Я вскочил и, прищурившись против света, мельком увидел падающего спиной к двери человека. Снаружи явно что-то происходило.